Александр Блок. Творчество и трагическая линия жизни выдающегося поэта Серебряного века - Константин Васильевич Мочульский

опере располагаю всё, на что я способен, вокруг одного: судьбы неудачника; по крайней мере в христианскую эпоху, которой мы современники, это – величина постоянная» (11 октября). Но скоро опять – сомнения и неудовлетворенность работой. «Занятие оперой, – записывает Блок с тяжелым чувством, – что-то не нравится, чего-то не хватает» (17 октября). И через несколько дней: «С раннего утра – занятие „оперой“, от которой я начинаю сатанеть. Понемногу – злая тоска» (22 октября). 25 октября пишется первый монолог Бертрана, 30-го заканчивается четвертое действие. 31-го – запись: «Утром, как надо, в срок, данный М.И. Терещенко, окончил „оперу“». На следующий день он читает ее Терещенко. На этом заканчивается первый период работы: составление сценария для оперы. От этого периода в архиве Блока сохранился «первоначальный набросок» с краткими характеристиками действующих лиц. Автор называет рыцаря-неудачника (имени Бертрана еще нет) «мозгом всего представления». Он нескладно сложен, некрасив лицом, все его преследуют насмешками. Его тяготит «вечный праздник» замковой жизни, и он мечтает о снегах, океане, безлюдье. Приезжие певцы поют северную песню, которая глубоко его волнует. «Эта песня, – пишет автор, – говорит о единственной необходимости (об Анку), отце страдания, о том, что прошлое и будущее – одинаково неведомо (небытие)». В такой смутной форме зарождается лейтмотив пьесы, прославленная песня Гаэтана. Рыцарь втайне любит chatelaine, которая, презирая его в глубине души, благоволит раз в месяц бросить ему взгляд, встретясь с ним на лестнице. Паж, влюбленный в chatelaine (он еще не назван Алисканом), – «красавчик, с пушком на губе, проныра и хвастун, вздыхает на подушках у ног дамы, всегда наряженный в голубое, вечно томный и сластолюбивый. Супруг chatelaine, – пожилой, и грубый, и обыкновенный – граф (или герцог), как все». Интересен первый набросок характера будущей Изоры. Она – молода и прекрасна; «в ней борются два стремления: одно – пошлое, житейское, сладострастное; этой частью своего существа она склоняется к пажу; но эта половина души освещена розовым, нежным, дрожащим светом другой половины… Ожидание и предчувствие чего-то иного, особенного; предчувствие внушено ей той самой песнью, которую она слушала не раз из уст заезжих певцов». И набросок заканчивается фразой: «На этом застает их поднимающийся занавес».

Сценарий оперы в основном совпадает с фабулой будущей драмы. Главные лица намечены; указана драматическая тема – «северная песня».

Между тем к осени планы Терещенко изменились; мысль о театральном предприятии была оставлена и решено было основать книгоиздательство. 16 ноября 1912 года состоялось торжественное открытие издательства «Сирин»… Каждую субботу здесь собирались сотрудники альманахов «Сирина», выходивших под редакцией Разумника Васильевича Иванова (Иванова-Разумника). Издательство выпускало монументальное собрание сочинений Брюсова, Сологуба, Ремизова, предполагалось также издание полного собрания сочинений Блока, но война 1914 года заставила «Сирина» прекратить свою деятельность. По субботам Блок встречался на Пушкинской с Ивановым-Разумником, и между ними завязалась дружба, продолжавшаяся до самой смерти поэта. Опера больше не нужна. Терещенко и Блок решают переделать сценарий в драму. Он принимается за это тем более охотно, что уже давно чувствовал драматический характер своей «оперы». Еще в июне 1912 года он писал матери: «Одно время мне показалось, что выходит не опера, а драма: меня ввело в заблуждение одно из действующих лиц, которое по характеру скорее драматично, чем музыкально. Это – неудачник Бертран». Теперь, 20 ноября, он записывает в «Дневнике»: «Пьесу всю переделать, разбить единство места, отчего станет напряженнее действие и естественнее отдельные сцены. Начал план. Очень улыбается, но много работы». Всю зиму 1912 года он напряженно работает над новой редакцией «Розы и Креста». 21 ноября заметка в «Дневнике»: «Утром Люба подала мысль: Бертран кончает тем, что строит капеллу святой Розы. Обдумав мучительно это положение, я пришел к заключению, что не имею права говорить о мистической Розе, что явствует из того простого факта, что я не имею достаточной духовной силы для того, чтобы разобраться в спутанных „для красы“ только, только художественно, символах Розы и Креста. Конец судьбы Бертрана я продолжаю не знать и пишу об этом Терещенко». К этой мысли он возвращается в записи от 1 декабря: «Моя тема совсем не „Крест и Роза“. Этим я не овладею. Пусть будет – судьба человеческая, неудачника, и, если я сумею „умалиться“ перед искусством, может мелькнуть кому-нибудь сквозь мою тему – большее. То есть моя строгость к самому себе и „скромность“ изо всех сил смогут помочь пьесе – стать произведением искусства, а произведение искусства есть существо движущееся, а не покоящийся труп». К концу года композиция драмы устанавливается окончательно. 26 декабря: «Кажется, вся пьеса ясно встала передо мной». 27 декабря: «Утром – две новые сцены для „Розы и Креста“». К Новому году пьеса еще не закончена. 4 января 1913 года дописывается четвертый акт. 7-го – заметка: «День мучительный – болен. Пишу почти целый день. Ссорюсь с Любой. Написано всё – только несколько еще „ударов кисти“ и монолог Изоры с призраком. На ночь читаю Любе, ей нравится и мне. Успокоение». 15 января Блок слушает в Мариинском театре «Нюрнбергских Мейстерзингеров» Вагнера. Исполнение ему не нравится, но, прибавляет он, «всё-таки плаваешь в музыкальном океане Вагнера». А на следующий день заметка: «Под напевами Вагнера переложил последнюю сцену в стихи». Наконец 26 января 1913 года – одна подчеркнутая строчка в „Дневнике“: «Вчера кончена „Роза и Крест“». В том же году она была напечатана в альманахе «Сирин». В.П. Княжнин в своих воспоминаниях приводит отрывок разговора с Блоком: «Я очень многим обязан Терещенко, говорит Блок. Он заставил меня кончить „Розу и Крест“. – „Заставил?“ Улыбка (кивок головой). „Заставил. Я ходил к нему читать каждый акт снова и снова, пока всё стало хорошо“. Помолчав, наивно и скромно: „А то бы не закончить“». Княжнин подметил черту, которая поражает при чтении заметок и записей о «Розе и Кресте», – скромность. Блок, автор «Стихов о Прекрасной Даме», один из самых духовно одаренных русских художников, уверен, что «не имеет права» говорить о мистической Розе, «не имеет достаточной духовной силы», чтобы разобраться в символах Розы и Креста; он не смеет писать о мистическом, сознательно ограничивает себя «только человеческим». И это умаление себя перед искусством, смирение и скромность после дерзаний и откровений эпохи 900-х годов – величайшая победа и художника, и человека. Впервые Блоку удается создать совершенное и гармоническое произведение искусства.

В архиве поэта был найден интересный документ, по-новому освещающий содержание «Розы и Креста»: это «Записки Бертрана, написанные им за несколько часов до смерти». Рыцарь-неудачник рассказывает о своей несчастной жизни, посвященной служению прекрасной графине Изоре, о