Вождь и призрак - Колин Форбс

— Он болен. Ведь он пережил в Волчьем Логове взрыв бомбы…

Кейтель осекся и взял с тарелки еще один кусок хлеба.

Йодль не раз замечал за Кейтелем эту хитрость: вроде бы он говорит что-то очень смелое, но если внимательно проанализировать его слова, то станет понятно: на самом деле Кейтель никогда в жизни не сказал чего-нибудь такого, что можно было бы вменить ему в вину.

— Мы даже возвращаемся в прежнюю ставку — в Фельзеннест. Гитлер уже был тут в сороковом году, — продолжал Йодль. — Орлиное Гнездо… Я нахожу этот дурным предзнаменованием для «Осеннего тумана».

— Господа! — позвал их Борман, сидевший в конце вагона. — Сейчас у нас будет совет в ставке фюрера. Пожалуйста, поторопитесь. Завтрак подождет.

— Завтрак остынет, — пробурчал Кейтель.

Осенний туман рассеялся. В буквальном смысле слова. Пока туман окутывал Арденнские леса, танковые дивизии немцев шли вперед, прорываясь к стратегически важным мостам через Мез, как уже было однажды в мае 1940 года.

Затем погода переменилась. Небо прояснилось, и вся сокрушительная мощь авиации союзников обрушилась на танкистов, вынуждая немецкие «Пантеры» и «Тигры» отступить. Гитлер, казалось, совершенно утратил военное чутье.

11 декабря 1944 года он прибыл в Фельзеннест. А 15 января 1945 года уехал в Берлин со своими приближенными, в число которых входило неизменное трио: Борман, Йодль и Кейтель. Больше фюреру не суждено было покинуть Берлин.

30 апреля 1945 года… В Берлине полыхали пожары. Дым и пепел, красные языки пламени — сущий ад! Русская армия шла к центру города и вскоре оказалась совсем близко от подземного бункера, в котором Гитлер и Ева Браун совершили самоубийство.

Их тела вынесли во двор, щедро полили бензином и подожгли. Сохранились только кости.

Оставшихся в живых приближенных Гитлера охватила паника; они лихорадочно пытались изыскать способ, как бы сдаться в плен союзникам и убежать от русских. Рано-рано утром 1 мая Мартин Борман тоже присоединился к беглецам.

Они намеревались пройти по рельсам метро под Вильгельмплац. Затем, незаметно для русских патрулей, вынырнуть из-под земли на станции «Фридрихштрассе», пройти через Шпрее и проскользнуть сквозь кордоны.

Но все с самого начала пошло наперекосяк. Советские орудия обстреливали город, и он лежал в руинах, на улицах сплошь и рядом валялись огромные куски кирпичной кладки, вокруг, насколько хватало глаз, не осталось ни одного целого здания. От битого кирпича поднималась пыль, которая оседала на одежде, лезла в рот…

— Надо торопиться, — сказал Борман Артуру Аксману, — активному члену «Гитлерюгенд». — Давайте пристроимся за этим танком: он нас защитит от обстрела…

Они пробирались в ночи, используя в качестве подвижной стены немецкий танк, который то и дело принимался стрелять по врагам. Постепенно на небе разгоралась кроваво-алая заря, и ночь сменялась утром. Шум стоял такой, что чуть не лопались барабанные перепонки. Взрывались русские снаряды. С грохотом обваливались последние уцелевшие дома, стены накренялись вперед и падали на мостовую. Орды азиатов заполонили одну из величайших западных столиц.

— Пригнитесь! — предупредил Борман.

Раздался зловещий шипящий звук. Что-то ударило в танк, за которым они шли. Танк остановился и загорелся ярким пламенем. Форма Бормана почернела от дыма и вся перепачкалась. Бросив Аксмана, скрючившегося под обломками, Борман двинулся вперед.

Последним свидетелем из Западного мира, видевшим Бормана живым, стал майор Иоганн Тибуртиус, который находился неподалеку от рейхслейтера и его спутника, когда русские подбили танк. После взрыва он потерял Бормана из виду и пошел вперед к немецким солдатам, которые все еще держали оборону.

Спустя пятнадцать минут Тибуртиус, оставшийся один-одинешенек в страшной преисподней, в которую превратился Берлин, заметил здание, чудом уцелевшее и четко вырисовывавшееся на фоне пожарища, словно острый зубец. Это был отель «Атлас». Тибуртиус вошел внутрь и удивленно замер.

По вестибюлю к выходу шел Мартин Борман. Невероятно, как ему удалось выжить?! Однако военной формы на нем больше не было. Борман где-то раздобыл обычный костюм. Майор Тибуртиус ждал восемь лет, прежде чем сообщить об увиденном той ночью. Его рассказ напечатала 17 февраля 1953 года берлинская газета «Дер Бунд».

