Пятый арлекин - Владимир Тодоров

Краснов немедленно напрягся, и Глайд, также немедленно это отметил.

— Значит, я был прав,— продолжал он,— в таком случае сле­дует поспешить.— Тут Глайд и сам не в шутку разволновался, потому что такое развитие событий ставило под угрозу его планы с сейфом в квартире Неживлева.— Итак, условия, которые я поставил Неживлеву, вы знаете.

— Недурные условия,— процедил сквозь зубы, ошарашенный всем услышанным Краснов,— чистый грабеж. Я бы из принципа не согласился.

— Вы сильный человек, Григор, вы мне импонируете даже своим последним замечанием. Ваши ценности я вывезу даром, а у вас их наберется, я думаю, не меньше.

— Не меньше,— подтвердил лихорадочно Краснов,— только хрен я вам отдам половину: сам выберусь через Турцию или самолет угоню!

— Вам не придется этого делать, более того, я еще вам доплачу. -

— Не продолжайте,— раздраженно перебил его Краснов,— знаю  я вашу доброту. Вероятно, за услугу я должен буду пустить под откос не меньше ста поездов, на меньшее вы вряд ли согласитесь.

— Ценю вашу иронию, но вам не придется пускать под откосы поезда или заниматься иными террористическими актами, не те  времена. Вам придется убрать только одного человека...

— Кого же?— Краснов насмешливо скривился, предполагая чуть ж от ли не розыгрыш со стороны американского дипломата.

— Господина Неживлева,— тихо, скороговоркой, произнес  Глайд и замолчал. Он понимал, что есть пределы даже для таких жестоких людей, как Краснов, и тому необходимо время, чтобы  переварить информацию и зримо ощутить себя в той ситуации.

— Что, Семена?!— напрягся Краснов,— не ожидал. Кого угодно думал, только не его... Чем же он вам так досадил или на добро покусились? Тогда я вам не помощник: я — его, кто-то — меня. И  вы можете кушать на золотом блюдечке до конца своих дней где-нибудь на Ямайке или островах Фиджи. Я географию плохо знаю,  но в сути не ошибся.

— Ошиблись,— мягко возразил Глайд,— материальные ценности Неживлева далеко не самое главное в большой политике, мистер Краснов. Понимаю, что вас может шокировать мое предложение,  более того, понимаю, что подобная реакция вполне естественна, но по-другому нельзя. Я не могу раскрыть вам всех мотивов этого  действия.— Глайд действительно не мог рассказать Краснову об игре, которую затеял с Неживлевым. Когда тот согласился допустить Нортона Глайда к содержимому сейфа, он сразу был обречен, потому что дипломат-разведчик, а попросту шпион, не желал допустить зависимость своего успеха от обстоятельств, с которыми мог столкнуться Неживлев до бегства за границу, и если бы был арестован прежде, то не стал бы спасать Глайда, а сразу бы все"рассказал следователю, что поставило бы самого Глайда под удар с труднопредсказуемыми последствиями для его карьеры или даже всей судьбы.

— А если я не соглашусь?— Краснов выжидательно посмотрел на Глайда.

— Тогда мы расстанемся навсегда, выкручивайтесь сами...

— Или расскажу об этом разговоре Семену Михайловичу?..

— Этого вы не сделаете,— негромко и с удовольствием рассмеялся Глайд, показывая ослепительные вставные зубы,— нам с вами предстоит долгая прекрасная жизнь в собственных замках, где-нибудь в окрестностях Вены. Не хочу жить в Америке, Европа мне в  моих скитаниях стала ближе. А захочется — на острова. Вам нра­вятся женщины Таити? А можно еще куда-нибудь махнуть...

— В Сибирь, например!

— Мрачно шутите, Григор, я не услышал бодрого ответа на поставленный вопрос.

— Я согласен,— неожиданно для самого себя ответил Краснов,— я понимаю, что Семена Михайловича надо будет шлепнуть после того, как он вам передаст свое барахло на сумму в пустячок — миллиона два с половиной американских долларов или чуть помень­ше в английских фунтах.

— Да,— напрямую согласился Глайд,— после, но уберете его лично, без помощников. И главное: заберите мою расписку на полу­чение от него мною различных ценностей. Вот за эту расписку вы и получите, одну четверть всего, что есть у Неживлева. Вы пред­ставляете, сколько это составит в денежном выражении? Да и у вас самого найдется кое-что... В штатах не так много людей с таким круглым капиталом, тем более, что у всех доллары вложены в различные коммерческие предприятия, а у господина Краснова на­личными! Будет от чего заволноваться господам с титулами и влия­нием, у которых дочери пищат от желания выскочить замуж за миллионера.

