Зеркало судьбы - Татьяна Митрофановна Никифорова

воскликнула Карина. – Нужно своевременно прислать в порт своих людей, чтобы они тайно проследили за разгрузкой корабля Марина. Когда купец прибудет к нам с отчётом, у нас будет полное представление, сколько какого товара он привёз на самом деле.

Слова жены вызвали у царя сначала недоумение, а потом он искренне возмутился:

– Карина! Не предлагаешь ли ты шпионить за Марином?!

Царица не ожидала подобной реакции на свои слова и, стараясь сгладить произведённое ими впечатление, сухо обронила:

– Если желанием быть в курсе всего и вся вы называете шпионством – пусть будет так, хотя я не вижу в этом ничего зазорного, – и с притворно обиженным видом поднялась, чтобы уйти, но Стамир остановил её.

– Дорогая, ты, как всегда, права. Хороший правитель должен знать, что происходит у него под носом, но не таким же способом! Полагаю, у Марина нет оснований утаивать что-либо от нас, как и у нас нет оснований не доверять ему. Мы заключили с ним партнёрский уговор, – резонно заметил он и, прищурив глаза, глядя на жену, подумал: «Интересно, Карина сама себе доверяет?»

Царица оставила его взгляд без внимания и фыркнула:

– Одно другому не мешает, – и, не желая больше дискутировать, лениво потянулась, кокетливо глядя на мужа. Уловив восхищённый её грацией взгляд, она томно сказала:

– Стамир, давай устроим во дворце приём. Уверена, Марину будет что рассказать, а нам – что послушать.

Чтобы уговорить мужа потратиться на очередное увеселение, у царицы был припасён целый арсенал уловок, но Стамир неожиданно согласился, но с условием, что круг приглашённых на приём лиц должен быть узким.

Карина непонимающе округлила глаза.

– Почему?

– Как бы проще тебе это объяснить. Понимаешь, человек не любит рассказывать большому числу слушателей что-либо из своей жизни, и по этим соображениям Марин может умолчать о каких-то интересных для меня деталях плавания. Он может опустить технические моменты, потому что кое-кому из приглашённых гостей это будет неинтересно. У него на «Гелле» стоят мои пушки, и я хочу не просто услышать от него подробный рассказ, но и задать интересующие меня технические вопросы.

– Дорогой! Ты можешь узнать всё это в личной с ним беседе.

– Нет. Личная беседа внесёт в разговор сухость, а я хочу насладиться живым рассказом Марина, тем более он умеет рассказывать. Надеюсь, ты составишь список гостей с учётом моих пожеланий.

Карина поняла, что требовать от мужа большего бесполезно, и, скрепя сердце, согласилась.

Стамир знал, что жена мечтает блеснуть перед обществом в новых нарядах, и, не желая огорчать её, пообещал в скором времени устроить грандиозный бал и пригласить на него всех желающих.

Глаза Карины радостно блеснули. С обворожительной многообещающей улыбкой она подошла к мужу и, ласкаясь, нежно прошептала:

– Милый! Дочь и зять, наверное, давно сладко спят, а мы с тобой всё решаем и решаем государственные вопросы. Не поверишь, но мне так хочется оказаться на их месте. Да и ты, думаю, не прочь…

– О, моя чаровница! Ты угадала одно из самых моих сокровенных желаний! – страстно вскричал царь.

– А у тебя есть и другие сокровенные желания? – игриво спросила Карина.

– Да, но о них ты узнаешь чуть позже! – Стамир привлёк жену к себе.

Здесь на некоторое время мы покинем дворец и его обитателей и заглянем в дом Гонтаря.

В доме было тихо. От неверного пламени свечи по комнате гуляли причудливые тени.

Вилан и Элина сладко посапывали в своих кроватках. Гонтарь с опущенной головой сидел у постели спавшей Ликеи. Вилан изредка вскрикивал во сне, и тогда отец подходил к нему, чтобы поправить сбившееся одеяло. В эту ночь Гонтарь как бы заново осмысливал прожитую им жизнь, начиная с момента, когда он отправился на поиски первенца, увезённого много лет назад царицей в пустом винном кувшине, вплоть до сегодняшнего дня. Чувство раскаяния и сожаления за малодушие было у него так глубоко, что из груди вырвался болезненный стон. Он хотел бы повернуть время вспять, чтобы исправить поступки, которые привели к усложнению взаимоотношений с Мирданом и женой, но, к сожалению, человеку это не дано свыше.

«Я сделаю всё, чтобы завоевать уважение и любовь дорогих и близких мне людей, иначе я не смогу находиться рядом с ними и открыто смотреть им в лицо. Я добьюсь, чтобы Мирдан назвал меня отцом, и Ликея, как и прежде, будет гордиться мной», – так думал измученный переживаниями Гонтарь. Незаметно для себя он устало смежил глаза и забылся тревожным сном. Во сне он увидел себя на острове старца, протягивающим руки к Мирдану и пытающимся назваться ему, но вместо слов издавал какие-то странные хриплые звуки.

Гонтарь вскинулся и с удивлением обнаружил, что по щекам его текут слёзы. Но ему было не стыдно за них – слёзы принесли душевное облегчение. Он почувствовал себя обновлённым и готовым бороться за самоутверждение в глазах жены, Мирдана и Марина. Гонтарь отдёрнул шторы и распахнул окно, впуская в комнату поток свежего утреннего воздуха.

Луч солнца скользнул по лицу спящей Ликеи и разбудил её. Улыбнувшись, она потянулась и открыла глаза. Увидела мужа на ногах и удивлённо спросила:

– Почему ты так рано встал? Обычно ты встаёшь позже меня. Или я проспала?

– Нет, милая! Я ещё не ложился, – ласково глядя на жену, ответил Гонтарь и вкратце поведал ей о событиях минувшего дня и о том, что первый их сын спас её от смерти.

– Сын?! – удивилась Ликея.

– Да. Прости, что по возвращению я не признался тебе, что нашёл сына и скрыл, кем приходится нам Мирдан. В тот день я здорово испугался за себя. Мне в голову не пришло ничего лучшего, как уговорить Марина назвать Мирдана названым своим сыном и просить его сохранить это в тайне от тебя.

Ликея осуждающе посмотрела на мужа и хотела что-то сказать, но Гонтарь опустился перед ней на колени и взял её руку в свои ладони. Ликея попыталась отнять руку, но Гонтарь крепко держал её. Глядя с мольбой на жену, он голосом, полным раскаяния, произнёс:

– Ликея! За сегодняшнюю ночь, сидя у твоей постели, я много передумал и осознал низость своего поступка. Прошу, не отталкивай меня. Дай мне возможность исправить ошибки, которые я по малодушию допустил. Позволь вернуть твоё и сына уважение, любовь и доверие ко мне.

В его голосе и взгляде было столько душевной муки, что Ликея не смогла отказать ему в просьбе и сказала:

– Хорошо, что ты нашёл в себе мужество рассказать мне обо всём сам. Я понимаю, что, пока жива царица, мы не