Ночная смена. Остров живых - Николай Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне приходится изложить максимально сжато все, что только на ум приходит — от состояния Питера, ситуации в Кронштадте, попутно вспоминая всякие вроде бы и уже совсем банальные банальности, которые для местных жителей — откровение. Кабановой-то им по дороге не подвернулось.
Стараюсь выложить все, что только на ум приходит и вписывается в графу "полезная информация", неожиданно такого получается очень много. Очень не хочется что-нибудь упустить — досадно будет, если из-за этого кто-нибудь тут погибнет. Да и давно уже убедился — информация важнейшая штука, зачастую сильнее оружия.
Меня удивляет, что и родители внимательнейшим образом слушают мои россказни.
— Вы б собирались пока — говорю я маме.
Они переглядываются.
— Успеем еще, рассказывай дальше — отвечает отец.
И я рассказываю. Мой монолог прерывается только один раз — когда начинаем пить чай я вытягиваю пакет с печеньем и горделиво ставлю его на стол. Не сговариваясь, родители и Света начинают откровенно смеяться.
— Тут неподалеку на трассе фура как раз с такими печенюшками в овраг завалилась. Ребята их таскают постоянно — как раз с этим сортом коробки — улыбаясь, объясняет мама.
Вот ведь как оно получается.
И я продолжаю дальше.
Совершенно неожиданно к нам вваливаются без стука несколько человек — из них узнаю только водителя залихватского джипа. Рацию нашу приволокли — Коля на связи, проблемы у них, требуется мой совет.
Испугаться не успеваю — проблемы получаются не очень страшными. Нашли все же прилетевших на Аннушке людей — три мужика, двое бывшие охранники какой-то бывшей шишки, третий — летчик-поляк. Самолет исправен, топлива ноль, но собственно проблема в поляке — четвертый день болит живот и состояние даже для не медиков понятно — паршивое. Еще один охранник в полном упадке, но здоров, а вот с поляком все совсем плохо. Что с ним делать?
Самое глупое — давать консультации по телефону. По рации, не видя больного — наверное, еще глупее. Спрашиваю Колю — что значит, по его мнению "паршивое состояние"? Ответ путаный, но, в общем, понятно, что коллега нашего летчика вообще-то помирает. Температура повышена? Да, вроде горячий. Тошнит, рвота была? Точно так. Надавите ему на живот, только аккуратно. Ругается и пытается драться. А как живот болел? Все четыре дня одинаково? Тут закавыка — это пожилые поляки по-русски говорить умели все, молодые сейчас этому уже не учатся, а по-английски не вполне понятно получается. Все такие знатоки английского, что уши вянут. Но вроде выходит так, что три дня болело все сильнее и сильнее внизу живота, потом вчера стало совсем больно — но боль быстро утихла. Все нормально. А потом стало совсем плохо.
Ничего кроме диагноза перитонита в голову не приходит. Значит, тащить поляка на стол к хирургам. Спрашиваю Колю — потянет его "Дельфин" пять человек?
Отвечает, что да, потянет. Что ж, кроме родителей придется еще и поляка везти.
В общем, летят обратно с больным летчиком.
Джипер едет опять на поле.
И тут мои родители преподносят мне сюрприз. Помявшись и попереглядывавшись с отцом, мама говорит, что сейчас они — не полетят. Я поперхнулся чаем от такой новости.
Как? Почему? Мне же не вот-то как просто было этого добиться. Случай практически помог. И не факт, что я смогу это сделать еще раз в ближайшее время. Они о чем думают-то? Тут регулярных рейсов не будет, надо эвакуироваться, пока есть такая возможность.
— Ты не сердись, сам посуди — ты сейчас носишься как угорелый с какими-то лиходеями, младший — вообще в концлагере завалы разгребает — а нам куда? В безопасную Петропавловку в тюрьме жить? Или в Кронштадте вселяться в чужую квартиру, где люди только что умерли? И что дальше? Здесь — работы полно, лето скоро. Дом наш, собственный. Мы ж специально сюда поехали, чтобы вам не мешать, вам ведь достаточно знать, что мы живы — здоровы — верно ведь? Так мы и тут живы и здоровы. И видишь — пока все относительно спокойно — Степан с ребятами партизанят потихоньку, защита у нас достаточная, ты вон еще ружей привез, теперь совсем безопасно будет. Летчику твоему подарок подарим, чтоб сюда с радостью прилетал. Да и неудобно — детей бы по уму сначала вывезти.
— Лучше пока детей никуда не отпускать одних — несколько напряженно говорит Света.
Вот тебе бабушка и юркни в дверь. Сижу немного очумевший.
— И что за подарок вы тут летчику дарить будете?
— Сейчас принесу — отзывается Света и гибко поднявшись, исчезает в сенях.
— Ну, давайте тогда — груз примите, что ли.
— Брось, понимаем, что тебе хочется немного похвастать — так уже спасибо сказали, все очень к месту, а ты лучше отдохни, чайку попей. К нам на квартиру добраться можно?
— Не знаю, там сейчас не ездим. А что?
— Понимаешь, какое дело — у нашего дома крыша откапремонтирована демократически… Значит этой весной уже протечки будут серьезнее, чем в прошлом году. Мебель, наверное, вывезти не получится, но хотя бы документы забрать. Рухнет дом, все, что есть пропадет. Или проплесневеет насквозь.
Это я знаю точно, так и получится — пару лет назад в Питере была проведена массивная акция по капремонту крыш старых зданий. Денег вбухали — безумно. Но дело нужное конечно — многие старинные дома с 1917–1946 года не ремонтировались.
Ну, старые крыши долой, построили новое, все переделали.
А тут и оказалось в первую же осень — протекают все отремонтированные крыши ручьями и потоками. В сотнях старинных домов потопы, жители верхних этажей стали китайские бассейны покупать — на чердаки ставить, чтоб не тазиками воду собирать.
Оказалось, что доски для ремонта были взяты гнилые и слишком тонкие, железо кровельное не того качества — то есть не для таких рельефно — фигурных крыш, ибо тоньше, но гораздо больше по размерам и потому никак не годно, не согнуть его было как должно.
И кровельные работы вели гастарбайтеры из Средней Азии, впервые в руки взявшие молотки и гвозди, совершенно без опыта работы, но зато дешевые в оплате… (Сгоревший купол Измайловского собора — не забыли? Та же публика сваркой занималась. Да и то — зачем эффективным собственникам строители — специалисты? Деньги украл, за рубеж перевел, фирму закрыл — ищи ветра в поле. А кинутые гастарбайтеры пущай сами тут крутятся. Может их за еду еще кто умный и эффективный наймет.)
А так конечно мама права — без всяких вещичек из которых складывается семейная история жить нельзя. Надо будет прикинуть, когда все боле-мене устаканится — как заскочить домой и что оттуда увезти. Гм, а куда? У меня же кроме места в казарме-салоне и жилья-то нет. Вот тоже — собрался родителей везти — а куда? Как остальных эвакуированных? Не дело. Может они и правы, здесь-то вон видно — и уважают их и полезными они себя чувствуют — они ж у меня оба — строители, а тут строить и ремонтировать край непочатый. Помолодели даже. Или это от свежего воздуха такое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});