Шесть высочеств и одна ассара - Екатерина Александровна Боброва

себя обещаниями? Потому как есть у нее огромное подозрение, что выбранный ею мужчина будет резко против придуманного плана и банально запрет ее в комнате.

Юля дернулась, пытаясь отстраниться.

– А как же покровительство? – спросила она зло. Можно ей сейчас оставить Шестого, а всех остальных, с Первого по Пятого, стереть?

Харт коснулся пальцем ее губ, обвел контур.

– Без покровительства. Просто ухаживание. Не отвечайте прямо сейчас, я дам вам время подумать и не стану торопить.

Глава 31

Надо ли говорить, что, несмотря на усталость, Юля проворочалась полночи, раздумывая над словами Третьего. Как мужчина он ей нравился, но она так и не смогла отделаться от чувства, что всегда будет на втором месте для него. А с учетом ее сложных отношений с местными порядками и тем, что она собирается их нарушать… Какова вероятность поставить Третьего перед выбором: любимая ассара или не менее любимое государство? И вовсе не хочется проверять, что именно он выберет.

Утро началось феерично. Душ взбодрил, а новость, что она присоединится к утренним издевательствам на празднике здорового образа жизни, окончательно прогнала сонную хмарь.

Совенок радостно скакал, пока они спускались и проходили через портал, пребывая в восторге от ее компании. Юля с болью отметила, что деть до сих пор воспринимает каждую минуту их общения как подарок. И надо бы больше времени проводить вместе, но дурацкая реальность диктовала свои правила, внося в формулу их общения не только любовь, но и необходимость выживания.

– Н-да. – Ульгард неодобрительно оглядел ее спортивный костюм, обреченно вздохнул, махнул рукой и приказал: – Приступайте к разминке. Для начала три круга. Там посмотрим, на что вы годитесь.

На что годится офисный хомячок, которому денег жалко на спортивный абонемент? На упрямстве она продержалась два круга, потом перешла на шаг.

Их появление в местном аналоге спортивного зала вызвало шквальное недоумение – мужчины, работавшие мечами в парах под руководством наставников, удивленно переглядывались, но вмешиваться не спешили. Только тихо комментировали да бросали любопытствующие взгляды. Зато тренеры явно возненавидели новичков за внесенную сумятицу. Юля успела заметить, как Ульгард отослал парочку отправленных к нему делегатов.

Пока она бежала легкой трусцой, ее провожали заинтересованными взглядами, но стоило проявиться первой усталости, как взгляды сделались вопросительными, потом сочувствующими, и все это под гневный ропот и убийственные взгляды в сторону Ульгарда. Но все недовольство разбивалось о каменное лицо наставника Шестого.

– Размялись? – уточнил наставник, когда Юля закончила третий круг. – Тогда на полосу.

«Вот тебе, мать, и настоящее испытание, – попыталась подбодрить себя Юля. – Давай, старушка, тряхнем костьми».

«Ага, ими здесь и ляжем», – ехидно заметил внутренний голос.

Она поплелась к полосе, краем глаза отмечая, что Совенок присоединился к группе детей, отрабатывавших движения атаки на деревянных мечах.

Девушка подошла к полосе. Оценила предстоящее издевательство. Вздохнула и полезла на двухметровую стену, благо на ней имелись имитации скальных выступов. Она замерла наверху, оседлав один из них. Перевела дух, глянула вниз.

– Госпожа, осторожнее.

– Давайте потихоньку ножку перенесите, и мы подхватим, не бойтесь.

Цирк уехал, а клоуны-то остались. Не менее трех сердобольных толпились с той стороны стены, уговаривая спуститься – точно кошку, забравшуюся сдуру на дерево. Юля бросила жалобный взгляд на Ульгарда, но тот имитировал глухоту со слепотой. То есть разгон демонстрации тоже на ней. Как назло – под рукой ни дубинки, ни брандспойта. Огнем шугануть? Стремно. От полосы одни угольки могут остаться.

