Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Современная проза » Избранное. Фреска. Лань. Улица Каталин. Романы. - Магда Сабо

Избранное. Фреска. Лань. Улица Каталин. Романы. - Магда Сабо

Читать онлайн Избранное. Фреска. Лань. Улица Каталин. Романы. - Магда Сабо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 134
Перейти на страницу:

ДАТЫ И ЭПИЗОДЫ

Год тысяча девятьсот тридцать четвертый

Она всегда говорила, что ясно помнит тот день, когда очутилась на улице Каталин, но это было не совсем верно, потому что по собственным впечатлениям она могла помнить разве что о мосте, о грохоте, о каком-то тревожном состоянии души, о лицах людей, сыгравших позже столь важную роль в ее жизни, о двух-трех мелких сценах. Об остальном она знала по рассказам Хельдов, Элекешей или Балинта, который был из детей самым старшим и лучше всех сохранил в своей памяти события той поры. Из разговоров, звучавших в день переезда, ей достоверно запомнилась лишь одна-единственная фраза, ведь Генриэтте было всего шесть лет, когда они из провинции переселились в Пешт, — а прочие подробности и произнесенные в ту пору слова сохранила память взрослых и остальных детей.

Связанные с переселением волнения и предшествовавший ему беспорядок были для их дома столь непривычны, что и это, например, навсегда уже врезалось в память. Для Генриэтты не имело никакого значения, что придется оставить бабушку с дедушкой, которых до тех пор она часто навещала, она еще не понимала, что такое разлука, хоть и видела немалую озабоченность родителей и слышала, как они утешают друг друга, — будем, мол, часто приезжать к старикам и приглашать их к себе. Ничего не говорило ей и то, что они переезжают и будут жить в Пеште, она и родные-то места знала очень приблизительно, а уж картины столичной жизни и вовсе не соблазняли ее. Генриэтта уже маленьким ребенком была очень серьезной, Хельды с удивлением обнаружили, как она затосковала при переезде. Сам Хельд и его жена в детстве были существами более веселыми и по своим давним воспоминаниям делали заключение, что дети только рады, если в доме все перевернуто вверх дном. А получилось так, что, когда начали перетаскивать вещи, Генриэтта остановилась в растерянности и смотрела на рабочих с выражением такого безысходного отчаяния, что в самый разгар сборов госпожа Хельд подсела к дочери и молча прижала к себе безмолвно протестующее тельце. Предметы обстановки один за другим покидали свои места, на время задерживались у ворот или прямо проплывали через все помещение и тотчас попадали на улицу, в кузов грузовика, а посреди комнат громоздились огромные чемоданы и пузатые корзины, битком набитые всякой мелкой утварью. Зрелище это повергло девочку в ужас, хоть она и знала, что раз они отсюда уезжают, то, конечно, должны увезти с собой и все свои вещи. В тот день отец не мог заниматься ею, слишком много навалилось хлопот, и заботиться о Генриэтте, на которую переезд подействовал таким неожиданным образом, пришлось одной госпоже Хельд, — она с тревогой думала о том, как скажется столичная жизнь на этом ребенке, которому так хорошо было здесь, который любил свой дом, уличных приятелей, окрестности; в этом городе Генриэтта была счастлива. Но тревога матери оказалась напрасной, Генриэтта скоро позабыла место, где родилась и жила до сих пор, а когда уже подростком снова увидела этот город в кинохронике, то скорее по взволнованным лицам родителей узнала его главные здания и неповторимые памятники.

Мать уехала сразу после отправки вещей, оставив их с отцом одних, и два дня они провели в местной гостинице, — событие это потому, наверное, стерлось из ее памяти, что Хельд вообще оставался с нею реже, чем мать, к тому же эти дни вдвоем прошли в такой радости, что даже пребывание в чужих гостиничных стенах и питание в столовой показались чем-то приятным, милым и светлым. Поезду, как ей рассказывали, она уже обрадовалась, и это она могла себе представить, ведь всякое путешествие означало, что при отъезде она получит особенно смешные гостинцы, из тех, что можно купить только на вокзале. Так и случилось — на вокзале Хельд велел ей опустить денежку в железный бок курицы-автомата и из особого ящичка вынул набитое леденцами металлическое яичко. Дома у Генриэтты игрушки были красивые и умные, поэтому безобразные и бессмысленные базарные поделки приятно волновали ее своей неожиданностью.

