Владыки Мегамира - Юрий Никитин

– Вот ты какой, – прошептал он в страхе. – Грядущий властелин Мегамира!

Существо подплыло к краю. Их взгляды сомкнулись. Влад ощутил, что воля слабеет – крохотный зверек обладал странной мощью. Плеснуло, с разных сторон начали стягиваться зародыши. Ручками шевелили медленно, Влад в ужасе увидел острые коготки. Первое существо раскрыло рот. Влад ожидал увидеть красные мягкие десны, но блеснули зубы – редкие, однако длинные и острые, как иглы, концами загнутые вовнутрь.

Из воды уже высовывались десятки голов. На Влада смотрели холодные осмысленные глаза. Существа подплывали ближе, толкая друг друга, раскрывали рты, показывая зубы хищников. Влад услышал тонкое шипение. Во рту подплывшего первым мелко-мелко дрожал крохотный раздвоенный язычок.

Влад невольно отступил, чувствуя себя потрясенным. С ним пытаются говорить? Или хотят подчинить, используя звуки и движения, доступные в его племени лишь посвященным?

Внезапно ощутил резкое движение. Не успел обернуться, как из тьмы выметнулось огромное, ударило жестким. Мощные жвалы, как стальной капкан, сдавили грудь. Влад задохнулся от боли – мандибулы крушили ребра, едва не терял сознание – острые зубья коснулись нервов.

Он отчаянно ударил локтем, надеясь поразить мембрану, но рука пронзила воздух. Упал, покатился вместе с незнакомцем, изо всех сил держа запертым дыхание: иначе мандибулы раздавят слабую грудную клетку. Обеими руками пытался отодрать жвалы, но те впились еще глубже. Едва не теряя сознание от резкой боли, бил неизвестного зверя о стены, с ужасом ждал, что зверь исхитрится перехватить жвалами за голову.

Кровь выступила из порезов горячими шариками. Он задыхался, перед глазами поплыли желтые круги. От потери крови и нехватки кислорода ослабел быстро, а острые зазубрины неотвратимо погружались, рвали мышцы.

Катаясь по полу, приблизился до стола Полищука. В последнем страшном рывке цапнул со стола блестящий предмет – металлическую пластину с острыми краями. Ночной зверь вскинул его в воздух, тряс. Жвалы впивались глубже, грудь сминалась, стискивая сердце и легкие. Влад взмахнул рукой, но зверь как раз в этот момент ударил жертвой о стену. Пластина-нож ударилась о твердое, выскользнула из слабеющих пальцев.

Круги перед глазами расплылись, шум крови в ушах превратился в рев водопада. Задыхаясь от боли, Влад толкнулся ногами от стены, упал вместе с чудовищем. Даже если зверь перехватит мощными жвалами за череп, раздавит, как гнилой орех, то все равно…

Растопыренные пальцы упали на металл. Он сжал железку, ударил изо всех сил. Ударил снова, сквозь грохот в ушах услышал треск раздираемой кутикулы. Воздух с шумом ворвался в легкие, грудь жадно раздулась, схлопнулась и снова раздулась, преодолевая острую боль от чужих жвал.

Он ударил еще трижды, уже чувствуя уязвимое место. Зверь не разжимал жвал, что позволяло втыкать острый край железа – не отбрасывало. Чувствуя треск кутикулы, распорол мембрану, рассек ганглий – по запаху видел зверя уже так же отчетливо, как если бы смотрел глазами, затем отбросил железо, ухватился за скобы страшных жвал. Напрягся, раздвинул зазубренные дуги, из глубоких проколов и порезов кровь выбрызнула, зашипела, пузырясь темными шариками.

Отпихнув зверя, он упал вниз лицом. Грудь бурно вздымалась, он чувствовал, что израсходовал все силы, отпущенные на год вперед. Сердце едва не разламывалось изнутри. В голове грохотали камни, дыхание вырывалось всхлипами. Чувствительность, в которой превосходил бледношкурых, обернулась другой стороной: от боли едва не кричал.

Над краем чана поднимались белесые бугорки, донеслось шипение в несколько голосов. Влад поднялся на колени, сократил мышцы, чтобы остановить вытекающую кровь, снова дернулся от боли. Зверь лежал вблизи – закованный в толстый хитин, крупноголовый, с короткими толстыми сяжками, больше похожими на рога, глаза фасеточные. Судя по жвалам – хищник, надкрылья слились со спиной, образовав мощный панцирь. Из сегмента, соединяющего головогрудь с брюхом, сочится мутная жижа, застывает бугристыми каплями. Инструмент Полищука поразил в мембранное соединение, единственное уязвимое место. Влад подумал хмуро, что даже Семен, великий боец, не сумел бы ударить так точно: не видит запахи.

Лапы зверя были как из железа – прочные, будто изначально мертвые, в острых шипах и заусеницах.

Из-за спины все еще доносилось шипение: зародыши стянулись к краю чана, шипели, разевали пасти.

– Что, – прошептал он, – жратаньки восхотели? Сейчас будет вам на обед…

Зверь оказался тяжел, скользкий панцирь выскальзывал из слабых пальцев. Удалось схватить за лапы, вскинул и, стараясь не плеснуть, осторожно перевалил зверя через борт – голова кружилась, а ноги тряслись. Панцирный хищник упал на маслянистую жидкость, застыл на пэпээнке, но снизу крохотные когтистые лапки прорвали ее без труда, Влад услышал легкое царапанье крохотных коготков по жестким надкрыльям.

Тело пошло вниз. Зародыши без звука исчезали с поверхности. Влад смутно увидел белесые тени, что опустились в темноту.

Всхлипывая, он вывалился из кабинета Полищука в коридор. Смутно помнил, что вроде бы вытер железку и пол, но в голове так шумело, что проверять не стал, поволокся обратно по длинному мертвому коридору. Раненое тело терзала такая боль, что если схватят и убьют, то и богомол с ними – только ощутит облегчение.

Кася спала, когда он протиснулся в их комнату. С трудом почистился, вспомнил бедного Хошу, того оставил с Семеном, кое-как обмыл раны, дополз до угла. Как дополз, не помнил. Будь у него столько же грудных сегментов, как у сороконожки, и каждая болела бы так же, как его бока, все равно не сумел бы удержаться от сна-обморока.

Очнулся от слабых прикосновений. Грудь болела, ныло плечо, организм спешно затягивает раны. Не открывая глаз, ощупал себя, пальцы наткнулись на плотную ткань. Кася осторожно накладывала эластичные бинты, вытягивая из фляги с клеем.

Глаза Каси были встревоженными, она побледнела за ночь, похудела.

– Выглядишь ужасно, – сказала она виновато. – Я была не права. Этот спирт повредил тебе сильно.

– Даже очень, – ответил он сипло. Вздрогнул, как наяву ощутил жвалы ночного зверя. – Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного. Заходил Полищук.

Влад встревоженно приподнялся на локте:

– Он видел меня… без бинтов?

– Нет, я перевязала тебя сразу, ночью. Как ты ухитрился пораниться? Когда хлебнул, потерял сознание, да? Мог бы сказать сразу. Правда, я вела себя глупо. Прости. Полищук увидел тебя в бинтах, ничего не сказал. Только и заметил, что тебе нужен покой на пару суток. Будто сами не знаем!