Вознесение Габриеля - Сильвейн Рейнард

— Но тебе же нравилось выпивать.

— Джулианна, таких, как я, называют аддиктивными личностями. Ты это знаешь, — сказал он и быстро переменил тему на более приятную.

Когда Ребекка принесла десерт, Габриель и Джулия переглянулись.

— Шоколадного торта сегодня не будет?

— Non, mon ange,[25] — шепотом ответил Габриель. — Однако мне безумно хочется вновь самому тебя накормить.

Джулия почувствовала, как быстро краснеют ее щеки. Она знала: двинуться с ним по этой дорожке, пока между ними не состоялся серьезный разговор, — не самое лучшее решение. Но Габриель смотрел на нее с нескрываемой страстью, и Джулия презрела осторожность.

— Я бы не прочь, — тихо призналась она.

Габриель улыбнулся так, словно после череды пасмурных дней на небо вернулось солнце. Он передвинул стул, сев поближе к Джулии. Сев близко. Очень близко. Настолько близко, что ее шея ощущала тепло его дыхания и кожа покрывалась пупырышками, предвкушая известное продолжение.

Габриель взял ее вилку, поддел кусок торта, добавил сверху мороженого и повернулся к Джулии.

Видя, с какой тоской она глядит на него, он застыл, перестав дышать.

— Что случилось? — встревожилась Джулия.

— Я почти забыл, до чего же ты красивая.

Свободной рукой он провел по ее щеке, затем поднес к ее губам вилку с десертом.

Джулия закрыла глаза, открыла рот, и в этот момент сердце Габриеля воспарило. Пусть это была мелочь, событие столь незначительное, что его даже стыдно включать в победные реляции. Он вспомнил, с каким трудом завоевывал доверие Джулии. Неожиданное позволение ее накормить делало Джулию беззащитной перед ним, отчего сердце Габриеля забилось быстрее и кровь стремительно понеслась по жилам.

Джулия что-то пробормотала насчет смешения вкусовых ощущений и открыла глаза.

Габриелю было не удержаться. Он наклонился к ней (их губы разделяли считаные дюймы) и прошептал:

— Ты позволишь?

Джулия кивнула, и он прижался губами к ее губам. Она была сама нежность и свет, кротость и доброта, лучезарная цель всех его земных поисков и устремлений. Но она не принадлежала ему. Поэтому Габриель лишь нежно поцеловал ее, как тогда, в первый раз, в яблоневом саду. Его руки погрузились в ее длинные вьющиеся локоны. Потом он отодвинулся и посмотрел на ее лицо.

С алых губ Джулии сорвался вздох удовольствия. Она по-прежнему сидела с закрытыми глазами, плавая в ощущениях.

— Я люблю тебя, — сказал Габриель.

Ее глаза открылись. Лицо выражало что-то неизъяснимое, однако губы не произнесли ответных слов о любви.

Когда от десерта практически ничего не осталось, Габриель предложил отпустить Ребекку, а самим перейти в шатер и там насладиться эспрессо. На этот уголок рая опустилась тьма, и Габриель, словно Адам, повел краснеющую Еву в свой будуар.

Джулия сбросила туфли и свернулась клубочком на футоне, устроившись среди подушек. Она казалась почти спокойной, хотя спокойный человек не станет грызть ногти. Габриель тем временем зажег свечи внутри марокканских светильников, расположив сами светильники так, чтобы их свет наполнял шатер соблазнительным мерцанием. Потом он зажег все свечи на полу. Сделав это, Габриель лег рядом с Джулией, заложив руки за голову и повернувшись так, чтобы видеть ее лицо.

— Теперь я хочу поговорить о том, что произошло, — начала Джулия. Габриель внимательно ее слушал. — Когда вчера ты объявился возле моей квартиры, я не знала, поцеловать тебя или ударить, — тихо сказала она.

— И что ты сделала? — шепотом спросил он.

— Как помнишь, ни того ни другого.

— Тебе несвойственна мстительность. Да и жестокость тоже.

Джулия набрала воздуха и начала говорить. Она рассказала, как Габриель разбил ей сердце, как она безуспешно отправляла ему сообщение за сообщением, не получая ответа. Рассказала, как была удивлена, придя на следующий день к нему домой и застав квартиру пустой. Рассказала о доброте, проявленной к ней его соседом, Полом и Кэтрин Пиктон. Потом рассказала о сеансах у доктора Николь.

Джулия смотрела не на Габриеля, а в чашку с кофе и не заметила, как его лицо становится все более напряженным. Когда же она рассказала, почему даже не заглянула в переданный им учебник, а просто поставила на полку, Габриель не удержался и обругал Пола.

— Ты не имеешь права ругать этого человека, — резким тоном возразила Джулия. — Не его вина, что ты засунул свое послание в обычный учебник. Почему ты не взял книгу из своей личной библиотеки? Я бы ее узнала.

— Мне было приказано держаться от тебя подальше. Если бы я опустил в твой почтовый ящик книгу из своей библиотеки, Джереми это заметил бы. Я приходил на кафедру во внеурочное время. Меня никто не видел. — Габриель даже засопел от отчаяния. — Неужели название ничего тебе не сказало?

— Какое название?

— Название учебника: «Брак в Средние века. Любовь, секс и святыни».

— А что оно должно было мне сказать? Ты вдруг назвал меня своей Элоизой и бросил. У меня не было оснований думать по-иному. Ты не удосужился мне ничего объяснить.

Глаза Габриеля сверкнули. Он подался вперед:

— Основанием был сам учебник. Его название, фотография сада, иллюстрация, где святой Франциск пытается спасти Гвидо де Монтефельтро… — Его голос дрогнул, и Габриель, захлестнутый душевной мукой, ненадолго умолк. — Неужели ты не вспомнила наш разговор в Белизе? Я тебе говорил, что ради твоего спасения отправлюсь в ад. И верь мне: я это сделал.

— Я и не знала, что учебник содержит столько посланий. Не знала, что он от тебя, и потому не обратила на него внимания. Для занятий он был мне не нужен. Но почему ты мне не позвонил?

— Потому что не имел права говорить с тобой, — шепотом ответил Габриель. — Мне было сказано, что перед выпуском декан вызовет тебя на беседу и спросит, слышала ли ты что-нибудь обо мне. Ты красивая женщина, Джулианна, но врунья из тебя никудышная. Мне пришлось ограничиться зашифрованными посланиями.

Теперь на лице Джулии было написано неподдельное удивление.

— Так ты знал о разговоре у декана?

— Я знал очень и очень многое, — тоном стоика ответил Габриель. — Но я не мог ничего сказать. В этом-то и была вся дьявольская сложность.

— Рейчел говорила, чтобы я не отчаивалась, — сказала Джулия, перехватывая его взгляд. — Но мне нужно было услышать это от тебя. В нашу последнюю ночь ты молча занимался со мной сексом. Что, по-твоему, я должна была думать?

Ее глаза наполнились слезами. Но прежде чем она успела их вытереть, Габриель протянул к ней руки. Он прижал Джулию к себе, поцеловал в голову. Его руки замерли у нее на спине.