Китайские новеллы о чудесах - Пу Сунлин

После полудня пристав задержал каких-то двух людей, у которых, однако, никакой при себе поклажи не оказалось.

– Они-то самые воры и есть, – сказал генерал.

Оба задержанные протестовали и все время доказывали свою невиновность. Тогда генерал велел раздеть их и обыскать.

Оказалось, что у них в халатах было вдето по две смены женских платьев и как раз тех самых, что были в украденном приданом.

Воры, оказывается, испугались, что на следующий день будет общий обыск, и поторопились с переноской вещей в другое место.

А так как вещей было много и, следовательно, перенести их было трудно, то они надели их на себя поплотнее и стали выносить почаще.

Губернатор Юй Чэнлун

(рассказ второй)

Когда наш генерал был еще лишь начальником фу[390], он заехал как-то в город, подведомственный его соседу по управлению. Ранним утром, проезжая по предместью, он видит, что двое каких-то людей несут на постели больного. Больной был накрыт большим одеялом. На подушке были видны волосы, в которые была воткнута булавка с фигурой феникса. Женщина лежала на постели боком, а с обеих сторон рядом с нею шли четверо дюжих мужчин, которые поочередно подходили и руками охватывали одеяло, подтискивая его под тело больной, из опасения, по-видимому, что ей дует.

Через некоторое время ношу спустили у дороги и дали теперь нести ее смене, также из двоих людей. Проследовав мимо них, генерал послал одного из слуг вернуться и допросить их.

– Это наша сестра, – был ответ, – она при смерти, и вот мы ее несем к мужу.

Генерал, проехав еще два-три ли, снова послал слугу вернуться и посмотреть, в какую деревню они вошли. Слуга пошел за ними по пятам. Видит, что они дошли до какой-то деревни и что их встретили и ввели к себе двое каких-то мужчин. Слуга пошел и доложил обо всем этом генералу. Тогда генерал обратился к правителю этого города с вопросом, не было ли в городе грабежа.

– Не было, – отвечал правитель.

Дело в том, что в ту пору с чинопроизводством было строго, и поэтому как высокие чины, так и мелкие служащие скрывали случаи грабежа, так что о грабежах с убийством молчали даже потерпевшие от них, не смея никому ничего сказать. Генерал, заняв помещение в гостинице, велел одному из домашних слуг расспросить вокруг поподробнее.

Оказалось, что действительно в городе одна богатая семья подверглась нападению дюжих грабителей, которые замучили жертвы каленым железом насмерть.

Генерал велел позвать к себе сына этой семьи и стал расспрашивать о том, как все это случилось. Сын потерпевших упорно не признавал грабежа.

– Я, видишь ли, – сказал тогда генерал, – уже подумал о тебе и поймал здесь крупных грабителей. Ничего иного у меня и в мыслях нет.

Тогда сын упал генералу в ноги и стал слезно умолять о разрешении ему смыть обиду за погибших.

Генерал въехал в город и направился к правителю для свидания с ним. После этого отрядили сильных служителей, и те ранним утром прямо направились в указанный им сельский дом, где и захватили восемь человек. При первом же допросе все сознались в грабеже.

– А кто ж у вас был больной женщиной? – поинтересовался генерал.

Разбойники показали, что в ту самую ночь они были в притоне разврата, где и уговорились с одной из девиц, что они положат серебро на кровать, а она будет его держать в охапке вплоть до прибытия в гнездо. Там и поделили.

Все выражали свое восхищение сверхчеловеческой прозорливостью генерала.

– Как только вы могли все это дознать? – поинтересовался кто-то.

– Это очень легко было уразуметь, – ответил генерал, – да только люди не обращали внимания. Подумайте: ну как могло статься, чтобы молодая женщина, лежа на постели, позволяла кому-либо запускать руку под одеяло? Потом, они шли, переменяя плечи. Значит, было очень тяжело. Затем они, скрещивая руки[391], берегли ношу. Значит, там что-то было. Наконец, если прибывает больная женщина, лежащая в беспамятстве, то уж обязательно найдется женщина же для ее встречи у самых ворот. А видны были только мужчины, которые притом же ни звуком не выказали ни тревоги, ни интереса. Вот почему я с уверенностью знал, что это грабители.

Поторопились

В нашем уездном городе жил некто Ху Чэн, вечно ссорившийся со своим односельчанином Фэн Анем. Оба Ху – сын и отец – были силачи. Фэн всячески извивался и подлаживался, но Ху ему не доверяли.

Однажды они сидели вместе за вином и порядком захмелели. Стали хвастать своей храбростью.

– Нечего, – говорил Ху, – мне горевать о бедности… Хоть сотню лан и то нетрудно достать!

Фэн, зная, что у него дома не густо, сидел и посмеивался. А Ху заговорил вдруг всерьез:

– Нет, правду тебе говорю… Вчера я на дороге встретил богатого купца, который ехал сюда с большой поклажей. Я его, знаешь, сковырнул в заброшенный колодец у Южных Гор.

Фэн стал опять трунить.

А в это время у Ху жил муж его сестры, некий Чжэн Лунь, который просил Ху приобрести для него землю, и поэтому держал в доме Ху несколько сот лан. И вот Ху берет эти деньги, тащит их в комнату, где они сидели, и ослепляет Фэна своим богатством. Фэн поверил.

Илл. 38. Поторопились

Распрощавшись с хозяином, Фэн тайно донес об этом уездному начальнику. Достопочтенный Би[392] велел схватить Ху и стал на очной ставке с Фэном его допрашивать. Ху тогда сказал всю правду. Начальник допросил Чжэна, а равным образом и владельца той земли, к которой он приценивался; ошибки не было. После этого в присутствии всех был произведен осмотр заброшенного колодца. Один из служителей спустился по веревке вниз, и действительно там оказался труп без головы.

Ху был сильно потрясен, но ничего не мог сказать в свое оправдание, твердил лишь о злом навете. Начальник, вскипев гневом, ударил его по лицу раз десять и сказал:

– Вот ведь подлинное свидетельство твоего преступления… Это еще назовешь напраслиной?

И посадил его в тюрьму на режим смертников. Труп же запретил вытаскивать и только объявил по всем деревням, чтобы родные убитого сообщили властям.

Через день после этого является женщина и приносит письменное заявление о том, что она жена убитого некоего Хэ, который, имея при себе несколько лан серебра, ушел из дому по торговым делам и был этим самым Ху убит.

– В колодце, – сказал начальник, –