Предатель в красном - Эш Хейсс

после инцидента на корте, и предупредил всех: как только в городе снова появится «портовая крыса в желтом платке» – немедленно доложить.

Один из смотрителей подошел к Мартину и протянул плеть. Было очевидно, что рано или поздно длинный язык эфилеана огня станет проблемой. Но в этот раз дикарка нарвалась на более значимую личность, чем мальчишка с пышками. Мартин колебался, но недолго: он знал, кто он такой.

Кайл вдруг обратился к преемнику Дона:

– Решил поиграть во властителя, пока я был не в себе?

– Я просто исполнитель законов.

Ни у кого не возникло вопросов по поводу такой дерзости: Кайл, как и Мартин, имел высокое положение, поэтому говорил с ним на равных.

– Хочешь посмотреть, как будут при всех хлестать дикарку? – спросил глава следопытов у ночнорожденного, но Кайл ничего не ответил. Он подошел к Мартину и забрал плеть.

– Сколько? – хладнокровно спросил информатор.

– Двадцать, – ответил Мартин.

– Десять, – осадил Кайл. – И ни удара больше.

– Это не мое желание.

Кайл слегка наклонился к нему, будто черный ворон навис над добычей, и прошипел:

– Если не хочешь, чтобы подпольный мусор вышел с бунтом на улицы твоего создателя – десять. – Он вцепился красным взглядом в главу следопытов, продолжая шептать преемнику Дона: – Почему десять, обсудишь со своим сенсорным дружком сам.

Кайл отстранился от Мартина и сделал пару шагов в сторону распятой Элен. Он смотрел на ее спину, и рука его до скрипа сжимала рукоять плети.

– Я сделаю это сам, – объявил информатор так, чтобы она услышала его голос.

Жители были в предвкушении публичного наказания, Мартин удрученно поглядывал на главу следопытов, а Оливер не сводил напряженного взгляда со своего оцепеневшего друга. Только он знал, что сейчас чувствовал древний, и только он понимал, почему Кайл так поступил.

– Я сделаю это сам, – шепотом повторил ночнорожденный, и плеть тут же взвилась над ним.

Удар.

Элен резко выгнула спину, боль пронзила ее. Руки на путах натянулись и вздрогнули.

Удар.

Кайл, как никто другой, знал это разящее прикосновение плети.

Удар.

Как она оставляет свой обжигающий след на коже.

Удар.

Элен вскрикнула, прикусывая губы в кровь. Натянутые руки дрожали.

Удар.

Кайл знал, что лишь его рука подарит ей самые «нежные» прикосновения, поэтому не позволил никому сделать этого.

Удар.

Он лишь не знал, как долго заживали раны после этих прикосновений к живой плоти.

Удар.

Элен надрывно закричала, что есть силы, и ее голос разлетелся по всей округе. Голос, наполненный болью и унижением. Голос, которому внимали жители с лицами, полными яркого азарта и возбужденного интереса.

Удар.

Каждый удар плети рукой Кайла оставлял отметки где-то глубоко внутри древней души. Отметки, которые, в отличие от плоти, никогда не заживут.

Удар.

– Хватит! Остановись! – закричал Оливер, но древний невозмутимо взмахнул плетью.

Удар.

№ 40. «Элен»

Территория: Кампус. Кабинет Мартина

Обещание увидевшего бога

Факт: Ведьмы не стригут ногти, из-за чего они обламываются, превращаясь в страшные обрубки.

Когда обрушился десятый удар, я вскрикнула в последний раз, и все померкло.

Не знаю, что было после наказания плетью. Не знаю, куда меня потащили. Не знаю, кто намазал обезболивающей мазью раны. Я отдавалась глубокой черной бездне и сама себе приказывала: «Открывай же глаза, мать твою, портовая крыса! У тебя еще есть дела!»

Вернувшись в реальность, пытаясь разлепить склеившиеся веки, первое, что я увидела, был кабинет штаба. Он оказался меньше кабинета Дона, но внутри все было обставлено так же, как и в кабинете старца. Огромная библиотека, занимавшая всю стену, письменный стол, на котором были идеально разложены бумаги, никакого декора. Скромно.

Такой вид позволил предположить, что это помещение принадлежало Мартину.

Портрет Дона висел на том же месте, только в кабинете создателя картина казалась намного древнее. Рассматривая полотно, я была уверена, что этот портрет Дона Мартин нарисовал сам.

Меня крепко привязали к стулу. Нож и пузырек в кармане не ощущались.

«Сволочи, забрали».

За спиной стоял элементалий воды. Он пару раз подходил к окну, наблюдая за насыщенной жизнью горожан, перед этим сделав на моих ладонях водные ловушки.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Мартин. Пробежавшись взглядом по веревкам на моих конечностях, он остановился в центре помещения и сложил руки за спиной.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался сенсор обыденно, будто ничего не произошло.

Чувствовала я себя, откровенно говоря, паршиво. Голоса приглушенно завывали: я уже знала, что это за сигнал. А еще в голове уже давно было что-то, Топь его, постороннее, и я рявкнула:

– Белянка, вылезай из моей головы!

– Ты солгала, сказав, что они больше не приходят. А сейчас я хочу понять, что за ядреная ведьминская бодяга в пузырьке, найденном у тебя в кармане. Про оружие вопросов нет – самый обычный ведьминский нож, но вот жидкость…

– Вылезай, я сказала, из моей головы!

Он медленно прикрыл веки, и в голове стало просторнее, как на опустевшем скошенном поле. Спустя мгновение Мартин открыл глаза, присел на край стола и настороженно уточнил:

– Что происходит?

– Меня «воспитали» у всех на глазах, потому что твой белобрысый собрат решил почесать языком и знатно выбесил. Теперь ты роешься в моей голове, и ты украл мои вещи.

– Изъял.

– Украл! И продолжаешь спрашивать, что происходит? Мартин, у тебя все в порядке с сенсорной головой?

– Я не спрашивал про происходящее вокруг. Вообще-то, я многое чувствую, хочу я того или нет. Почему в тебе столько ненависти ко мне? Еще до наказания. Что-то не так?

– Что-то не так?.. – вырвалось обескураженно. – Разве тебе велели лечить меня и нянчиться ночью?

– Нет.

– Тогда какая тебе была выгода возиться со мной? Если только не приказ по работе?

Мартин отвел напряженный взгляд в стену, не владея огнем, он все равно будто пытался ее прожечь.

– Сначала являешься как принц на белом коне, спасаешь меня, а потом становишься ледяной стеной. Дерьмо джелийское, что за игры? Заканчивай это и развяжи меня.

– Нет, я просто… – Он обернулся и затараторил: – Мое рабочее положение, приказы Дона, мои собственные мысли – все слишком запутанно. – Мартин нервно потер свой лоб. – Я не тот, кем ты меня считаешь. – Он снова потер лоб. – Больше не тот.

– Вонючая Топь, тогда кто ты? Цепная собака Дона, выполняющая приказ, или Мартин, который сам решил помочь мне и не отходил от кровати всю ночь? Кто ты, мать твою, настоящий?

– Мы поговорим об этом позже.

– Тошнит уже. – Я сплюнула на пол, желая избавиться от подступающей желчи. – Гребаный Кампус, тут вообще можно хоть кому-то доверять?

– Элен, что за жидкость в пузырьке?

Молчание.