Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes

Возвращает мне поцелуй. Порывистый, взрывной, восторженный.

Как много в ней неподдельных живых эмоций.

И любви. Которой я напитываюсь.

***

Могила ухожена, как всегда. Стабильно раз в месяц бабушка приезжает, возится с растениями, высаженными вдоль ограждения, прибирается.

Я здесь не был очень много лет.

Поначалу мы приезжали вместе на каждую годовщину, а потом я перестал заниматься лицемерием. Потому что по моему внутреннему протоколу этот человек мне никто. Бабушке с дедушкой он сын, они его растили, любили, тяжело проживали смерть. Стоять и делать вид, что скорблю с ними, абсолютно не хотелось, претило.

В принципе, ничего с тех пор во мне не изменилось в этом плане. Но почему-то сегодня ноги сами принесли сюда. Зачем? Хороший вопрос.

Всматриваюсь в фотографию на камне. Чувствую пустоту. Единственное, что хоть как-то вызывает во мне эмоции, это мысль, что он нелепо и бездарно ушел из жизни. А следом приходит другая мысль — блядь, но жил-то припеваючи. В свое удовольствие. То есть, за короткие годы на Земле успел насладиться благами, которых лишена огромная часть людей. Иди и пойми — что в этом случае верно: существовать в нищете до старости или погаснуть молодым, но успев взять свое?..

Сзади слышится шорох, резко оборачиваюсь.

С дедом удивленно смотрим друг другу в глаза.

Поразительно, что нас обоих одновременно потянуло в это мрачное место.

Он встает рядом. Взглядом упирается вперед.

Молчим.

Солнце припекает всё сильнее, день близится к полдню.

В какой-то миг из меня непроизвольно вылетает вопрос:

— Твоя работа над ошибками теперь завершена?..

Дед чуть погодя вздыхает до оскомины горестно. Заражает меня тоскливыми вибрациями.

— Эх, Барсег… — печальным выгоревшим шепотом.

— Да я… в общем-то… без претензий, — толкаю на полном серьезе, спеша как-то утешить старика. Искренне.

Он кладет ладонь на мое плечо, сжимает, затем легонько похлопывает.

На этом в нашем противостоянии, длившемся два десятилетия, можно поставить точку. Железно.

* * *

Пока Лус сдавала сессию, я наметил миссию организовать свадебный движ за неделю. Для других — это невыполнимая в такой срок задача, а мне она казалась вызовом, азартным квестом, и я его успешно прошел. Велел Шипучке озаботиться только платьем, а остальное — подогнал самостоятельно.

Венчание, зал, торт, съемочная группа, ди-джей плюс музыканты на часть вечера, гости и всякие другие мелочи.

Мы проводим этот день по всем канонам. Забираем невесту из отчего дома, где, подняв фату и бросив в нее первый взгляд, я захлебываюсь топящим меня триумфом. Любуюсь ею. Залипаю на длинных черных ресницах, подрагивающих на щеках, когда прячет глаза. Губами прикасаюсь ко лбу, приветствуя. И под грохот аплодисментов беру под руку.

Полтора часа тратим на веселую фотосессию в городе под искрометные комментарии друзей, составляющих нам компанию.

В церкви же, наоборот, все впадаем в тишь. Меня глушит важностью происходящего. Трижды, как и положено, повторяя вслух по требованию священника, что теперь Господин ей, мысленно клянусь сделать Лус счастливой, как и она делает меня. Торчу, когда слышу ответное «Я покорна». Для нас с ней это не просто слова. Обещания душевные. Чувствуем. Проживаем.

Позже уже в зале веселимся по полной.

Все родные и близкие рядом. Кети и Леха стали нашими шаферами, приехали вчера, мы с Шипучкой освободили им квартиру, в которой она прогенералила, чтобы обеспечить мелкому чистоту. Марк с Зарой, которая прилетела ради торжества несколько дней назад. Остальные пацаны — кто в паре, кто пока в поисках. Бабушки, дедушки, родственники, сумевшие вырваться из соседних городов.

Основная часть программы чисто традиционная. Тосты, еда, песни, танцы.

К десяти-одиннадцати старшие поколения оставляют молодежь зажигать дальше самой.

И вот тут мы начинаем отрываться, как в последний раз.

