Раздать сценарий - Александр Никоноров

Однако Тимби не остановился — он подкрался к своему другу и зарезал его, а Врата отворил отмычкой.

Едва прознав об этом случае, по миру прошла волна беспокойства. Дурной пример был подхвачен остальными: начались ругани, драки и ссоры. Первая кровь убитых окропила не знавшую ее доселе землю, и миролюбие и доброта людей канули в лету.

А Тимби с тех пор стал символом греха. Его именем проклинали, иные же, чье сердце таило в себе злобу и жестокость, поклонялись ему и восхваляли его поступок.

И стал цветок Нио погибать…

Но сильнее всего меня заинтересовало вот что:

— Говорят, боги, покинув этот мир, разбросали по Полумириям свои вещи, — произнес маг.

— Плуг, серп, кубок, стрелы и так далее? Те самые? — выпалил я, со знанием дела перечислив услышанное пятью минутами ранее.

— Да. Решили, что люди сыщут их и истребят друг дружку или искоренят войны, давая дорогу миру. Древние сказания гласят, что тогда боги явятся обратно в наш мир, и люди забудут о горестях и печалях.

Я почесал подбородок. Что-то лишнее. Так, как их: Гебеар, Лебеста, Лаома, Укона, Дидя… Нет. Диндровий? Нет же! Да не суть, мне вообще-то нужен не он.

— И даже Тимби, местный всадник апокалипсиса?

— В разных версиях по-разному…

— Честно сказать, дико представить плуг, кинжал, отмычку или какой-нибудь серп божественной вещью, которая, ко всему прочему, обладает могуществом и способна изменить мир…

Когда все приготовления — собрать вещи, переодеться, расплатиться с Воленом — были завершены, мы покинули трактир. Я неохотно облачился в новую одежду и с еще большей неохотой напялил сверху плащ. Мешок, принесенный Трэго, остался у меня; побудет на время багажной сумкой. Туда я закинул олимпийку и джинсы. На жаре я чувствовал себя неуютно — почти тридцать градусов, а я обмотан с ног до головы. Капюшон надевать не стал, мне и так хватало нелепости. Но ничего не скажу — жарко и вправду не было. Просторная рубаха таила под собой пояс со всем добром. Интересно, а в этом мире огнестрельное оружие изобрели или нет? Любопытствовать на этот счет я не спешил — имей местные на вооружении луки, арбалеты и огнешары, я получаю какое-никакое преимущество в виде козыря в рукаве. Магия магией, а пистолет вряд ли окажется менее эффективным, чем тот же файерболл.

Свиток-заявление я повесил на шею — по заверениям Трэго жители Восточного Королевства носят документы по большей части на шнурках, как медальоны. Пришлось подчиниться и мимикрировать.

— Куда идем?

— К терминалу перекатов, — уверенно ответил Трэго и потащил меня подальше от Сытной улицы.

Шумный район с заведениями остался позади. Вместо обилия креативно оформленных зданий нам предстали каменные дома, не превышающие трех этажей. Стены построек отличались приятными глазу рисунками, поражающими своим мастерством — вон сцена сражения, вот стоит воин в золотом доспехе, опирающийся на длинное копье с наконечником в виде языка пламени. Здесь жили художники, а каждое изображение — наглядная демонстрация творческих возможностей хозяев дома.

— Опять реклама, — заметил я, провожая взглядом рисунок с донельзя симпатичной рыжеволосой девушкой, скатывающейся с радуги как по горке в аквапарке. Во все стороны разлетались мириады разноцветных «брызг».

— Все строго регламентированно. Эскизы заверяются самими придворными магами и лишь потом дозволяется наносить их на стены.

Да, к зрелищности этого района было обращено более пристальное внимание — рисунки перемежались между собой по тематике, цветовой гамме и общему настрою. Нет той аляповатости, что была заметна на Сытной — все с умом, все продумано. Концептуально.

— Здесь дома не пронумерованы и не обозначены табличками — ищущим и знающим все равно будет понятно, кто где живет, — Трэго продолжал играть роль гида.

Вдалеке над верхушками домов виднелась странная конструкция — не зиалаторы, не гипертрофированные статуи-здания, а нечто вроде гигантской антенны, которую встретишь разве что в далеких деревнях России.

— Что это за многоугольник торчит над крышами?

— Собор Сиолирия, — пояснил Трэго, вынул висящий на груди каменный амулет той же формы и направил в сторону многоугольника. — Посмотри на него с этой стороны, тут удобный просвет.

— Ого! — воскликнул я.

Восьмиугольное здание, восемь цветов и материалов стен каждой из сторон. Крыша постепенно сужается, приобретает форму конуса, вытягивается, становясь у́же, и наверху изгибается, образуя вертикально поставленный восьмиугольник. Он кажется очень-очень тонким, но таинственным образом издалека его все же видно и притом — достаточно хорошо. То и дело по его контуру пробегают огоньки — синий, потом черный, за ним оранжевый и красный. Те же цвета имеют и стены, образованные из колонн. Они сделаны таким образом, что в просветах между колоннами угадываются силуэты людей и предметов — серпа, цветка, книги…

— Прежде чем ты скажешь хоть слово, я предупреждаю — объясню потом! Если мы начнем углубленно пускаться в тему религии, то языки сотрутся до основания.

— Так и быть, живи. Но я свое еще возьму, помни это.

Попетляв между домами, вскоре мы вышли на небольшую площадь, усыпанную палатками и сколоченными из толстых досок конструкциями в духе демонстрационных стендов. На их полках покоятся товары любой категории, начиная от обуви и посуды и заканчивая диковинными растениями и животными. Барахолка чистой воды. Суета любого торгового места.

Разношерстный люд снует по всей площади, быстро и анархично, точно потревоженные муравьи. Пузатые мужики толпятся у палатки с пирожками, пекущимися тут же, мужчины постатнее деловито расхаживают вдоль рядов с одеждой, по своей отделке — не самой дешевой. Главным образом же основное скопление наблюдается в рядах с фруктами и овощами, запашок от которых идет не самый приятный — мало что выдержит лежать на такой жаре, пусть и под навесом.

Движения мы не замедлили; все проносится мимо, а я вторгаюсь то в один, то в другой мини-мирок со своими правилами и нормами. То тут, то там возникали жаркие споры, чрезмерно азартные, хитрые или просто скряги пылко торговались, надеясь сбить цену хоть на сколько-нибудь. Продавцы не терялись и расхваливали товар как лучший в мире, заверяя всех и каждого, что вкуснее, красивее или дешевле не найти. А один похожий на колобка дядька не смутился, что мимо него проходят с равнодушным видом, и похлопал меня по плечу.

— Дружище, я знаю что ты ищешь! — заискивающе провозгласил он.

— Да? И что же? — я повернулся к нему.

Он красноречиво посмотрел на мои некогда белые кроссовки и торжественно указал на полки с ботинками, туфлями, сандалиями и прочим позади себя.