— Уговорили, только где гарантия, что со мной ваши люди не поступят так же, как я с Неживлевым?

— Смысла нет, я же говорил, что вы будете мне нужны и там.

— Мне нужны гарантии.

— Увы, гарантии выдает только ваш Госстрах... Но на этот раз мне можно верить и без Госстраха. Дело в том, что я хочу открыть у себя дома большой антикварный магазин с правом аукционной торговли. Мне одному это не под силу, я не понимаю в этом вопросе на достаточном профессиональном уровне, я ведь всего лишь дипло­мат. Мы объединим капиталы и откроем дело на паях. Согласны?

— Конечно,— взгляд Краснова потеплел и он с чувством пожал руку Глайду: с этого мгновения он поверил ему и твердо решил содействовать его планам. Попросту говоря, Семен Михайлович Неживлев, лучший друг и воспитанник Краснова, был обречен; оставалось лишь согласовать детали и время.— Но меня еще интересует, как я смогу оказаться за границей. На моей работе, на которой я только числюсь и расписываюсь два раза в месяц в ведомости на зарплату, мне туристической путевки не положено. Я —не Не­живлев...

— Детали обговорим, есть у меня на подобный случай свой канал, которым, если честно говорить, я не имею права пользоваться без особой надобности, но я сумею убедить мое руководство в необходимости этого. Я найду убедительные мотивы.— Глайд под мотивами имел ввиду содержимое сейфа, а канал, по которым он решил переправить Краснова, был чисто шпионским каналом, кото­рым, как предписывали инструкции, действительно следовало поль­зоваться только в крайних случаях. Глайду необходимо было как-то замаскировать личные интересы интересами своих хозяев из ЦРУ, да так, чтоб никому и в голову не могло прийти, сколько он отхватил у Неживлева. За Краснова он был спокоен, тот будет молчать при любой проверке со стороны спецслужб в США.— Некоторые детали все же обговорим сегодня: супруга Семена Михайловича должна выехать на Кавказ. После того, как вы уберете Неживлева, вам следует распустить слух среди общих знакомых, что он срочно вы­ехал за ней. Это даст несколько дней выигрыша в борьбе с че­кистами. Понятно? После убийства не должно остаться никаких следов. Труп закопаете в лесу. (При этих словах Краснов вздрогнул: вспомнил, как сиротливо лежало на земле тело Сашеньки Карава­евой.) Если не хватит духу на молоток или нож,— возьмите это...— Глайд небрежным жестом протянул Краснову небольшую таблетку, упакованную в целлофановую обертку.— Бросите в стакан с водой, пивом, с чем угодно. Растворяется мгновенно. Видите, как я забочусь о вашей психике...— Глайд действительно беспокоился. Только не о психике Краснова: его тревожило, вдруг того подведут нервы, а в таком варианте вряд ли Александр Григорьевич дрогнет.— Связь по прежнему принципу: следующий раз звоните послезавтра и спра­шивайте Николая Антоновича. Я отвечу, что Николай Антонович здесь никогда йе проживал. Это значит, что на этой квартире через три часа. Если я говорю, что вы попали в американское посольство, значит встреча состоится в такое же время, но днем позже.

Уходил Нортон Глайд с теми же предосторожностями, что и прежде, но не ведал опытный шпион с дипломатическим статусом, что вышли на него работники органов государственной безопасности и не только засекли, но и записали всю его беседу с Красновым. Так что, сами того не зная, Краснов вместе с Глайдом лезли в петлю, питая себя несбыточными надеждами на будущую совместную ком­мерческую деятельность и ослепительное богатство. Неживлеву в этой ситуации, можно смело сказать, пока повезло: во всяком случае ему уже не угрожала расправа Глайда, а только суд, который, может быть, высшую меру наказания сочтет возможным заменить пятнад­цатью годами изоляции в исправительно-трудовой колонии усилен­ного режима. Во всяком случае, в таком варианте для Семена Ми­хайловича существовала надежда. А молодые контрразведчики, про­ведя блестящую, с точки зрения профессионалов, операцию, не спеша «повели» по оживленным улицам Москвы и Краснова. Глайд по обычаю в условленном месте шмыгнул как мышь в свою машину, влепился под заднее сиденье и даже не испытывал неудобства: во-первых, привык к такому образу жизни, а во-вторых, подогревала мысль о скором сказочном обогащении, а заодно и редкой для шпио­на удаче.