На кураже в какой-то миг подбиваю Лус повторить ту ее читку «Годзиллы», девчонка дико удивляется, но выполняет просьбу. Готовится минут десять, а потом взрывает нас сумасшедшим рэпом. Все в ахере, а я самодовольно скалюсь, транслируя: ага, она у меня такая. Неповторимая. Чеканутая. Любимая.

Когда врубают медляк, мы с Шипучкой, обнявшись, медленно топчемся на месте. Уставшие и довольные.

— Классная у нас вышла свадьба, — вздыхает в противовес словам грустно. — Жаль, что уже заканчивается. Спасибо тебе, родной.

Краем глаза наблюдаю за сияющей Лианой, ее сестрой, которая тогда, три года назад, сопровождала нас как дуэнья. Девочка светится от счастья, поймала букет невесты. Ей едва исполнилось восемнадцать, но перспектива замужества, по ходу, ни капли не пугает.

Целую Лус в макушку.

Сама бы она никогда не призналась, что хочет такого праздника. Знаю. Блядь… помню, как они с Зарой болтали об этом, когда мы встретились вчетвером, и дрогнувший голос Шипучки, которая сказала: ну, у нас получилось так, просто расписались. Сука, как меня вывернуло тогда. Всмятку разъебало. Адской неправильностью ситуации. Как девочка она заслуживала иметь «свой день», и подарить ей его стало для меня еще одной целью.

Не думал, что так скоро получится воплотить задуманное. Однако события наложились идеальнейшим образом. Спонтанно, зато охрененно.

Лус говорит, эти две недели, что мы дома, стали для нас медовым месяцем. И фиг с ним, что медовый месяц прошел раньше свадьбы.

Удивительно, но мы всё успевали: и быть наедине, и тусоваться с друзьями, и посещать семейные сборища. Параллельно Шипучка сдавала сессию, а я мотался по организационным вопросам, и только в эти часы мы с ней вынужденно расставались.

Теперь можно выдохнуть. Завтра вечером выдвигаемся. Снова через Краснодар, ребят подкинем и, быть может, повторим однодневный подвиг с морем.

Расходимся глубокой ночью, благодарим всех, кто осилил веселье до самого конца. Уезжаем ко мне домой, бабушка с дедушкой великодушно отдали его нам в распоряжение, договорившись остаться у сватов.

Ступаем внутрь с каким-то особенным чувством — когда умиротворен, пусть и вымотан, а также уверен, что впереди ждут лучшие твои дни.

Идем в мою комнату. Я быстро избавляюсь от пиджака и рубашки и помогаю Лус раздеться, пока она разбирается с прической, высвобождая волосы. У нее изысканное приталенное платье по фигуре, никакой вычурности. Молния вшита сбоку и скрыта под кружевной вставкой. Шипучка упрямо отказалась от белого цвета, заявила, что это кощунство — надевать белое платье, когда твоей невинности и след простыл. Меня это только рассмешило, спорить не стал, раз ей это так важно. Молочный, почти переходящий в беж, тоже красив. Она меня заворожила, пока плыла в нем по залу, исполняя танец невесты.

Откладываю платье на стул, сажаю жену на кровать и опускаюсь перед ней на колено, чтобы по очереди стянуть телесные чулки в тон. Медленно скатываю тонкий капрон, приглаживая нежную кожу. Между нами неизбежно вспыхивают интимные вибрации. Закончив, осторожно сцеловываю дрожь с внутренних сторон ее бедер. Затем принимаюсь за белье. Обнажаю Лус полностью. Укладываю ее на постель. В моих действиях нет подтекста на секс. Только забота.

Я пьян, батарейка на нуле, во мне буйствуют новые ощущения, сбивающие с толку, и Шипучка тоже без сил. Мы с ней сейчас ни на что не способны. Разве что лежать и смотреть друг другу в глаза с трепетной преданностью. Что и делаем.

Улыбки — беспечные. Близость — космическая. Нега — безбрежная.

Одновременно протягиваем друг к другу руки, прикладываем ладонь к ладони.

Раньше мы обжигались, соприкасаясь раной к ране.

Теперь — плавимся, стыкуясь счастьем к счастью.

62. Барс & Лус

Около пяти лет спустя…

Барс

Суматоха вокруг смахивает на будний день в дурдоме. Давненько я не был на таких масштабных традиционных свадьбах. Отвык от колорита, мать его. Над ухом орут регулярно и качественно. Решалы в виде теток и матери невесты раздают одновременно по сотке указаний любому, кто попадается им на пути.