Техник–ас - Евгений Владимирович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Гость ушёл. Всё тихо, — Пума как всегда подкралась бесшумно, — А это что такое? — она кивнула на так и оставшийся лежать чуть в стороне мешок, который приволок старшина.
— Это подарок для партизан. Сапоги. Новые.
— Он думает, что здесь отряд? Ты ему не сказал?
— Я не стал разубеждать его. Пусть пока будет уверен, что есть ещё кто-то кроме нас с тобой.
Надежда на то, что удастся воспользоваться укрытым в лесу мотоциклом не оправдалась. Хвалёная немецкая техника наотрез отказалась заводиться. Было бы побольше времени и я бы его оживил, но вот времени то как раз и не было. Ну что же, придётся выдвигаться в пешем порядке в надежде, что по пути получится экспроприировать транспорт у немцев. Да и, так скажем, полезную нагрузку придётся несколько скорректировать. Во всяком случае пулемёт придётся оставить.
Выйти в дальний рейд мы смогли лишь через трое суток. Помешал проливной дождь, который, как назло, лил без передышки всё это время. Все три дня мы отсыпались впрок. Всё, что возьмём с собой, было приготовлено нами в первый же день. Рита, накинув на плечи полностью уложенный немецкий маршевый пехотный ранец с пристёгнутой сверху скаткой из одеяла и плащ-палатки, повесив на шею автомат и застегнув ремень с кобурой с пистолетом и подсумком с автоматными магазинами покрутилась, походила туда-сюда, насколько позволяли условия и заявила, что запросто сможет тащить ещё и пулемёт. Пришлось охладить её пыл. Тащить она его может и сможет, но не долго и не далеко, а в добавок ещё и не быстро. А мы и так задержались из-за ливня. И вообще, пулемёт это дело наживное как, впрочем, и транспорт.
Мы отмахали за четыре дня километров 80, ночуя под открытым небом укрывшись плащ-палатками, и перейдя вброд речушку, о которой говорят, что в ней воды воробью по колено, решили устроить очередной большой привал, хоть время едва перевалило за полдень. Завтра с утра нам предстояла переправа через Березину и надо было перед этим отдохнуть и о ночлеге подумать, как и о перекусе. Продуктов, что взяли с собой, осталось мало, а в деревни, что попадались по пути, мы заходить опасались.
Я едва успел скинуть с плеч ранец и винтовку и сесть, как где-то совсем рядом раздался выстрел и пуля неизвестного стрелка впилась в дерево, к которому я прислонился, прямо рядом с моим ухом. Кульбиту, который я выполнил перекатываясь за дерево, позавидовал бы любой цирковой гимнаст. Рита тоже мгновенно распласталась по земле и словно ящерка юркнула в сторону. Миг и её уже не видно, лишь чуть заметно в стороне шелохнулась высокая трава.
А неизвестный стрелок всё никак не унимался. Ещё одна пуля впилась в ни в чём не повинное дерево. Чтобы не дать ему возможности перевести внимание с меня на окружающее, я взял автомат, который попросту не успел снять с плеча, за ствол и попытался вытянув руку зацепить рукоятью за лямку лежащего в стороне ранца. Со второй попытки это получилось и я потянул ранец на себя. Трава колыхнулась и раздался очередной выстрел. Я продолжал потихоньку тащить на себя, а стрелок ещё трижды выстрелил, прежде чем всё стихло. Прошло ещё чуть больше минуты и с той стороны, откуда стреляли, раздался чуть слышный свист. Я выглянул из-за дерева и увидел Риту, ведущую скрюченного в позе ласточки с заломленными назад руками стрелка. При этом руки ему она скрутила ремнём его же винтовки.
Пока Рита конвоировала неизвестного я осмотрел свои пожитки и увиденное заставило меня выдать малый боцманский загиб, да с такой экспрессией, что трава начала слегка вянуть вокруг. Этот грёбанный Вильгельм Телль местного разлива умудрился попасть прямиком в оптический прицел моей винтовки. И мало того, что оптика в хлам, так ещё и затвор покорёжило. В общем это теперь не оружие, а металлолом с добавлением небольшого количества дров.
— Ты что же, сукин сын, наделал? — накинулся я на стрелка сразу, как его привела Рита, — Ты за каким, я извиняюсь, бананом материальную часть уничтожил? Я где теперь другую такую винтовку должен искать по твоему?
Стрелок, а им оказался молодой парень, совсем ещё пацан лет 16-ти, с ненавистью исподлобья смотрел на нас и чуть слышно бурчал себе под нос.
— У, гады фашистские! Даже ругаться по-нашенски выучились.
— Тьфу! — я сплюнул и глубоко вдохнул успокаиваясь, — Ты кто таков будешь? Почему стрелять ни с того ни с сего начал?
— Да пошёл ты, гад! — парень говорил с характерным «гэкающим» говором, — Ничего я вам, фашистам, не скажу.
— Товарищ майор, разрешите, — Рита чуть заметно улыбаясь кивнула на своего пленника.
— Действуйте, сержант, только так, чтобы он говорить после мог.
— Говорить он точно сможет, а вот всё остальное…, — Рита с кровожадной улыбочкой посмотрела на стоящего у дерева парня, от чего он невольно сглотнул. Да, умеет она с людьми работать. Покрутив на ладони нож и полюбовавшись на игру солнечных бликов на отточенном до бритвенной остроты лезвии она покачивая бёдрами подошла к парню и, перехватив нож прямым хватом, как мне вначале показалось, резко ударила ему вниз живота. Парень от неожиданности икнул и, выпучив глаза, опустил взгляд вниз на остановившееся в миллиметре от его паха остриё.
— Я тебе сейчас всё хозяйство твоё отрежу и перед тобой положу, чтоб ты видел, если не будешь отвечать товарищу майору на вопросы. Ты меня хорошо понял? — Рита говорила совершенно спокойно, словно каждый день подобным занималась, да ещё и со своей фирменной улыбочкой. И от этого становилось ещё страшнее. Парень быстро-быстро закивал головой; — Я понял, всё понял. А вы точно не немцы?
— Ты что, дурак? — Рите явно начало это всё надоедать, — Ты где видел немцев в одиночку шастающих по лесу? Тебя как звать то?
— Так это, Сёмка я. То есть Семён. А можно меня развязать, а то рукам больно?
— А дурить не будешь?
— Неа.
Рита развязала парню руки и отвернулась, убирая нож в ножны, чем он и воспользовался, тем более, что открытая кобура у неё на поясе так и манила к себе. Выхватив «вальтер» он отпрыгнул в сторону и вскинув оружие нажал на спуск. «Щёлк, щёлк» сказал пистолет, из которого загодя был вынут магазин. Незадачливый стрелок в недоумении посмотрел на пистолет в руке.
— Товарищ майор, — со вздохом произнесла Рита, — можно я ему хоть шею намылю
