Чердынец - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговорились, попарились, приняли на грудь по паре-тройке коньячку. Хорошо! Один из незнакомцев — оказался тоже вполне нормальный мужик, и собеседник — интересный. Четвертый наш со-банник все время молчал, сопел, потел. Был он — нашего возраста, лысоват, толстоват. Потом, когда мужики, после принятого, начали рассуждать — не вызвать ли «фей»? этот мужичок категорически заявил, что тут — приезжают одни малолетки, что — чревато, типа! Потом он, на почве выпитого, или просто — мужика понесло, стал объяснять нам тонкости и нюансы правовых отношений с девушками… которые — очень уж молоды!
Оказалось, что он — из бывших прокурорских, и долгое время сидел на этой теме. Рассказчиком он оказался интересным, не просто сыпал статьями и комментариями к ним, а — с примерами, экскурсами в историю, и прочими антуражными особенностями.
Получается, что правовые нормы, то есть — писаное право — они, если праводатели, они же — законодатели, работают нормально, по запросам общества, то есть принимаемые ими нормы — соответствуют общественным отношениям и запросам социума, в принципе — вполне себе отражают сложившиеся в обществе мораль и нравы. То есть, если в УК говорится, что — до шишнацати — ни-з-з-я! Значит так и есть! Но есть нюанс — вступать в связь до шестнадцати лет — нельзя второму партнеру, которому уже больше восемнадцати лет! А если обоим партнерам — пятнадцать? Ха! А нету у вас статьи на Костю Сапрыкина!
Мы тогда спросили его — а вот — развратные действия в отношении несовершеннолетних, то есть — до восемнадцати, это как? Он и рубанул — что тут — прямая хрень! Это такой крючочек, на который можно посадить человека, если у него нет хорошего адвоката! Ну, или «повезло» мужику нарваться на тот реликт, который почти до восемнадцати лет жил-жил в неведении о вопросах пола где-то на необитаемом острове, а потом — раз! и появился в обществе, и сразу — перед этим несчастным мужиком! Бывает такое? Ну-у-у-у… может и бывает… но что-то слабо вериться. А вот денежку потянуть с лоха… Это — да! Это давнишняя такая забава. Имеет место быть, ага!
А наличие таких вот — реликтов, из несовершеннолетних, за «развращение» которых потом тягают некоторых «самцов»? Ага! В эру интернета, при том информационном обществе, которое сложилось, при сверстниках, которые актерам из «Браззерс» сто очков вперед дадут! Вериться слабо!
И та ложь, и лицемерие, когда уже и «педофилы — тоже люди!» и сто гендеров… Или вот — периодически привлекают к ответственности молодых и постарше женщин, про которых четырнадцати-пятнадцатилетние тупиздни проболтались что — «имели с ним связь»! Странно? По мне — так очень! Если вот честно — это ведь «испокон веков» — мальчишеские фантазии по поводу старших женщин: учителей, знакомых, родственниц. И можно сколько угодно рассуждать — что это неправильно! Вон — даже термин такой придумали — мильфы!
— Юра! Ты что — уснул? — Светка засмеялась, глядя на меня.
О как! Она оказывается уже расположилась на диване и штанишки сняла и футболку приподняла, и даже трусики чуть сдвинула вниз! А я стою перед ней, пялюсь на нее и — ни гу-гу! Черт! Что же за коньяк там был?!
— Извини, Киска — что-то задумался…
— А о чем? — Светка откровенно потешалась надо мной. Скосил взгляд на Катьку — там тоже изрядное удивление! — Кать! Ты что-то многовато ему коньяка плеснула!
— Не. С коньяком — все в норме! А задумался я вот о чем — являюсь ли я развратителем для тебя и вот — Кати? — я опустился на колени перед диваном, — так, Светуля — а давай ты ножками в другую сторону ляжешь? Мне так просто будет более сподручно, — «ага, под правую руку все же лучше будет».
— Развратителем? Так ты же сейчас просто лечишь Светку, — вот Катька как-то провокационно сказала, и сидит позади меня, оборачиваться на каждую ее фразу — неудобно.
— Ну… пусть так, — я интенсивно растер себе руки и положил их на такой привлекательный животик, — Опять не так! Солнышко, а давай мы начнем с массажа спинки?
Светка уже развернулась ногами в другую сторону, а теперь еще и повернулась на живот.
Я стал поглаживать, потискивать ей спинку, разогревая. Потом — чуть интенсивнее, спускаясь от поясницы к крестцу. Поправил чуть трусики, приспустив их чуть ниже.
Светка ушла в себя, прислушиваясь к ощущениям. Катя сзади тоже молчала. Уже заканчивая разминать Светке верх попы, решил чуть пошалить и помял-потискал ей такие красивые ягодицы. А если… попробовать — настроился и постарался по своим рукам… пустить обратно тепло, но не то тепло, которое вытягивал из Светки. Там — плохое тепло, даже — жар… А вот с кончиков пальцев пустил этакие импульсы — когда пальцы чуть подрагивают, совсем незаметно, и пальцы чуть нажимают на кожу. Помню Дашке такое — очень нравилось!
Светки задышала более прерывисто.
— Все, Киска! Поворачивайся на спинку! — Светка повернулась… на губах у нее улыбка, а щечки — очень розовые.
— Юр! А ты так… ну в конце совсем… сделаешь, ну — как вчера? — Светка смотрела на меня сквозь свои пушистые ресницы.
— Понравилось? Хочешь?
— Очень понравилось! Очень-очень! Очень хочу! — Светка смущалась, но желание почувствовать «это» было гораздо сильнее, — слушай, а я сразу и не обратила внимания — а у тебя губы уже не пухлые, как вчера были… Только вот синяки кое-где остались! Это ты сам себя так лечил?
Ага… вчера вечером, уже ложась спать, задолбавшись чувствовать пельмени вместо губ, попытался, накрыв их рукой, потянуть из них боль и чуть снять воспаление. В той жизни у меня никогда не получалось лечить себя — вообще никак! Даже чувство тепла ни разу не возникало.
А здесь… сначала тоже ничего не чувствовал, а потом — ноющая боль стала проходить. Утром встал — кроме кровоподтеков кое где на губах — ничего, не припухлостей, ни боли. Шаман, аднака!
Светка протянула руку и погладила меня пальчиками по губам. Ух! Как мне сразу в голову шибануло!
Я уже вовсю массировал
