Шесть высочеств и одна ассара - Екатерина Александровна Боброва

под его напором. Зато руки внизу действовали нежно, едва касаясь, вычерчивали узоры, ласкали, проводя грубыми подушечками пальцев по нежной коже. И этот контраст был столь острым, что Юля не выдержала и застонала. Выгнулась, прижимаясь сама и желая большего. Делая выбор. Забывая наставления кузена и собственные установки. Кладя ладони на мощные плечи. Доверяя.

Внутри горело настоящее пламя, и этот пожар срочно требовалось потушить.

Четвертый отстранился. Провел пальцем по припухшим губам. Испытующе заглянул в глаза.

– Разделишь со мною пламя?

Юля поежилась – после обжигающих прикосновений пустота показалась ледяной. И сейчас она готова была разделить с его высочеством не только пламя, но и постель. Собственно, именно постель и собиралась. Желательно без костров.

– Или выбираешь его? – Он презрительно кивнул вниз. Если ей предлагали выбор, значит, кузен жив. Вряд ли Фильярг стал бы подсовывать труп.

Юля облизала истерзанные губы. Что не так с этими аристократами?! Неужели не видно, что девушка согласна? И если некоторые продолжат тупить… Либо она передумает, либо в гостиной все-таки появится труп.

Она приподнялась, сама прильнула к его губам. И Фильярг не стал больше спрашивать. Подхватил, не разрывая поцелуй, поднял и понес в спальню, чтобы там раздеть, зацеловать, измучить ласками, окутать нежностью и потом с ошеломляющим напором довести до пика наслаждения.

После бурной ночи сны были не менее бурными.

Ей снился Питер, улыбающийся Кайлес, камни на его ладони были почему-то красными.

Совенок в окружении рваных теней, выпускающий круг за кругом темное пламя.

Сияющий огнями ночной клуб, над входом в который красовалась крупная, привлекающая внимание надпись: «Огненным магам вход строго воспрещен». И строгие секьюрити у дверей, очень напоминающие по виду безмолвных.

Ревущая стена пламени, в центре которой медленно проявился рот, а прерывистый голос напомнил звук стреляющего в костре полена. «Мы ждем, ассара», – весомо треснуло пламя. Хотелось добавить что-то еще, но тут Юля проснулась.

Выдохнула, прогоняя влажное оцепенение кошмара. Туман в голове постепенно рассеялся, и прошлая ночь предстала во всех подробностях. Девушка застонала. «Молодец, ассара. Напилась. Переспала. Спровоцировала братьев. Одно радует…» – Она коснулась ладонью живота, проверяя, на месте ли камни.

Юля открыла глаза и огляделась – спальня явно не ее с Совенком. Она одна. Постель смята, и ей точно не приснилось, чем она тут занималась с Четвертым. С тревогой она прислушалась к себе – не тянет ли слепо вешаться на шею высочества? Нет, не тянуло. Мозги отрапортовали, что кроме вчерашнего помешательства – а нечего было столько пить, хозяйка, – иных косяков за собой не наблюдают.

Юля перевела дух, выскользнула из кровати, открыла шкаф – впечатлилась коллекцией мужских рубашек, выбрала черную – и отправилась в душ.

Перед зеркалом она полюбовалась на следы бурной ночи по всему телу, на темные круги и осыпавшуюся тушь – «красотка». Остро пожалела, что не захватила с собой ни одного шарфика. Сейчас бы арафатку, а еще лучше паранджу.

Огладила тату. Вышло потрясающе – мастер закрасил половину лепестков розы алым, половину черным. И на черных капельками росы блестели вживленные в кожу камни. Да и сами линии стали четче. Она склонила голову – ей показалось, что кончик листа дрогнул. Юля мотнула головой, отгоняя глюк.

На цыпочках девушка прокралась к себе. Переоделась и, обретя душевное равновесие, в широченной футболке и объемных штанах, скрывающих всякие там выпуклости, с убранными в хвост волосами отправилась на поиски выживших.