– Господа, вы мне мешаете. Вернитесь к своим занятиям.

Выражение лиц – словно стена с ними заговорила.

– Госпожа, какое бы наказание вам ни назначили, мы не позволим вам рисковать жизнью.

Ульгард дернул головой, будто пытался сдержать смех. Зараза… А где-то еще безмолвные наслаждаются спектаклем.

– А если я сейчас рискну вашей?

Внутри обжигающе шевельнулось раздражение. Идиотов, конечно, было жаль, но если пугнуть их поверх головы…

– Что здесь происходит? – Фильярг остановился около стены. Удивленно взглянул на Юлю, вздернул брови. – Спускайтесь, – приказал он.

– Пусть сначала эти отойдут, – буркнула с досадой Юля. Взрослая тетя, а чувство, что сейчас спустят и отшлепают.

Лицо Четвертого потемнело, и «спасатели» благоразумно удалились, оглядываясь на каждом шагу и бросая такие сострадательные взгляды, словно она прямо сейчас на плаху поднималась.

– Что за представление, Юля? – процедил Фильярг. Поморщился, потер виски, словно страдал от головной боли.

– Вот и мне интересно, что за представление, – согласилась она, – я тут контролирую процесс обучения Совенка. Решила размяться, опробовать замечательную полосу препятствий, а меня на нее не пускают. Это дискриминация.

Четвертый речью не проникся. Нашел кого-то в пустоте, подозвал. Выслушал короткий доклад – говорили столь тихо, что Юля улавливала лишь отдельные слова.

– Что?! – быком взревел он. Юля с испуга чуть не сверзилась. Он кинул на нее разъяренный взгляд.

– Значит, так. Ты – спускайся, а я пойду разбираться. – И бросил в пустоту: – Проследить.

Пустота терпеливо ждала, пока Юля спустится, лишь на последнем метре ее подхватили невидимые руки и поставили на землю. Юля поправила костюм, приняла максимально независимый вид и отправилась дальше. Пока там Четвертый будет разбираться, она продолжит тренировку.

«Спасатели» толклись неподалеку, явно не зная, что предпринять, если девица спасаться не желает. Юля им помогать не собиралась, ее ждало бревно. Она взбежала наверх, расставила руки и пошла. Настроение было преотличное. Хотелось послать весь мир и хулигански показать язык.

– Вы первая женщина в зале Силы, – глубокомысленно заметили справа.

Первая женщина в зале, первая в университете, женщина-химик, космонавт… У местных впереди столько открытий… Они могут сколько угодно сопротивляться эмансипации, кивать на магию, цепляться за традицию трех К, прогресс этим не остановишь. Общество, в котором половина населения не участвует в развитии, тормозит в два раза больше, чем общество, где все члены уравнены в возможностях. Рано или поздно они придут к этому выводу и смирятся.

– Не беспокойтесь, мы не дадим вам упасть, – поддержали ее слева.

– Если дадим, нас самих на кости разберут, – хмыкнули справа.

Юля спрыгнула с бревна. Страховка – это хорошо, но гиперопека раздражала.

– Лучше научите не падать, – проговорила она, чувствуя себя совершенно комфортно, общаясь с пустотой. Решительно, этот мир на нее дурно влияет, как и она на безмолвных. Разболтались точно лучшие друзья.

Пустота озадачилась:

– Вы действительно хотите тренироваться?

У нее уточняли – однократный ли это приступ дурости или он будет продолжаться на регулярной основе.

– Я – ассара, – напомнила очевидное Юля, – тренировки необходимы не только Шестому, но и мне.

– Хорошо, – приняла решение правая пустота, – мы вам поможем.

– Но… – попытались было возразить слева, однако договаривать не стали, смиряясь.

– Я должен поблагодарить вас, госпожа ассара, за то, что позволили остаться.

Юля смутилась:

– Это я должна извиниться за то, что подставила вас с калкалосом. Если