G.O.G.R. - Анна Белкина

— Хайль Гитлер! — гавкнул «на своей волне» один мандригал из соседнего загона.

— Зиг Хайль! — излаял второй, подняв вверх правую руку.

— Тоже «шаманят», — пояснил Мирный, кивнув на соседей Грибка. — Они тут все двинутые — кто на чём.

— У, репу разнесу! — пригрозил неформалам отгороженный решёткой и коридором Грибок. — Ещё хлебало раззявишь — развалю грызло! Грызть не будешь, а только блеять и соплю гонять, сайгак мороженный!

Неформалы разъярились, зарычали, затрясли решётку, собираясь высадить её и добраться до Грибка, который из своей камеры крутил им дули.

— Цыц! — прикрикнул на всех троих Мирный. — А то парочку краж пришью и упрячу далеко и надолго!

Мандригалы сразу же приструнились, умолкли и отползли от решётки к дальней стенке своего «загона».

— Во, во, ползи! — одобрил Грибок, издав отрыжку. — А то грызло…

Потом он раскрыл рот, собираясь, видно, ещё что-нибудь сказать, но вдруг подкатил глазки, рухнул на пол, раскидав ручки с ножками, и изрёк каким-то не своим голосом:

— Часть первая статьи сто пятой Уголовного Кодекса: «Убийство» — от пяти до двадцати пяти лет… — потом он как-то весь затрясся на полу, пару раз мукнул и снова продолжил изрекать: — Часть четвёртая статьи сто одиннадцатой Уголовного Кодекса: «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека» — от пяти до двадцати пяти лет…

— Вот, видите, — пробормотал Мирный, разглядывая лежащего на полу Грибка. — «Шаманит».

— Действительно, — Серёгин почесал голову. — И говорит так… Не по-бомжицки…

Неформалы опять приблизились к решётке и молча, наблюдали за переменившимся Грибком.

— Снова быкует! — прокомментировал один.

— Козлит! — подтвердил другой.

— Цыц! — буркнул Мирный, прислушиваясь к речам Грибка.

— Часть вторая статьи двести двадцать восьмой Уголовного Кодекса: «Незаконное изготовление, приобретение, перевозка, либо сбыт наркотических средств» — от двух до пяти лет, — снова проявил свои знания Грибок.

Серёгин уже не ведал, что и думать. Человек не может рассказывать то, чего никогда не знал. Грибок имеет некий секрет — это уж точно.

— А кем он раньше был? — осведомился Серёгин у Мирного, в то время, как Грибок от уголовного кодекса перешёл к цитированию юриста Кони.

— А я и не знаю, — пожал плечами Мирный. — Он вообще-то недавно у меня на участке появился — года не прошло…Я пытался добиться от него, кто он и откуда. А он что-то мычит и мычит — не поймёшь. То ли — «ку-ку», — участковый повертел указательным пальцем у виска.

— «Нет такого падшего, в котором был бы безвозвратно утерян человеческий образ», — выскочило из Грибка заумным тоном настоящего юриста.

Пётр Иванович только выкруглил глазки и думал о том, что надо бы показать этого субъекта Лисичкину.

Грибок вдруг замолк. Мирный сказал, что он сейчас выйдет из транса, но бомжик почему-то не вышел. Он продолжал лежать на полу, сучил ногами и дёргал руками, крякал, как какой-то дикий селезень, потревоженный охотником.

— Не везите меня в Верхние Лягуши! — прорвалось вдруг сквозь кряканье. — Нет, нет, не хочу, оставьте меня в покое… Что происходит… Кто вы такие?! Я не поеду в багажнике — это нарушение прав человека!.. Меня возили в Верхние Лягуши… Возили! — орал Грибок, явно превратившись в кого-то другого, чей словарный запас был в несколько раз больше, чем тот, какой был у стандартного Грибка.

Услыхав слова «Верхние Лягуши», Пётр Иванович лишь укрепился в своём желании показать его Лисичкину. Эта деревушка уже столько раз «засветилась»: и Шубин, и Грибок, и… Зайцев!

Между тем Грибок приходил в себя. Он опять затих, потом — сел, захлопал глазками и выплюнул свое типичное слово:

— Уух!

— Раскозлился! — встрял со своим замечанием лысый неформал.

— Ага, пробыковал! — подтвердил имеющий косицу.

— Цыц! — цыкнул на них Серёгин, а потом сказал Мирному: — Я его к себе, в райотдел отвезу. Там у нас гипнотизёр есть. Похоже, что этот твой Грибок под гипнозом, как и Шубин. А у нас «галдовальник» толковый — из Киева пригласили — может, расколет.

Серёгин чуть ли не сгрёб Грибка в охапку — так усердно он конвоировал бомжика из обезьянника в коридор. Под гыгыканье мандригалов, мол, «на зону отправляют козлика», бомж Грибок в наручниках покинул ОПОП и уселся на заднее сиденье «Самары» Серёгина.

