Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

но и покой. Что-то в, казалось бы, мирном месте будило ее бешенство – возможно, несгибаемое упрямство жителей. И никаких поблажек: ни предателей, ни тайных ходов!

– Давай оставим это, – напряженно предложил Влади и прилег рядом.

– Разговоры о еде? – осклабилась Лусиль, прекрасно понимая: он ведет к другому.

– Зачем нам сейчас этот город? Сам сдастся, когда возьмем столицу.

Опять. Лусиль скривилась, сдула со лба волосы и фыркнула:

– Учебники по истории не читал? Именно после таких решений враг обретает надежду на победу. Мы не можем уйти ни с чем, мой королевич. Это будет наше первое поражение.

– Не первое, – напомнил Влади. – Забыла? Хор и часть юга зачищены Вторым…

– Я другое имею в виду, – отрезала она: вспоминать об этих обрушившихся как снег на голову провалах было отвратительно. – Одно дело – временно потерять занятые позиции, другое – постоять, постоять и уступить. Это я считаю признаком слабости. И настоящим, опасным, заставляющим решить, что я выдохлась, поражением.

– Тогда, может, пусть оно останется единственным? – ровно, но все так же упрямо предложил Влади. – Торча здесь, мы тратим время, практически дарим его…

– Они сдадутся, – уверила Лусиль. – Рано или поздно. Все сдавались.

Она просто не понимала, чего Влади так привязался к этой Озинаре. Но он, подавшись ближе, заговорил веско и почти строго, как с провинившимся ребенком:

– Слушай, Лу. У них в достатке воды, надолго хватит пищи. А главное, здесь живут монахи, изнуряющие себя даже в мирное время, крайне стойкие. Ты думаешь, осада…

Лусиль снова села и тяжело уставилась на Влади сверху вниз. Все равно холодновато было лежать, даже у огня.

– Может, им не грозят жажда и голод, – согласилась она. – Но включи-ка разум: то, из чего можно отливать оружие, рано или поздно кончится. И ядра. И порох. Они не вечны, а снабжение все перерезано. Скоро мы дождем…

– Если хочешь знать мое мнение, это все вообще неправильно.

Ну наконец-то сказал прямо – точнее, пробормотал, избегая на нее смотреть! Это усугубило раздражение: только поссориться из-за каких-то святош не хватало! Лусиль вздохнула, выдрала пучок травы и принялась мять, катая в пальцах. Вкрадчиво спросила:

– Что именно ты имеешь в виду под «всем»?

Откинув несколько светлых прядей со лба, Влади все-таки глянул ей в лицо.

– Начиная с того подарка, оставленного Второму ополчению. Он был лишним.

Лусиль сжала траву в кулаке. Знала ведь, что к этому вернутся.

– Лишним? Еще скажи, что не в курсе плодов. Их главный с ума сошел!

Влади гнул свое:

– И все же это был поступок, недостойный…

– Кого? – Она сжала зубы: прозвучало… почти брезгливо. И разочарованно.

Влади молчал, глядя с привычным «сама не понимаешь?».

– Кого? – на полтона выше спросила Лусиль и вытерла руку о край плаща. Понимала, но произносить не собиралась. – Ну давай, кого?

– Солнечной царевны, Лусиль, – припечатал он. – Ты поступила жестоко. И это не забудется так просто, когда острарцы тебе присягнут. Как вообще ты…

Она желчно усмехнулась и посмотрела на травянистые следы, оставшиеся на ладони, потом снова взглянула Влади в глаза. В груди и в горле что-то нехорошо сжималось, но она была уверена, что обуздает это. Хватит. Некоторые вещи не стоит держать в себе.

– А я не солнечная царевна, – произнесла она так ровно, как только могла. – Я твоя жена, Влади. Я верна Луне, а все вот это… – она вяло повела рукой вокруг, – я получу, лишь чтобы отец был горд. Чтобы не подложил под тебя кого-то другого, когда разочаруется во мне.

Она часто-часто заморгала, стиснув зубы. Влади сжалился: вздрогнул, порывисто подался ближе, накрыл ее ладонь своей. Как сразу стало тепло, как захотелось просто приникнуть к его груди и замереть, а то и разрыдаться. Но нет, вот еще. Лусиль сидела без движения и продолжала вымученно усмехаться, даже когда Влади сжал ее пальцы крепче.

– Опять ты за свое… Послушай, во-первых, это не точно, а во-вторых, ты не обязана ничего доказывать. И я никогда тебя не брошу, что бы там ни думал отец.

Наивный. А ведь он верил в то, что говорил.

– Давай оставим это, – повторив его собственную фразу и почувствовав, как жжет в глазах, Лусиль еще пару раз моргнула и поспешила вернуть разговор в более рациональное русло: – Влади, в конце концов, это он, отец, дал добро. Он хочет увидеть нас в деле. И пока у нас все неплохо. Люди открывают мне ворота, значит, верят. Взять хотя бы Штрайдо.

Влади криво, но беззлобно – скорее дразнясь – усмехнулся.

– Цу, Штрайдо, я… счастлива, наверное, весь поход утопаешь в красивых мужчинах!

– Красивых? – Лусиль все-таки подхватила шутку, не могла она долго унывать. Округлила глаза. – Мой королевич, как минимум ты льстишь сейчас Цу, что с тобой?

– Зато Штрайдо… – Голос Влади снова стал чуть напряженнее. Лусиль прижала к его губам палец и строго напомнила:

– Я так и не разделила с ним ложе ни разу. И вообще не сделала ничего такого.

– Но кажется, хотела? – все ворчал он, усиленно изображая ревность.

Лусиль зарычала, опрокинула его в траву и, не церемонясь, стала целовать куда придется: в лоб, в щеки, в переносицу, в уголки губ. В коротких паузах она напоминала:

– По-настоящему… я хочу… только… тебя.

Не военные победы, не корону и точно не чужих бояр преклонных лет.

Он наконец поймал ее лицо в ладони и поцеловал в ответ, сначала нежно, но спустя секунду – хищно. Перевернулся, опрокидывая на спину, скользнул одной рукой по волосам, легонько сжимая их, второй между ног. Лусиль все-таки дернулась, не недовольно, а, скорее, с сожалением: для такого точно не время, не место. Влади сам все понимал: лишь провел мимолетно по внутренней стороне ее бедра, но даже сквозь одежду жар пронзил все тело. Лусиль укусила его губу, сдерживая слишком рваный вздох-стон. Не могла она устоять перед такими минутами. Одинаково любила и те, в которые он вел себя с ней так властно, и те, в которые сама ласкала его так, как чаще мужчины ласкают мужчин. Влади все же одумался первым: пробормотал сдавленно «Хватит», сел. Она тоже, но они так и остались плечом к плечу, по-детски взялись за руки, соприкасаясь лбами. Несомненно, расположившиеся вокруг командующие уже устали наблюдать, как они милуются, но Лусиль, как всегда, было наплевать. Увы… в истоме задержаться не вышло. Без приглашения, горькие и обжигающие, хлынули в голову дурные мысли.

Штрайдо. Один из первых ее настоящих союзников. Как смешно с ним все получилось, как просто: она ведь и не рассчитывала, когда явилась к нему. Хотела просто сказать