«Он (Борман), — пишет Тибуртиус, — уже переоделся в гражданское платье. Мы прошли вместе по направлению к Шиффбауэрдамму и Альбрехштрассе. Затем я потерял его из виду…»

Сталин лично отправил в Берлин особую, строго засекреченную группу, которой было дано двойное задание. Удивляло, что к этой группе, состоявшей из одиннадцати вооруженных мужчин, приставили переводчика и тем более — женщину, Ольгу Ренскую.

Но что еще поразительней: именно Ольга командовала отрядом!

Первым заданием, которое ей дал Сталин, было отыскать Гитлера «живым или мертвым»…

Отойдя от силы на километр от отеля «Атлас», Борман повстречался с этим отрядом. Он стоял совершенно спокойно, глядя, как бойцы окружают его и целятся из автоматов. Бормана потрясло появление Ольги, которая обратилась к нему на превосходном немецком:

— Вы — Мартин Борман?

— Совершенно верно.

— А где нам найти Гитлера? — спросила она.

— На улице у подземного бункера, возле развалин новой Канцелярии. Я могу объяснить, как туда добраться…

— В этом нет необходимости, — перебила его Ольга. — У нас есть карта Берлина.

— Уцелели только его кости, — продолжал Борман. — Трупы облили бензином…

— Трупы?

— Да, вместе с ним сожгли и Еву Браун. Перед смертью они поженились…

— Ладно, подробности после, — резко оборвала Бормана Ольга.

Она отдала по-русски краткие приказания своему отряду, и семеро из одиннадцати человек в форме солдат Красной Армии исчезли.

— А вы, господин Борман, — продолжала Ольга, — поедете с нами. — Самолет уже ждет, он доставит вас в Москву.

Русский самолет, на борту которого находились Ольга, Борман и четверо бойцов особого отряда, приземлился на военном аэродроме недалеко от Москвы. Там их поджидали два больших черных лимузина с задернутыми желтыми шторками на окнах.

— Вы сядете сзади, рядом со мной, — сказала Ольга Борману.

Было еще темно, рассвет едва серел, поскольку шел сильный снег, когда первая машина въехала в Кремль. Рейхслейтер с любопытством глядел в окно, вспоминая, как Риббентроп описывал это странное место, вернувшись после заключения советско-нацистского пакта в августе 1939 года, послужившего толчком к развязыванию второй мировой войны.

Лимузин, мчавшийся по шоссе с бешеной скоростью, теперь еле полз по таинственному внутреннему городу. У Бормана возникло странное ощущение, что жизнь осталась где-то там, за воротами.

Лимузин проехал мимо Царь-пушки, такой огромной, что никто никогда так и не отважился из нее выстрелить. Борман глядел на маленькие деревянные домишки и соборы, образовывавшие свой, уникальный мир. Наконец лимузин подрулил к современному административному зданию. Ольга провела Бормана внутрь. Там их ждал Сталин. В маленькой комнате присутствовал еще только Лаврентий Берия. Советский вождь, одетый в форму генералиссимуса, подождал, пока Ольга выйдет из комнаты, а потом заговорил. Тон его был деланно-небрежным, а в глазах светилось лукавство.

— Вот это, — сказал Сталин, указывая на Бормана, — и есть Дятел.

Берия онемел. Когда до его всеслышащих ушей дошли слухи, что в Берлин послан специальный отряд, он терялся в догадках, почему Сталин не задействовал солдат НКВД? Теперь ему стало понятно. Берия вертел в руках пенсне, потрясенно глядя на Мартина Бормана, который больше не казался похожим на карлика. Сталин и немец были примерно одного роста и одинакового телосложения.

— Значит, у вас в руках была нить, которая вела прямо в ставку Гитлера?..

— Да, с того самого момента, как он напал на нас…

— Но вы мне долго не доверяли, — с обидой сказал Борман.

Бесстрастное лицо Берии совершенно окаменело. Никто не смел перебивать Сталина! Однако генералиссимус вроде бы не обратил внимания на вопиющую дерзость немца. Он дернул себя за кончик усов и с хитрецой поглядел на Бормана.

— Вас внедрили много лет назад. Я должен был убедиться, что они вас не раскололи и не заставили меня дезинформировать.

— А с новым Гитлером я здорово все устроил! — похвалился Борман.

— Ох, уж этот мне второй Гитлер!.. — усмехнулся Сталин. — Да его и не было вовсе! Гитлер всегда был только один. Такова наша трактовка истории, правда, Берия?

— Ну, разумеется!

— Можете рассчитывать на мою сдержанность, — уверил Сталина Борман.

Сталин довольно усмехнулся.