Том 1. Стихотворения. Поэмы - Константин Михайлович Симонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С днями этими и ночами,
Не хватало порою времени
Тосковать, как раньше, вначале,
Даже тою злою тоскою,
Приходящей вдруг по ночам:
Что другие там, под рукою,
И что пятый десяток вам;
Письма – письмами, а разлука
Уж на годы счет повела…
Даже ревность – женская мука –
Редкой гостьей у вас была.
То ли слухов не доходило,
То ли думать противно было…
А ответить совсем уж точно, –
Долгой ночью ли, долгим днем,
Не на этом сосредоточены
Были ваши мысли о нем.
На душе то лучше, то хуже,
Но под этим всем, в глубине,
Год за годом думы о муже
Были думами о войне.
И надежду, что минут беды,
Что ваш муж и сын будут живы,
Не на них одних – на победу
Вы в душе своей возложили.
Да, вы знали, это бывает:
Два письма – что их нет в живых!
А победа так опоздает,
Что придет к вам уже без них…
Но представить, что все пропало,
А они – живыми пришли, –
Просто совесть не позволяла,
Просто думать так не могли.
От войны в любую минуту
Мир души вашей был зависим.
Это правда, что вы салютов
Часто ждали не меньше писем.
9
А теперь – о самом тяжелом.
В сорок пятом, в зимнюю стужу,
Наконец-то с фронта пришел вам
Долгожданный вызов от мужа:
Чтобы вы выезжали сразу,
И такие две нежные фразы,
Даже холод прошел по коже,
Даже на него не похоже.
И уже чемодан под полкой,
И, с улыбкой слезы мешая,
Дочка просит: – Чтоб ненадолго!
– Ничего, проживешь… Большая!
И глядите почти без грусти,
Как перрон поплыл понемногу.
Как ни странно, дурных предчувствий
У вас не было всю дорогу.
Вам казалось, что все понятно:
Он вас ждет к одной годовщине,
К той, которую так приятно
Не самой напомнить мужчине!
Дело было теперь за вами,
Как в дороге не сплоховать бы,
Оказаться там, куда звали,
К дню серебряной вашей свадьбы.
И успели! К удаче вашей,
Через три гробовых метели
Лейтенант, вас звавший мамашей,
Свой У-2 дотащил до цели.
А потом с адъютантом мужа,
Вдруг на сына чем-то похожим,
Целый час еще – бездорожьем,
Ранней оттепелью, по лужам…
И, подпрыгивая на сиденье,
Все вопросы, за все три года:
– Не болел ли? Не поседел ли?
Как нога в дурную погоду?
Адъютант отвечал сурово,
Словно стоя перед ревизией:
– Никак нет, командир дивизии
Не болел. И сейчас здоровый.
Точно так. Генерал весь белый. –
А давно ль – адъютант не знает;
Прежний знал, да миной задело –
Он лишь временно заменяет.
Муж не встретил – уехал в части,
Но и тут, пока его ждали,
Что нагрянуло к вам несчастье,
В эту ночь вы не угадали.
Только утром, когда при встрече,
Весь залеплен грязи кусками,
Он, не сняв шинели, за плечи
Взял вас дрогнувшими руками,
А глаза его затосковали,
Молча, мимо глядя куда-то…
Словно сердце вам оборвали
Тем нелгущим взглядом солдата.
«Что, убит?» – о сыне спросили
Тоже молча, глазами только.
И почти нелюдским усильем
Деревянно сели на койку.
Утешать вас даже не пробуя,
Муж сидел, говорил, как было…
Зная сам, что оба до гроба вы
Не смиритесь с этой могилой.
– Посылать тебе извещенье
Не хотел… Хотел тебе сам… –
И, как будто просил прощенье,
Гладил, гладил по волосам.
Вы сидели не живы словно –
Умереть, заснуть, не вставать бы…
Так вы встретили, Марья Петровна,
День серебряной вашей свадьбы.
10
А назавтра «виллис» заправлен
Так, чтоб сделать двести и двести:
Генералу к соседу справа
Надо съездить с женою вместе.
Все оформлено по закону:
Сам командующий по телефону,
Материнского горя ради,
Разрешил отлучиться на день.
Зная, как возить генерала,
Жал водитель на девяносто!
Аж брезент на лету сдирало
Да мелькали польские версты.
А жена с генералом рядом
Села, руку рукою сжала
И ни влево, ни вправо взгляда,
Словно тут сто раз проезжала.
Как впилась в стекло ветровое,
Так и смотрит – даже обидно,
Будто видит что-то такое,
Что другим никому не видно.
Генерал ей и то и это:
– Не замерзла? Не продувает? –
А она на все без ответа,
Только руку крепче сжимает.
Да, он прав был, этот водитель.
Всю дорогу в метели волнах
Вам казалось, что вы глядите
На далекий маленький холмик.
Где лежит на землю уроненный
И землею той же прикрытый
Сын ваш – месяц назад схороненный,
Но для вас – лишь вчера убитый.
И когда вы наземь слезали
У фанерного обелиска,
Вы все это издали знали –
Только вдруг увидели близко.
Вы не плакали, не рыдали,
А дрожа, как в лютую стужу,
Молча два часа простояли,
Опираясь на руку мужа.