Про мост она уже помнила сама. Когда по дороге в Будапешт они в первый раз переезжали мост, она испугалась. Это было ее первое большое путешествие, где приходилось переправляться через реку, и теперь она впервые в жизни ощутила, что они едут в поезде над самой рекой. Реку она заметила еще издали, а потом они вдруг въехали на мост и загромыхали по нему меж укосин. Вскрикнув, она заплакала. Воды она не боялась, не могла и представить себе, что мост сорвется вниз, — ее перепугал стук, грохот, который до въезда на мост не был слышен, а после моста тотчас прекратился. Перед следующей рекой Хельд уложил ее на сиденье и еще до того, как въехать на мост, зажал ей руками уши. Спрятав под отцовскими ладонями уши и зажмурившись от напряжения, она опять испугалась и пустила слезу, однако ладони в какой-то мере приглушили шум. Чтобы попасть в Визиварош, на новую квартиру, им уже в Пеште пришлось переезжать через Дунай, и хотя машина, на которой они ехали, громыхала не так оглушительно, Хельд из пущей предосторожности снова закрыл ей уши. Позднее, когда повзрослевшей Генриэтте рассказали об этом, она зажала уши ладонями и поглядела на себя в зеркало. Однако тотчас отняла ладони — в зеркале изобразилось нечто смешное и одновременно пугающее. «Вот что такое ужас, — подумала Генриэтта, — лицо, у которого от страха и ушей-то нет».

Она не помнила, когда и где в самый первый раз зашла речь о семействе Биро, но имя это засело в ее памяти неизгладимо, — наверное, Хельд рассказывал о нем сразу после того, как возник план переезда в Пешт. Такие слова, как мировая война, ничего не говорили Генриэтте, хотя она знала, что отец был солдатом; какие отношения связывают Хельда и майора — об этом она догадалась гораздо позже, а на первых порах знала лишь, что в соседнем доме живет хороший друг отца и как это приятно, что им удалось купить дом рядом. Только много лет спустя смогла она осознать прочность дружеских уз, связавших майора и Хельда, и цену необыкновенной солдатской доблести и мужества, которое проявил Хельд, уйдя на фронт совсем еще мальчиком, сразу после школьных экзаменов; эти качества и привлекли к нему Биро, тогда еще лейтенанта; но до начала сороковых годов она даже не интересовалась, какие у отца награды. Позднее золотая медаль Витязя[63] стала символом веры, тем гвоздем в стене существования, на котором держалась жизнь и безопасность их всех, и стоило этому гвоздю расшататься, как все оборвалось бы вместе с ним.

Об Элекешах в том старом городе она не могла слышать, потому что, когда созрел план переезда, сам Хельд о них не знал почти ничего, разве что из рассказов Биро, с которым поддерживал дружбу и после войны и который, узнав об их решении переселиться в Пешт, взял на себя хлопоты по подысканию дома. Биро сообщил, кто будет их вторым соседом, и порадовался, что теперь все они смогут жить неподалеку друг от друга.

Этого Генриэтта не помнила, об этом ей тоже рассказали лишь много позже; однако о том, что было, когда грузовик повернул на улицу Каталин, она помнила уже очень хорошо. Вначале она увидела церковь, перед церковью — статую женщины, которая стояла на колесе, а потом — узкую улицу, застроенную только с одной стороны, на другой стороне домов не было, только ряд невысоких раскидистых лип, меж которых просвечивал Дунай. Дома не походили на те, к каким она привыкла: это были долговязые, замкнувшиеся в себе дома-памятники, прижавшиеся к Крепости, вызвавшей ее недоумение и вместе с тем восхищение, потому что она напоминала рисунок из ее книги сказок. В самом конце улицы находилось маленькое строеньице, она так и не поняла, что это, — там, где они до сих пор жили, ей не доводилось видеть даже европейского уличного колодца, не то что турецкого. Должно быть, стояло начало лета, потому что цвели липы, запах их привлек внимание Генриэтты.

В воротах нового дома их встретили госпожа Хельд и Маргит. Отец отпустил ее руку, и Генриэтта со всех ног бросилась к матери. Она так бурно радовалась, что забыла рассказать даже про мост, хотя все еще находилась под впечатлением пережитого страха — настолько велик был ее восторг перед тем чудом, что у них снова есть дом, еще красивей и просторней, чем старый, что Маргит опять с ними и сама она — подле матери. Затем это воспоминание обрывалось и продолжалось уже в другом месте, хотя и в тот же самый день; мать стояла под сводом ворот, рядом с ней была уже не Маргит, а какая-то чужая женщина. Присутствие незнакомой женщины не слишком удивило Генриэтту, — к Хельдам всегда ходило много людей, — поразительно было то, как неряшливо она выглядела. Опрятная от природы, Генриэтта воззрилась на ее помятое, не очень чистое платье, спустившиеся чулки. Еще больше ошеломило ее другое: когда она вошла в дом, то увидела, как из комнаты, которую отвели для нее, появились две девочки — одна темноволосая, другая светленькая, обе они явно чувствовали себя здесь совсем по-домашнему, уютнее, чем Генриэтта у собственного порога, и каждая держала по одной из ее игрушек.

1 ... 98 99 100 101 102 103 104 105 106 ... 134
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Избранное. Фреска. Лань. Улица Каталин. Романы. - Магда Сабо торрент бесплатно.
Комментарии