Театр. Том 1 - Пьер Корнель

и много сотен раз.

Тебе покорен я. Сдержать я должен слово,

И, выхватив клинок, рука моя готова

Немилого тебе безжалостно сразить

И тем возмездие вослед за злом явить,

Чтоб этим действием, с другим соединенным,

Утратив славу, быть любимым и прощенным.

Прощай же!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Эмилия, Фульвия.

Фульвия.

В горе весь он погружен душой.

Эмилия.

Забудет пусть меня иль долг исполнит свой!

Фульвия.

Готов он слушаться, и жизни не жалея.

Ты плачешь, вижу я?

Эмилия.

Беги за ним скорее!

Коль хочешь мне, как друг, услугу оказать,

Скажи ему, что он не должен умирать,

Что…

Фульвия.

Ради Цинны ты шлешь Августу спасенье?

Эмилия.

Ах, ненависть моя иного ждет решенья!

Фульвия.

Еще что?

Эмилия.

Пусть свершит то, что желаю я,

А после выберет: смерть иль любовь моя…

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Август, Эвфорб, Поликлет, стража.

Август.

Все то, что ты сказал, Эвфорб, невероятно…

Эвфорб.

Столь ужаса полно, столь дико, непонятно…

Подобной ярости нам верится с трудом,

Приводит в ужас нас одна лишь мысль о том.

Август.

Как! Цинна! И Максим! Мои друзья, те двое,

Кому оказывал вниманье я большое,

Пред кем открыл я грудь, кого я сам избрал,

Чтобы могуществен и знатен каждый стал,

Меж тем как всю страну я дал им в управленье,

Они на жизнь мою готовят покушенье!

Максим сознал вину, — я извещен о том, —

И он не лжет душой в раскаянье своем,

Но Цинна!..

Эвфорб.

Он один упорен в гневе яром,

На вашу доброту ответствуя ударом,

Он заговорщикам стремится помешать —

Как сделал то Максим — свою вину признать.

Пытаясь одолеть их робость и сомненье,

В их души прежнее вдохнуть он хочет рвенье.

Август.

Он одобряет их, в соблазны вводит их!

О, самый дерзкий враг из всех существ земных,

О, ярость фурии и гнев неудержимый!

Предательский удар руки, мной столь любимой!

Тобою предан я, о Цинна… Поликлет!

(Говорит что-то на ухо Поликлету.)

Поликлет.

Все будет сделано — вот, Цезарь, мой ответ.

Август.

Максима пусть найдет Эраст без промедленья.

Пусть он придет принять вины своей прощенье.

Поликлет уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Август, Эвфорб.

Эвфорб.

Он там себя винит в своем проступке злом.

Едва лишь из дворца он в свой вернулся дом,

Как, с ужасом в глазах, исполненный страданья,

Не в силах удержать ни вздоха, ни рыданья,

Он проклял жизнь свою и заговор. И сам,

Чтоб все я рассказал, меня отправил к вам.

Несчастье упредить он дал мне порученье:

«Скажи, что гнусное свершил я преступленье —

Не знал еще вины столь тяжкой человек!»

И к Тибру бурному он устремил свой бег.

Он бросился в поток. Но в сумраке неясном

Не мог увидеть я, что сталось с ним, несчастным.

Август.

Так преступлением он сам раздавлен был

И милости моей навек себя лишил.

Сознавшему вину дарую я прощенье,

Но, так как сам вины нашел он искупленье.

Смотрите за другим. Пусть строго стерегут

Свидетеля, что нам о том поведал тут.

Эвфорб уходит.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Август один.

Август.

О небо! Где же тот, кому теперь открою

Все помыслы души, все, что живет со мною?

Возьми же от меня такую власть скорей,

Коль, подданных мне дав, ты отняло друзей,

Когда лишь в том судьба властителей на троне,

Что их добро других лишь к ненависти клонит,

И если тех любить они осуждены,

Которые порой их погубить должны.

Все шатко на земле. Для власти все опасно.

Октавий, твердым будь! Колеблешься напрасно.

Пощады хочешь ты? Кого ж ты сам щадил?

Подумай, сколько сам ты в тщенье крови лил?

По Македонии она ручьем струилась,

И не хотел врагам оказывать ты милость.

А сколько пролил Секст!{101} Припомни, сколько в ней

Топил Перузии он смелых сыновей,{102}

Припомни всю свою жестокость при отмщенье,

Казненных, изгнанных ужасные виденья,

Когда для близких ты стал злобным палачом,

Грудь воспитателя пронзив своим мечом,

Не смей же обвинять теперь судьбы удары,

Коль все сподвижники тебе готовят кары,

Коль взять они хотят, твой повторив удел,

Права, что соблюдать совсем ты не умел.

Их дело правое, к ним небо благосклонно —

Оставь же, как и взял, свой сан, судьбой врученный,

Позволь неверности неверностью дышать —

Неблагодарность сам ты должен признавать.

Но в этот час меня рассудок покидает,

Мой ум меня винит, тебя же он прощает,

Тебя, чей заговор велит мне сохранить

Ту власть, что´ вызвала в тебе желанье мстить.

Мне ль мнить себя твоей изменой заклейменным,

Оставить навсегда трон этот незаконный

И, оправдание придав делам твоим,

Пасть от твоей руки, чтоб был счастливым Рим?

Как мог бы я принять подобное решенье?

И ты, ты будешь жить, внушив мне страх, смятенье?

Нет! Самого себя то значило б предать.

Прощающий дает возможность оскорблять.

Смерть — главарю, другим — темница! Без боязни

Тогда смогу я жить. Да, но все время — казни?

От крови я устал — а перестать нет сил.

Хотел я страх внушать, но гнев лишь пробудил.

Рим гидрой на меня восстал многоголовой:

Отрубишь голову — родятся сотни снова,