Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

Я смотрел на все это и сгорал от стыда.

«Что я делаю? — проносились в моей голове дикие мысли. — Чему я оказался свидетелем?»

Я даже, наверное, не вполне поверил своим глазам. В памяти всплыли вчерашние картины наркотического сна. В том красном царстве они тоже совокуплялись — Шмелев и Лариса. Тогда это было плодом моих болезненных фантазий. Может быть, и сейчас это не является реальностью?

Может быть, я вообще сошел с ума? Или вдруг возобновилось действие наркотика?

Шмелев сказал последние слова и потом вдруг подошел к стоящей в той же позе Ларисе и поднял ногу. Он прицелился ботинком и аккуратно пнул носком в раздвинутые ягодицы женщины…

Удар был не сильным. Лариса только потеряла равновесие и ткнулась лицом в пол. Но тут же вновь встала на локти. Только до меня донесся ее стон. Она так и не посмела повернуть к Шмелеву лица. Она стояла, опустив голову, и я видел, как свисают ее груди, как дрожит ее тело, и как слезы капают на бетонный пол со следами штукатурки…

Шмелев повернулся и, не говоря больше ни слова, пошел к лестнице. Он прошел мимо меня, чуть не задев меня плечом. К счастью, он не увидел меня.

Я услышал, как он быстро спускается по лестнице. Лариса еще некоторое время стояла, так, как он ее оставил, а потом встала и принялась приводить в порядок свою одежду.

Я не стал дожидаться, когда она окончательно придет в себя после своего столь странного свидания, на которое она так спешила и на которое так красиво нарядилась… Я не стал терять времени и побежал вниз, надеясь, что не догоню Шмелева…

Я выскочил на улицу, благополучно проползя через забор, и метнулся к ожидавшей меня машине. Парень исправно ждал меня и читал газету.

— Ну как, застали? — спросил он меня. — Или дальше поедем? Может быть, еще куда-нибудь надо?

— Нет, поедем обратно, — выдавил я из себя.

И только в тот момент, когда мы уже отъезжали от тротуара, я заметил одиноко стоявшую невдалеке машину. А из нее на меня внимательно смотрели глаза Шмелева — умные и косые…

Внутри у меня похолодело. Что за человек! Он не уехал после всего. Он на всякий случай ждал, не выйдет ли кто оттуда вместе с Ларисой. Или вместо нее. И он дождался. Я попался, как мальчик…

В общем-то в этом нет ничего удивительного. Я же не профессионал, а самый настоящий дилетант в этих делах. Рассуждать и анализировать я могу, а озираться по сторонам — нет. Вот я и попался впросак.

Но думать об этом я сейчас не хотел. Слишком потрясла меня сцена, увидеть которую я никак не ожидал. Все, что угодно, но только не это!

В таком состоянии я не мог возвращаться домой. Слишком меня потрясло увиденное.

Я вспомнил, что когда недавно проходил по Невскому, мое внимание привлекла вывеска с надписью «Престол». Это был пивной ресторан, в котором я никогда до этого не был.

Не так уж хотелось мне именно сейчас пополнять свои знания о питерских кабаках, но ехать домой я все равно сразу не мог. Приехать и сидеть в четырех стенах и сходить с ума. И лезть на эти стенки. И дожидаться прихода Ларисы… А как я вообще буду на нее смотреть? Какими глазами?

— Отвезите меня не обратно, а к «Престолу» на Невском, — сказал я водителю, и он понимающе усмехнулся:

— Заливать будете? Значит застали, да?

Я промолчал. Как я мог сказать ему обо всем? О том, что я был бы совсем не так потрясен, если бы, будучи женат, застал свою жену с любовником? Это было бы даже забавно, наверное. Обычное дело. Муж-рогоносец застает свою жену в объятиях любовника… Эпизод из какой-нибудь французской пьесы прошлого века.

Здесь же все было гораздо ужаснее и непредставимее. На следующий день после похорон… Вдова… Да еще без всяких объятий. Какие странные у них взаимоотношения…

— «Престол», — объявил парень и притормозил на углу. Я дал ему еще денег, и он довольный уехал. Наверное, теперь долго будет рассказывать приятелям, какого странного и смешного пассажира он возил.

В ресторане было почти пусто. Зал был неярко освещен, царили полумрак и прохлада.

Я взял два пива и двести граммов водки. Обыкновенной водки там не было, самой дешевой была «Абсолют»… Я с грустью подумал о том, что при казенной зарплате вести рассеянный образ жизни — накладное занятие.

И вообще я сильно поиздержался с этой поездкой. Это раньше было легко разъезжать туда и сюда. Теперь же, при нынешних ценах на все и при том, что я уже взрослый мужчина и должен соблюдать какой-то уровень жизни, все эти жизненные блага стали неподъемны для кошелька.

«Самое главное, что ведь не спросишь же, — подумал я. — Я же не могу сказать Ларисе: знаешь что, я тут за тобой проследил и вот такое увидел. Что это означает?»

Я же не могу признаться в том, что шпионил за ней. Да и вообще признаться женщине в том, что видел ее в подобном положении, — значит смертельно оскорбить ее и уже больше никогда ничего не добиться от нее. Потому что она возненавидит меня.

Рассказать об этом милиции? Зачем? Они будут смеяться! И скажут, что это не имеет никакого отношения к убийству…

Рассказать Боре? Но это совсем глупо. Для чего? Чтобы мы вместе покачали головами и посокрушались?

А потом опять поехали вместе путешествовать?

Я выпил пиво, потом опрокинул в себя водку. Наверное, следует делать наоборот, но я как-то не подумал об этом.

Закусил красной рыбой, которую навязал мне буфетчик в белой рубашке и черной бабочке. Как писал о таком Саша Черный — «помесь фрака с мужиком»…

Вышел, прошел по Невскому и свернул на Литейный. Покачиваясь, прошел по Литейному. Про себя я просил Бога, чтобы мне никого из знакомых по дороге не встретить. Тут близко до Моховой и всегда шляется народ из Театрального института. Только мне не хотелось никого сейчас видеть и ни с кем говорить.

Бог послал мне это благословение. Я не встретил никого из знакомых. И никто не пристал ко мне со словами: «Здравствуйте, Марк! Как поживаете, что поделываете? Что новенького поставили?»

Когда я дошел до Шпалерной и подошел к дому, было два часа дня. «Если Лариса уже дома, скажу, что пьян и сразу лягу спать», — подумал я. Не мог же я начать с ней разговор…

Когда