Исправленному верить (сборник) - Татьяна Минина

Вечером, когда в комнате не осталось ничего, кроме пустой мебели, Лисса, наконец, отпустила сына на улицу. Первым делом Ларс бросился искать друга и, найдя, оттащил его в дальний конец пустыря, где их никто не мог увидеть в густом переплетении желтеющих кустов.

– Чего ты меня сюда притащил? – закатил глаза Орн. – Я есть хочу!

– Успеешь еще. Глянь лучше, какую я цацку нашел! – Ларс торжественно развернул платок и сунул его под нос Орну.

Тот вытаращил глаза и изумленно ахнул. Ларс, захлебываясь, принялся объяснять, откуда у него знак, пересыпая рассказ мечтами о том, сколько всего можно накупить на вырученные от его продажи деньги. По мере рассказа Орн постепенно мрачнел, и Ларс, не понимая, что могло вызвать его недовольство, запнулся и смолк.

– А ты уверен, что это не простые стекляшки? – спросил Орн, не отрывая взгляд от блестящего великолепия. Предупреждая возмущенный вопль Ларса, он быстро добавил: – Ну, ты сам подумай. Зачем было Пару жить, словно нищему, если он мог купить на такие деньги хоть два квартала!

Ларс растерянно смотрел на друга, рука с Трехликим дрогнула. На его лице столь явно боролись надежда и разочарование, что Орн, сжалившись, неуклюже произнес:

– Хотя кто его знает, вдруг он взаправду настоящий…

Но собственные слова показались настолько неубедительными и ему самому, и Ларсу, что Орн отвел взгляд от едва не плачущего друга. Тот, машинально заворачивая знак обратно, вдруг оживился:

– Но ведь он такой красивый. Не может быть, чтобы он совсем ничего не стоил!

Орн улыбнулся:

– Ага, я видел, сколько стоят бусы, которые Керн купил Хильде на рождение сына. Может, Трехликий даже подороже будет. Вон как блестит!

Умело лавируя в толпе, друзья пробирались через ратушную площадь. Отовсюду неслись крики уличных торговцев, пахнущий рыбой ветер с моря полоскал навесы над окнами лавочек. Орн уверенно свернул на широкую, мощенную бежевыми плитами улицу и вскоре остановился:

– Здесь.

– Ты с ума сошел? – оторопел Ларс, разглядывая обманчиво-скромную вывеску над большими, невероятно дорогими витринными стеклами.

– Пошли.

Орн подтолкнул нервно оглянувшегося на него друга и толкнул массивную ручку.

Мелодично тренькнул колокольчик, и дверь бесшумно затворилась за друзьями, отсекая гомон толпы. В ювелирной лавке царил уютный полумрак. Роскошные портьеры наполовину занавешивали окна, за которыми бурлила запруженная людьми и повозками улица. В многочисленных шкафчиках, богато инкрустированных дорогими породами дерева, загадочно поблескивали изящные вещицы, на взгляд мальчиков, вполне достойные пиратских сокровищ. Ларс жался к другу, отчаянно жалея, что они пришли именно сюда. Но Орн был неумолим – он считал, что, если Трехликий вдруг окажется настоящим, больше, чем здесь, за него нигде не дадут.

Долговязый юноша со значком подмастерья на вороте высокомерно осмотрел мальчиков с ног до головы и, едва выслушав, ушел в глубь дома, оставив их одних. Ларсу показалось, что можно схватить первое, что попадется под руку, и выбежать за дверь, но мысль мелькнула и пропала, когда он заметил маячивший за портьерой силуэт охранника.

Вошел полный бородатый хозяин, сопровождаемый давешним подмастерьем. Не скрывая удивления, взглянул на ношеную, хотя и аккуратную, одежду, задержал взгляд на стоптанных, кое-как почищенных ботинках Ларса. Тот почувствовал, что краснеет. Орн, напротив, приосанился и вздернул подбородок, хотя Ларс заметил, как по его виску стекла капелька пота.

– Что вам нужно, мальчики? – дружелюбно пророкотал низкий голос.

Орн покосился на Ларса, но тот ответил ему испуганным взглядом. Тихо вздохнув, Орн вытянул из руки друга повлажневший платок с Трехликим и решительно протянул толстяку:

– Вот.

Хозяин брезгливо принял скомканную тряпицу, хмыкнул и неторопливо развернул. Все, как по команде, уставились на руку ювелира. Тот, слегка приподняв бровь, коротко взглянул на лица мальчиков, легким кивком отослал юношу-подмастерье и отошел к столику, на котором стояло хитрое приспособление из линз и зеркал. Положив кулон под большое круглое стекло, ювелир зажег фитиль в специальной лампе и склонился над столом. Мальчики, тихо перешептываясь, с любопытством разглядывали странную конструкцию и потому не заметили, как изумленно толстяк уставился на их находку, как замерло его дыхание и полная рука непроизвольно стиснула воротник. Когда хозяин задул огонек и повернулся к ним, он уже вполне овладел собой, только странный блеск в глазах и легкий румянец выдавали его волнение. Взгляд же был бесстрастным, а голос, как и жест, которым он бросил Трехликого в руку Орна, вполне небрежным.

– Увы, это подделка. Сожалею.

Мальчики переглянулись. Только сейчас они поняли, сколько надежд возлагали на эти камни, оказавшиеся кусками бесполезного стекла. Но Ларс все же нашел в себе силы спросить:

– Но, может, вы все же купите его?

Ювелир задумчиво пожевал губами и скрестил пальцы на объемистом брюхе, всем своим видом выражая сомнение. Друзья ждали, затаив дыхание.

– Пять золотых, – наконец, неохотно протянул хозяин, – исключительно из жалости к вам.

Орн и Ларс переглянулись в радостном изумлении. Такого они уже и не ждали. Сумма, конечно, не ахти какая, не сравнить с той, что они могли выручить за настоящие камни, но и не маленькая. Ювелир смотрел на них, едва скрывая нетерпение за ленивой, добродушной маской. После того как Орн важно произнес «мы согласны», он сразу засуетился, подхватил Трехликого и быстро отсчитал пять больших желтых кругляшей в протянутую Орном ладонь.

Едва дождавшись ухода друзей, толстяк бросился в глубь мастерской. После недолгих поисков из секретера был извлечен пожелтевший лист. Быстро сверив знак с рисунком на нем и пробежав глазами по строчкам подписи, ювелир подозвал к себе подмастерье. Через минуту тот, уже без значка, вышел из лавки и, делая вид, что прогуливается, свернул в тот же переулок, в котором только что скрылись мальчишки.

На пустыре было тихо. Нудный холодный осенний дождь только что закончился, густо пахло прелыми листьями и чуть-чуть помойкой. Каникулы давно закончились, Орн еще не вернулся с занятий, и Ларс, учившийся на два класса младше, сидел на мокром бревне в полном одиночестве. Сначала он надеялся дождаться друга у школы, но, заметив в окне учителя, поспешно ретировался – тот еще был зол на Ларса за проделку с доской. Домой тоже идти не хотелось: мать наверняка нагрузит работой до самого обеда, а пальцы до сих пор болели после учительской линейки.

– Там приехал какой-то дядька и тебя спрашивает, а мама волнуется и хочет, чтобы ты скорей пришел, – скороговоркой выпалила выскочившая из-за угла Тилла и сразу убежала обратно во двор.