Проверила Совенка – деть в гостиной под мультик увлеченно собирал новый конструктор. Он радостно отрапортовал, что накормлен и готов выдвигаться домой. Юля умилилась, потискала его, поцеловала в макушку, отправила собирать вещи, а сама направилась к арене боевых действий.

Обе стороны обнаружились на кухне. Сидели друг против друга, выстроив между собой баррикаду из чашек. Судя по количеству – заливались не меньше пары часов. Судя по настрою – собирались продолжать до первого выбывшего.

Юля замерла. Входить в сгущенную ненавистью атмосферу кухни было боязно. Еще шибанет искрой…

Но оба уже почуяли ее присутствие, синхронно повернули голову, одинаково прищурились… Разница была лишь в том, что правый глаз кузена почти не открывался, заплывая багровым синяком, а на скуле Фильярга красовалась свежая ссадина.

Юля прошлась взглядом по кухне, отмечая новые детали интерьера. Валяющуюся на полу картину. Выбоину на стене. Сломанный стул. Выдернутый и запихнутый заново в кадку фикус. Интересно, эти деятели догадались поставить завесу тишины? Или им ждать ОМОН в гости?

– Доброе утро, – откашлялась она, ощущая стойкое желание пойти и проверить, как там ОМОН. Любое место сейчас казалось безопаснее, чем здесь.

Мужчины синхронно кивнули, развернулись друг к другу, точно боялись упустить из вида. Юля могла поклясться, что воздух между ними дрожит от ненависти. Приближаться к ним не хотелось. Быть миротворцем – тем более. Это как войти в клетку к тиграм и уговаривать хищников, что драться за мясо не стоит. Они сами ее на это мясо порвут.

– Так, – хлопнула Юля по столу, привлекая внимание. Сглотнула, ощутив себя под прицелами трех глаз. Четвертый у Кайлеса продолжал опухать. Девушка запнулась, понимая, что проповедь о братских чувствах будет лишней. Да и любые слова здесь не помогут. Еще бы понять, из-за чего именно они сцепились…

– А… налью-ка я себе кофе, – шагнула она к кофемашине, нервно нажимая на первую попавшуюся кнопку. Машина зашумела, и Юля с наслаждением вдохнула аромат свежемолотого кофе. Плевать. Пусть дерутся. Она не голубой берет.

– Если ты из-за тату, – проговорила Юля, проклиная свой длинный язык, – то зря. Это была моя идея, как и слезы калкалоса. Кайлес лишь согласился выполнить просьбу. И все остальное – тоже мое дело. Пусть ты и покровитель, но я – не ваши дамочки. И вмешиваться в мою личную жизнь не позволю.

За спиной шумно выдохнули. Зашипели. С вымораживающим хрустом чашка приказала долго жить. Юля обернулась. Вздрогнула, встретив темный от бешенства взгляд. Рядом строил умоляющие рожи Кайлес, пантомимой изображая отделение головы от туловища.

– Я правильно понял? – выдохнул его высочество, стискивая ладони. – Прошлая ночь для тебя ничего не значит? Ты хочешь продолжать наслаждаться своей личной жизнью?

Ничего такого, на что сейчас намекал Четвертый, она делать не собиралась. Как и собирать коллекцию из любовников. Всего лишь хотела защитить Кайлеса. Но если кто-то ставит вопрос ребром, ответные меры будут… равнозначными.

Знала ведь, что не стоит переводить отношения в горизонт. После близости не получится отстраненно реагировать на оскорбления. Резкое слово станет ножом в сердце, и она будет переживать по малейшему поводу, потому что вчерашняя ночь… была лучшей в ее жизни. Даже бывшего ни разу не вспомнила, так голову задурил, паразит.

Вдох-выдох. Стереть беззвучно открывающего рот Кайлеса, который уже перешел на удушение. Раньше надо было думать, когда договор в руки пихал