"Фантастика 2024-31". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич

Кеара тряхнула головой, скрутила волосы в хвост и перебросила на правое плечо, обнажив шею и ушко с серебристым колечком серёжки. Зверь внутри заинтересованно засопел, и Ильнар поспешно перевёл взгляд с шеи на ботинки. Аккуратные такие, начищенные, блестящие, только пара хвоинок на подошву прилипла. А он на берегу вляпался в грязь, теперь не то что ботинки, даже штаны до колена в пятнах и брызгах…

– Так что такое магическая связь?

Тренировки самоконтроля не прошли даром. Ильнар лишь тихонько вздохнул и подумал, что Эла стоило придушить ещё на том моменте, когда он пытался отговорить Императора от проверки. Вряд ли это помогло бы наладить отношения с Кеарой, но…

Нет, Эл, конечно, умница. Честно поступил. Правильно. Справедливо – в его понимании.

– Если коротко – это в том числе помогает укрепить отношения в паре. Укрепить, понимаешь? Имеющиеся отношения.

Она немного помолчала, наматывая на палец длинную волнистую прядь, затем вдруг повернула голову, прислушиваясь. Приближающегося человека Ильнар засёк бы даже сквозь блок, но вокруг по-прежнему были лишь камни и сосны.

– Тогда почему ты ничего не сказал мне?

– Потому что Эл, – он позволил проявиться в голосе злорадству, – уже устроил мне на эту тему скандал. Я его, конечно, понимаю, он за тебя беспокоится, но в вопросах магии твой брат полностью некомпетентен. И при этом он как-то умудряется считать себя умнее всех.

– А я?

Пришла его очередь отводить взгляд. Когда он говорил на эту тему с Алтиной и Киром, всё было просто – да, он привязан, да, ему нужно время, чтоб понять, как это работает, и да, именно благодаря этой странной магии ему удаётся успешно бороться с болезнью. Но говорить любимой девушке о том, что он представляет её лицо, когда удаляет с тела чешую, почему-то казалось неприличным. Впрочем, рассказывать о том, как он взламывал щиты в лаборатории Дайлона или как раз за разом приходил в себя лишь потому, что она просила, тоже не хотелось – выходила не то сопливая романтика, не то болезненная зависимость.

На берег налетел порыв ветра, Кеара ойкнула и принялась убирать волосы с лица. Скрутила непослушный хвост в жгут, свернула в пучок и проткнула его…

Карандашом.

Несколько секунд Ильнар смотрел на остро заточенный кончик – а потом понял, что нужно говорить.

И кому, как не ему, переводить магию в схемы?..

Вместо карандаша и бумаги – сухая земля и кончик сухой сосновой ветки. Вместо бусин и моделей энергетических узлов – мелкие камешки и хвоя. Просто движение энергетических потоков в ауре, просто выбор наиболее значимого объекта, просто способность лучше сосредоточиться и не распыляться, которая улучшается с каждым успешным заклинанием…

Кеара слушала внимательно, хмурилась, задавала вопросы. В какой-то момент Ильнар поймал себя на том, что они снова уходят в тему змеиной болезни, но это было даже к лучшему. До сегодняшнего дня он и не пытался разобрать на составляющие живущую в крови магию, а ведь как интересно получалось!..

– …Такая подсознательная медитация выходит. Мозг занят чем-то другим, а внутри всё направлено в одну якорную точку. Если подумать, такой точкой может быть вообще что угодно – любимая книга, какой-то значимый предмет, у детей – игрушка…

– То есть можно обойтись и без женщины, и без женитьбы?

Ильнар поднял голову. Кеара щурила глаза и снова накручивала на палец локон, и не улыбалась – но и не смотрела мрачно в неведомые дали.

– Нет, – серьёзно сказал он. – Нельзя. Я зачахну с тоски, а ты будешь отвечать за смерть императорского мага.

Кеара замерла, потом передёрнула плечами. От резкого движения из причёски вывалился карандаш, пучок рассыпался, несколько прядей упали на лицо, и она не стала их убирать.

– Не смешно. – Она глубоко, прерывисто вздохнула, а потом резко повернулась, и Ильнар увидел, как катится по её щеке прозрачная капля. – Как ты вообще такое можешь говорить?! Ты сейчас уедешь, а я… а мне… – Она всхлипнула, зажмурилась, и почти шёпотом призналась: – Страшно. А вдруг ты… Снова…

Наверное, стоило попытаться её утешить – рассказать про то, как хорошо будет подготовлена экспедиция, сколько едет народу, сколько возьмут оружия. Да и сам он с зимы стал сильнее, многому научился, и ауру привёл в порядок, и от змеиной болезни уже не умирает… Но он лишь придвинулся ближе, положил голову ей на колени и прикрыл глаза, когда лёгкая рука осторожно коснулась его волос.