Глава 119. Задан новый поиск

В изолятор Грибка не приняли. Охранник по фамилии Белкин, критически осмотрев нового «постояльца», нашёл его непригодным к жизни в коллективе и позвонил в медпункт. Из медпункта притащился габаритный доктор Виталий Агафонович и тоже критически осмотрел издающего обезьяньи звуки Грибка.

— Его необходимо постричь и побрить: вшивый он. Весь изолятор от него запаршиветь может! — пробормотал доктор, завершив предварительный осмотр, и поставил Грибку диагноз: — Педикулёз!

Заклейменного диагнозом Грибка поволокли в медпункт, а Серёгин решил пока разыскать Лисичкина. «Врача-оккультиста» нигде не было. А потом оказалось, что Лисичкин написал настоящее заявление об уходе, ему успели выдать обходной лист и он уже отправился в «экспедицию».

— Эх! — уныло вздохнул Пётр Иванович, жалея об утерянном гипнотизёре, и поплёлся к себе в кабинет. Придётся, наверное, другого «оккультиста» вызывать, раз этот такой слабонервный…

Сидоров, слава богу, пришёл на работу. Он в гордом одиночестве сидел за компьютером и просматривал электронную почту. Своё опоздание он объяснил очень просто:

— Проспал…

А проспал вот, почему. Оказалось, что вчера Сидоров встретил своего друга — «вампиролова» Михаила Брузикова. «Донецкий Ван-Хельсинг» затащил Сидорова с собой на «потустороннюю» охоту. Сначала они, обвешанные биноклями, фотоаппаратами и чесноком, обутые в огромные валенки-бахилы, почти что, до полуночи болтались в балке, лазали там, в сугробах да под корягами. Вампиров не было, Сидоров замёрз. А вот его друг «Ван-Хельсинг» наоборот, был бодр и весел в своей сумасбродной уверенности в том, что вампиры обязательно найдутся. Сидоров бурчал и хотел идти домой, но Брузиков всё просил его остаться. И тут вдруг из-за сугроба выпростался некто живой.

— Я же говорил! — обрадовался «Ван-Хельсинг». — Они здесь водятся!

«Вампир» шатающейся походкой плёлся со стороны улицы Овнатаняна в самую балку, оставляя за собой змеящуюся цепочку следов. Брузиков сначала сфотографировал его цифровым фотоаппаратом, а потом — выскочил из засады и набросился на «объект», словно на голубя. Сидоров понял, что его друг может быть побит неизвестным — а вдруг этот «Дракулита» — вооружённый преступник?! Сержант тоже выскочил из засады и помог «Ван-Хельсингу» повались «упыря» и скрутить ему руки. «Дракула» слабо ворочался, глотал снег и мычал по коровьи. Сидоров поднял его за шиворот, а «вампиролов» Брузиков — осветил фонариком. При ближайшем рассмотрении оказалось, что «упырь» по настоящему — всего лишь поддатый панк, и из кармана его широченной цветной куртки торчит розовая дамская сумочка. Сидоров конфисковал у «вампира» его «улов», а потом — они вместе с Брузиковым сдали его в райотдел дежурному.

— Он в нашем обезьяннике сидит, — сказал Сидоров. — А сумочку мы Казаченке отдали — он дежурил.

Да, Пётр Иванович видел сегодня утром — приходила какая-то заплаканная девица, строчила Казаченке заявление. Наверное, её сумочка была…

— Это всё понятно, — буркнул Серёгин, просматривая электронную почту через плечо Сидорова. — Ну почему ты на работу опоздал?

— Так я домой пришёл только в три часа ночи, — виновато оправдывался Сидоров и теребил в руках остов от сломавшейся ручки. — Лёг спать, а проснулся на три часа позже…

— Проспал, значит, — проворчал Пётр Иванович. — А тут во-первых Лисичкин уволился, а во-вторых — Грибок у нас тоже «зачарованный».

— Да? — изумился Сидоров.

— Да, УК цитирует, — кивнул Серёгин и уселся за свой стол, не найдя среди электронной почты ни одного интересного письма — писали из разных отделений, что «милиционер Геннадий», похожий на их фоторобот, у них не работает.

— Кто — Грибок?? — подпрыгнул Сидоров и задел стол, от чего монитор компьютера закачался и едва не повалился «носом вниз».

— Грибок, — подтвердил Пётр Иванович. — При мне даже — в обморок какой-то свалился — и давай статьи перечислять. Я его от Мирного к нам притащил. Думал, Лисичкину покажу, а Лисичкин уволился… Так вот, кроме УК, Грибок ещё говорил, что его кто-то возил в Верхние Лягуши в багажнике.

— В Лягуши — это… к Зайцеву, что ли?? — выдохнул Сидоров, забыв об Интернете и компьютере и уставившись на Серёгина.

— К нему, родимому, к Зайцеву, — вздохнул Пётр Иванович. — Думаю, придётся снова в Киев трезвонить и другого гипнотизёра выпрашивать. И ещё вот, что. Помнишь, где мы с тобой Карпеца нашли? — вдруг спросил Пётр Иванович, листая справочник по кодам в поисках кода Киева.