Косарев - Николай Владимирович Трущенко

Запланированный оргкомитетом доклад советской делегации состоялся на следующий день. Вот что передавало об этом телеграфное агентство Советского Союза: «Париж. 24. В центре внимания вчерашних заседаний мирового антифашистского конгресса молодежи стояло выступление тов. Косарева. Встреченный бурными аплодисментами и пением «Интернационала» и «Бандера Росса», тов. Косарев охарактеризовал положение и деятельность советской молодежи и указал революционные пути антифашистской и антивоенной борьбы…

Речь тов. Косарева о положении советской молодежи, ее энтузиазме и творческой социалистической деятельности представляла по своему содержанию полный контраст выступлениям делегатов капиталистических стран, давших картину нищеты и эксплуатации рабочей молодежи».

По крупицам собираются ныне сведения о жизни и деятельности Александра Косарева. Тем более — о международной, отраженной в документах, на которые было наложено строгое «табу».

На Парижском конгрессе Саша учел опыт поездки во Франкфурт-на-Майне. Прежде всего он позаботился о том, чтобы состав делегации был достаточно интересным и представительным, чтобы биография каждого могла стать убедительном (без малейшего намека на агитку) иллюстрацией жизни в быта советской молодежи. Чтобы даже самый злонамеренный прохвост из числа антикоммунистов не нашел бы изъяна, не мог бы упрекнуть советскую делегацию в «подтасовке» фактов, приукрашивании нашей действительности.

На другой день на трибуну конгресса поднялась украинская колхозница, участница первого съезда ударников-колхозников — Наталья Будниченко. Просто, без лукавства, но остроумно она рассказала о рождении своего колхоза. Переводчица, вознамерившаяся было поначалу кратко изложить ее речь, сама так увлеклась Наташиным рассказом, что невольно перешла на синхрон и переводила все ее остроты и украинские байки. А Будниченко бесхитростно поведала и о том, какие трудности преодолевали колхозники, и как было немало их на пути. Зал долго аплодировал ей, а потом запел «Молодую гвардию». Довольный ее выступлением, пел и Косарев. Он только изредка затихал, прислушиваясь к соседям и удивляясь, как мелодия ставшей популярной песни, быстро объединила молодых людей, говорящих на разных языках и придерживающихся различных политических ориентаций.

Неподражаем был Косарев на этом конгрессе. На сей раз он «как рыба в воде» плавал в его водоворотах, помогая организаторам — А. Барбюрсу, Р. Роллану, Т. Драйзеру и Р. Гюйо — теснее сплотить столь разную молодежь.

Узнав, что представители социал-демократических союзов, приехавшие на конгресс, созвали свое собрание, Саша прибыл на него. И, видимо, кстати.

В Париже (городе, набитом эмигрантами со всего света, в том числе и русскими белогвардейцами, остатками разбитых революцией мелкобуржуазных партий) у антифашистского конгресса были не только друзья, но и враги. Посланцы советской молодежи убедились в этом в первый же день, как только подошли к зданию Мютюалите. Перед входом стояли ажаны — полицейские. Они хмуро посматривали на всех входящих. А рядом с полицейскими и как бы под их прикрытием стояли молодые люди, истошно оравшие: «Купите «Веритэ»!» Газетка, которую они вручали всем, кто входил в зал, представляла собой антисоветский троцкистский листок. Она открывалась статьей с заголовком через всю полосу — «Против барбюсизма и сталинизма» и призывала молодых французов бойкотировать конгресс.

Советская переводчица Тамара Мотылева рассказала Косареву, что орган французских социалистов газета «Попюлер» опубликовала злобную статью, где пыталась представить антифашистский конгресс молодежи как «коммунистический маневр», а делегатов как марионеток, которые, мол, аплодируют по указке — даже тем речам, которые произносятся на непонятном для них русском языке. Вот это-то выступление «Попюлер» и возмутило многих молодых социалистов, представлявших, как уже отмечалось, десятую часть делегатов конгресса. Большинство их искренне — вопреки запретам со стороны правосоциалистических лидеров — добивались единства действий с коммунистами в совместной борьбе против фашизма и империалистической войны. Однако были среди них и люди колеблющиеся, предубежденные. Враждебные выступления печати могли разлагающе действовать на неустойчивые умы.

Многие сложности только подогревали Косарева, он рвался в бой.

«Перед началом своего выступления Косарей сказал:

— Я буду говорить по-русски, а Тамара Мотылева будет переводить мою речь на один из иностранных языков — на французский, немецкий или английский, как вы хотите. А перевод на другие языки пусть идет параллельно, чтобы не терять времени, вы уж позаботьтесь об этом сами.

Участники собрания недовольно зашумели, а Пьер Тюротт — организатор собрания — вполголоса объяснил нам:

— Никто тут не возьмется переводить. Видите, какая накаленная атмосфера — у нас много внутренних разногласий, взаимного недоверия. Придется вам перевод на все три языка взять на себя.

На том и порешили. Косарев делал перерывы после каждой фразы и терпеливо ждал, пока я, — вспоминала Мотылева, — его переведу на три языка. Кто знает, может быть, ему и кстати были эти перерывы: он внимательно наблюдал за аудиторией, за сменой ее настроений, обдумывал выражения, подыскивал аргументы. И по мере того, как он говорил, все более отчетливо ощущалось расслоение присутствующих — большинство принимало речь Косарева сочувственно, с доверием, а меньшинство продолжало злобствовать.

Общение оратора и слушателей становилось все более живым. Косареву задавали вопросы, высказывали возражения, а он каждый раз безошибочно верно находил тон для ответа.

Женщина не первой молодости, сильно напудренная, с вычурной прической, назвавшаяся представительницей социалистической молодежи Марселя, несколько раз подавала недоброжелательные реплики: ей сильно не нравился ход собрания.

— Что скажут о нас те, кто послал нас сюда, — сокрушалась она, — когда узнают, что мы установили контакт с русскими коммунистами!

Косарев тут же парировал:

— Тем, кто в своих поступках руководствуется не убеждениями, а боязнью, «что про меня скажут», тем лучше заниматься домашним хозяйством, а не играть в политику!

Дама из Марселя побагровела, и куда только делась ее чопорная благовоспитанность! Она завопила:

— Невежда! Идиот!

Но большинство собравшихся встретили слова Косарева одобрительным смехом и аплодисментами.

Пьер Тюротт предложил послать от имени собравшихся письмо в редакцию «Юманите» с протестом против раскольнического, недобросовестного выступления правых социалистов в газете «Попюлер». Текст письма был принят подавляющим большинством голосов.

Косарев одержал явную моральную победу. После собрания многие подходили к нему — пожать руку, получить автограф, просто поговорить. Ему задавали еще и еще вопросы, и он с готовностью отвечал. Он вышел из зала очень усталый, но довольный. Мне он сказал только:

— Ну и досталось тебе сегодня».

Итоги участия Косарева в дискуссии с молодыми социал-демократами, как показали дальнейшие события, вышли далеко за пределы его «моральной победы».

С каждым годом повышалась активность Ленинского