Говорить не хотелось.

– Если ты не вернёшься…

– Вернусь. К тебе – обязательно.

Он ощутил на щеке её дыхание, и в следующий миг виска коснулись тёплые губы. Дыхание сбилось, зверь внутри заурчал, но воспоминания о чёрной твари со щупальцами были ещё свежи. Ильнар выпрямился и кончиком пальца стёр с её щеки очередную слезинку.

– Чш-ш-ш. Не надо. Сильные эмоции делают блок проницаемым.

Она вздрогнула, отстранилась, не отрывая от него взгляда, и он молча кивнул. Несколько секунд Кеара смотрела ему в глаза, потом отвернулась к озеру.

– Фин прислал мне письмо, – проговорила она. – Пишет, что Тео в Ксантаре. Это правда?

Ильнар повернул голову на шорох бумаги и взял из ее руки мятый листок. Точно, почерк Фина – и писал он ещё на базе Тайной канцелярии, а потом подсунул письмо ему – проверяй, мол, ничего запрещённого твоей девушке не пишу. Но в тот момент его больше волновала простуда, и он отмахнулся…

Он пробежал взглядом знакомые строчки – новость про Тео, пара фраз о Кире и Тайной канцелярии, аж пять предложений с описанием того, как он, Ильнар, переживает по поводу расторжения помолвки, финальное «поговори с ним, пожалуйста». И почему всем его друзьям есть дело до его личной жизни? Он хмыкнул и хотел уже вернуть листок, но Кеара покачала головой, и он присмотрелся внимательнее.

Кажется, или слово «помолвка» выделено ярче прочих? И Тео обвели карандашом, несколько раз, и кончик грифеля прорвал бумагу возле последней буквы, и осознание вспыхивает внутри, взрывается бешенством…

По запястьям словно резанули лезвиями. Боль отвлекла, позволив на миг отвлечься от эмоций и вспомнить об упражнениях. Раз – мятый листок в руках «звучит» барабанной дробью, и «пахнет» кровью скатов, и чудится на губах маслянистая горечь. Два – стук крови в ушах растекается фиолетовыми и чёрными кляксами, почти видимыми боковым зрением, и в горечи проступают нотки железа. Три – сухая хвоя под ногами шуршит, когда он встаёт, и под сомкнутыми веками с тем же шуршанием летят бабочки: сперва алые и багровые, потом оранжевые и жёлтые, потом – золотистые, зелёные, бирюзовые, а самоконтроль у него всё-таки очень хорош…

Он осторожно открыл глаза. Хотелось задать сотню вопросов – а ещё хотелось сбежать, прямо сейчас, потому что любой вопрос из этой сотни мог оказаться смертельно опасным. Кеара поймала его взгляд, медленно облизала губы, приоткрыла рот…

Но она ведь даже не интуит – и лучше бы ей не играть в намёки.

Ильнар подхватил её с камня и прижал к себе.

– Молчи. Ты ничего мне не говорила, и я ничего не понял, ладно? Видишь, я совсем спокоен, потому что ничего не знаю и ничего не понял, а если б понял, то телепортировался бы в Ксантар, прямо сейчас, и кое-кому кое-что оторвал бы, чтоб вообще нечем было думать о девушках. Но мы лучше не будем делать глупости, правда? Ты останешься здесь, я поеду в экспедицию, и буду там себя хорошо вести, буду доказывать Императору, что я нужен и полезен, и вернусь обязательно, потому что я маг, я много чего могу и умею… А пока Кир пришлёт сюда охрану, и в Ксантар тоже пришлёт, чтоб было кому и присмотреть, и оторвать… Ты плачешь? Смеёшься? И правильно, и хорошо… Змеевы потроха, ну почему ж у меня такой самоконтроль хороший, так хочется психануть и кому-нибудь морду набить, а сам же понимаю, что нерационально!

Кеара попыталась отстраниться, и он нехотя разжал объятия. Лицо её было мокрым от слёз, но она пыталась улыбаться, а то, что ему показалось похожим на смех…

Ей тяжело дышать. Она, змеевы потроха, хочет сказать что-то ещё, и чары на это реагируют – ну не дура ли?!