Китайские новеллы о чудесах - Пу Сунлин

есть действительно мертвый человек, но боюсь, что это не обязательно твой муж.

Женщина упорно твердила свое. Тогда начальник велел вынуть труп из колодца и показал ей. Действительно, она говорила не зря, но не решалась подойти к трупу, а стояла поодаль и голосила.

– Настоящего злодея уже нашли, – сказал начальник. – Дело лишь в том, что тело убитого не представлено нам полностью. Ты ступай пока домой и жди, пока мы не отыщем головы убитого. Тогда мы тебя известим, а злодея заставим понести кару, искупить свою вину.

Сказав так, он сейчас же вызвал из тюрьмы Ху и крикнул ему:

– Если ты завтра же не явишься ко мне с головой убитого, переломаю тебе кангой ноги!

Ху целый день был в наряде от ямыня. Когда он вернулся, начальник допросил его, но Ху стоял, рыдал, и только. Тогда начальник велел принести орудия пытки и сделал вид, что собирается его мучить, но мучить все-таки не стал, а сказал так:

– Я все думаю, что ты в ту ночь, должно быть, нес труп, чересчур торопясь, так что и сам не знаешь, где уронил голову. Как же это ты не поискал как следует?

Ху стонал и умолял начальника, твердя, что все это навет, просил дать ему возможность энергично приняться за розыски головы.

Тогда начальник спросил женщину, сколько у нее детей.

– Детей нет, – ответила она.

– А есть родственники убитого, и кто они?

– Есть только один дядя.

– В таких молодых годах потерять мужа, – вздохнул начальник, – и остаться одинокой!.. Как тут жить?

Женщина заплакала и молила сжалиться над ней.

– Что ж, – сказал начальник, – преступление уже установлено. Только бы вот дополнить тело до целого – и дело будет прекращено. А как только оно будет прекращено, можешь сейчас же снова выходить замуж… Ты – женщина молодая, нечего тебе тут ходить по канцеляриям!

Женщина, растроганная вниманием начальника, заплакала, бросилась ему в ноги и сошла вниз.

Тогда начальник вывесил объявление, обращаясь к односельчанам с приглашением помочь вдове найти голову мужа. Прошла ночь – и вот явился в правление односельчанин вдовы некий Ван Пятый и доложил, что он нашел голову. Начальник допросил его, произвел осмотр и, когда подлинность находки была с очевидностью установлена, дал явившемуся в награду тысячу монет. Затем он вызвал к себе дядю убитого.

– Вот что, любезнейший, – сказал он, – это большое дело уже кончено. Однако так как жизнь человека – вещь огромной важности, последний вердикт нельзя произнести, прежде чем пройдет несколько лет. Раз у твоего племянника потомства не было, да и молодой вдове, я думаю, трудненько теперь существовать, дай ей поскорее выйти за кого-нибудь замуж. Хлопот особенных от этого не выйдет. Разве только вот мое начальство может пересмотреть дело и вернуть мне с выговором… Тогда уж ты прими вину на себя.

Дядя убитого этого не пожелал. Начальник вынул планочный ордер[393], раз и другой, и бросил служителям. Дядя стал опять рассуждать. Начальник кинул еще – и тогда дядя, испугавшись начальника, согласился и вышел.

Услыхав об этом, женщина явилась к начальнику благодарить его за оказанную ей милость. Тот принялся ее ласково наставлять и утешать, проявляя самое полное внимание.

После этого он вывесил объявление о том, что если кто захочет приобрести себе жену, то пусть приходит в правление и заявит о своем желании.

Как только он об этом объявил, сейчас же появился человек с прошением о браке, и это был не кто иной, как Ван Пятый, сообщивший о голове.

Начальник вызвал женщину в суд и спросил ее:

– Ну-с, скажи, ты знаешь настоящего злодея?

Она ответила, что это Ху Чэн.

– Нет, – сказал начальник, – настоящие-то преступники – это вы двое с этим самым Ваном Пятым!

Оба явившиеся пришли в крайнее смятение, но стали энергично отнекиваться, доказывать, что это несправедливый навет, судебная ошибка.

– Я давно уже все это понял, – сказал начальник. – И если медлил с обнаружением дела, то только потому, что боялся, как бы случайно не допустить несправедливости. Теперь смотрите оба: тело еще не было вынуто из колодца, а ты уже определенно уверилась в том, что это твой муж. Как это так? Значит, ты давно уже знала, что он убит. Затем, – торговец и при смерти своей был в рваной одежде, трепаной, старой… Откуда бы у него появиться этим нескольким сотням лан серебра? А ты, Ван, – обратился он к мужчине, – откуда мог так хорошо знать, где лежит голова? И почему это ты так заторопился с ней? Да просто потому, что тебе хотелось поскорее сладить свое дело!

У обоих пришедших лица выразили крайний испуг, стали землистого цвета. Как они ни старались, но ни слова вставить больше не могли.

Начальник велел заковать их обоих в кангу, и тогда они сказали ему всю правду.

Дело оказалось такое. Ван Пятый давно уже был в связи с этой женщиной и давно уже замышлял убить ее мужа. А тут возьми да подвернись шутливая выходка Ху Чэна.

Начальник освободил Ху. Фэну за ложный донос он дал основательное количество бамбуковых палок и выслал его из области на три года.

Так и закончилось это дело, в котором ни один человек не был несправедливо казнен.

Приговор на основании стихов

Цинчжоуский обыватель Фань Сяошань торговал вразнос писчими кистями[394]. Раз он ушел с товаром и домой не возвращался. Дело было в четвертой луне. Жена его, урожденная Хэ, легла спать одна и была убита грабителем.

В эту ночь моросил мелкий дождь… В грязи был обронен веер с написанными на нем стихами. Оказалось, что это некий Ван Чэн дарил веер и стихи некоему У Фэйцину. Кто такой Ван Чэн, было неизвестно, но У был известный своею зажиточностью обыватель родом из Иду и земляк Фаня. Этот У всегда отличался легкомысленным поведением, так что все односельчане отнеслись к находке с доверием.

Начальник уезда велел его арестовать и стал допрашивать, но У свою вину упорно отрицал. Однако его заковали в тяжелые колодки и делу дали окончательный ход. Пошли ходить бумаги, то критикующие, то разъясняющие, но, пройдя инстанций с десять, все-таки иного суждения не выработали.

У решил, что ему придется умереть, и велел жене истратить все, что у них есть, на помощь его одинокой душе. Тем, кто явится к воротам дома и произнесет «Будда» тысячу раз[395], он велел давать теплые штаны, а тем, кто дойдет до десяти тысяч, – теплый халат. И вот