Швея из Парижа - Наташа Лестер

не покладая рук, желая угодить призраку Эстеллы, призраку отца, прессе и буквально всем на свете – и забыла, что единственный человек, которого она в состоянии сделать счастливым, – это она сама. А она пыталась найти счастье и в компании «Стелла Дизайн», и с Уиллом.

Фабьен набрала номер Уилла.

– Алло! – Трубку сняла секретарша. Фабьен спросила Уилла, однако он был на совещании. Пришлось продиктовать сообщение.

Минут десять она расхаживала по кабинету и в конце концов взяла телефон и написала: «Можешь подойти в бар «Момофуку» в восемь? Нужно поговорить».

Фабьен вышла из кабинета, принципиально оставив на столе телефон, чтобы не проверять его каждые пять минут, и с ощущением необычной уверенности в себе спустилась в салон ателье, где проходила окончательная примерка. Весь день она наблюдала, как манекенщиц одевают, устраняют недоработки, наводят окончательный лоск. Когда закончили с примеркой последней модели, Фабьен вернулась в кабинет, бросилась к телефону и поблагодарила бога: ответ Уилла, пусть даже короткий и обезличенный, все-таки содержал слово «да».

Она понеслась домой принять душ и переодеться. Однако в ее гардеробе не нашлось ничего соответствующего настроению, и тогда Фабьен открыла шкаф в одной из незанятых комнат, где бабушка в нарушение обычной кураторской практики хранила несколько вечерних нарядов от «Стелла Дизайн», с которыми не в силах была расстаться. Вот замечательное зеленое платье – для «Момофуку», правда, слишком замечательное; в нем Эстелла впервые получала премию American Fashion Critics’ Awards, и Фабьен решила, что ей не помешает немного дерзости, возможно, еще сохранившейся в складках платья.

Фабьен нырнула в платье, радуясь, что у них с бабушкой один размер. Затем поправила макияж и вышла в ночь.

«Момофуку» располагался неподалеку от Грамерси-парка, так что Фабьен пошла пешком, по мере приближения ко Второй авеню с каждым шагом все сильнее волнуясь. Она толкнула дверь бара; Уилл уже сидел за столом, едва заметно хмурясь, и Фабьен понадеялась, это не из-за того, что он намерен сказать что-то для нее обидное.

– Привет. – Она подвинула стул и села.

– Привет. – Он огляделся в поисках меню. В ресторане царил полумрак, и было невозможно видеть, хмурится Уилл или уже нет, однако он совершенно точно не улыбался.

Самое лучшее – броситься с места в карьер, подумала Фабьен. Пока не растеряла всю храбрость.

– Прости меня, – выпалила она. – Прости, что была так занята. Однако я должна была работать и к тому же разобраться в себе. И поняла, что нужно создавать коллекцию для себя, а не для средств массовой информации, не для скептиков и не ради сохранения наследия «Стеллы Дизайн». Не представляю, что ты чувствуешь сейчас, после ухода Мелиссы, после Парижа, после того как я ударилась в работу, но я все равно это скажу, потому что если промолчу, то буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. И так слишком много людей всю жизнь провели в сожалениях. Всю, порой недолгую, жизнь.

Она сделала глубокий вдох. Уилл не сводил с нее глаз, однако на его невозмутимом лице не дрогнул ни один мускул.

– Я люблю тебя, Уилл. Я хочу быть с тобой. Я хочу тебя.

Подошел официант и, широко улыбаясь, спросил, готовы ли они сделать заказ.

– Мы передумали, – неожиданно заявил Уилл и встал с места.

Фабьен тоже встала, хотя ее колени подгибались. Точнее, все ее тело жаждало остаться в кресле и заказать теплое саке, только бы не выходить на улицу с Уиллом, где он пожмет ей руку или, хуже того, вежливо поцелует в щеку, поблагодарит за излишние сантименты и признается, что аналогичных чувств не испытывает. Они покинули бар и прошли несколько шагов по тротуару. Уилл обернулся, и Фабьен ощутила, как напряглась его челюсть.

Вот и все. Стисни зубы, кивни и скажи, что все понимаешь. Только не плачь. Хотя бы пока он не скроется из виду.

Однако вместо того Уилл протянул руку:

– Твой дом ближе.

– Что ты имеешь в виду? – замотала головой Фабьен.

Он развернул ее к себе и шепнул на ухо:

– Я люблю тебя, Фабьен. И я тоже хочу тебя. Очень хочу.

Пламя желания охватило ее всю без остатка. И тогда Фабьен поняла.

* * *

Позже, в постели дома в Грамерси-парке, Уилл нежно целовал ее, и Фабьен улыбалась, глядя на него снизу вверх.

– Нет слов, чтобы описать, как хорошо мне было.

– У меня тоже нет слов. – Он скатился с нее, снова поцеловал и сграбастал в охапку, а затем положил ее голову к себе на грудь и принялся гладить волосы.

– Не думала я, что вечер закончится именно так, – созналась Фабьен.

– Почему? Ты сожалеешь…

– Нет! – воскликнула она, не дав ему договорить. – Никаких сожалений. Более того, – добавила она с озорной улыбкой, – я не прочь повторить.

Уилл рассмеялся:

– Думаю, мы это организуем. А что ты ожидала от сегодняшнего вечера? Наверное, хотела и вправду поужинать? Прости, если оставил голодной.

Теперь рассмеялась она:

– Я сегодня насытилась лучше любого ужина. Нет, просто я не знала, как ты сейчас себя чувствуешь. А сегодня увидела каталог Тиффани…

Уилл перегнулся через край кровати, пошарил по полу, отыскал брюки и достал из кармана коробочку. Футляр от Тиффани.

– Это для тебя.

Она потянула за ленточку. В футляре лежал кулон «Фабьен». Окаменелость на фоне молочной белизны камня, казалось, хотела внушить, что красота есть везде, даже в предметах давно мертвых, и что чудо и восхищение будут жить вечно.

– Такой потрясающей вещи я никогда не видела!

Уилл достал кулон из футляра, и Фабьен приподняла волосы, чтобы дать ему возможность застегнуть украшение на шее. Затем она повернулась к нему лицом. Уилл улыбнулся:

– Меня отвлекает твоя нагота. Вот уж о чем не думал, так о том, как это будет смотреться на тебе без одежды.

– Если на то пошло, я могу одеться в любой момент, – поддразнила его Фабьен.

Он удержал ее руку:

– Ты и без нее само совершенство.

* * *

Когда Фабьен вернулась в спальню с приготовленным на ужин омлетом, Уилл рассматривал бабушкину коробку, которая так и стояла открытой на прикроватном столике, рядом со стопкой уже прочитанных документов.

– Что это такое? – спросил Уилл, поправляя подушки.

– Ключ к тайнам из прошлого. – Фабьен посвятила его в то, что уже успела узнать о бабушке. – Кажется, здесь еще одно письмо. Я сомневалась, хочу ли его прочесть, однако теперь, думаю, время пришло. Ты не возражаешь?

– Нет. Давай посмотрим.

Фабьен сунула руку в коробку, извлекла последний листок бумаги – письмо, написанное изящным почерком бабушки, – и начала читать вслух.

Моя милая Фабьен!

Я специально положила это письмо на дно коробки. Если ты не отважилась прочесть другие документы, значит, тебе не хватит силы духа познакомиться и с этим. Однако я думаю, ты справилась, хотя, как я знаю, часто сомневаешься в себе.

Теперь тебе известно, что твой отец Ксандер – мой племянник, а не сын и что у