Божественные головоломки, или Война за любовь - Юлия Фирсанова

— Перемена блюд!

— Под каким соусом ты хочешь меня? — уточнил мужчина, кладя руки на бедра богини и как пушинку приподнимая ее.

Пока Элия и Нрэн «трапезничали», Элегор бродяжничал по окрестностям Рощи с лопатой наперевес. Бог приватизировал рабочий инструмент дежурного копателя сортиров, разумеется, позабыв поставить того в известность о реквизиции инвентаря. Зачем ему лопата, герцог и сам до конца не понимал, однако доверял своей шальной интуиции, зовущей его порыться на пепелище. Может, это пробудился азарт кладоискателя? К сокровищам как таковым бог был почти равнодушен, другое дело их поиск — авантюра, тайны, приключения — целый клубок всяких интересностей, тайн, опасностей, вроде сторожей, ловушек и проклятий, прилагаемых ко всяким уважающим себя кладам. Загадки, похороненные под магическим пеплом, как раз могли относиться к разряду интересующих безумного Лиенского.

Что-то тянуло его туда, где века назад отбушевал испепеляющий огонь битвы. Элегор шел вглубь черно-серой пустоши, почти не задумываясь. Сапоги мужчины, как и обувь принцессы, не оставляли четких следов. Этот край даже днем казался мертвым, а вечером вовсе превращался в сцену для тех забавных фильмов из урбо-миров о зомби, вампирах и прочей шушере, которые коллекционировал Лейм. Такую смешную киношку друг обожал показывать заглянувшим в гости родственникам. Но в Рощах, бог чуял явственно, не завелось даже самого завалящего упыря, да и привидения дриаданов не выли у своих призрачных деревьев, жалуясь на горькую участь и проклиная Губителя.

Достигнув одного из самых больших пней, Элегор запрыгнул на него и на мгновение застыл, вдыхая тонкую нить листвяного аромата, дотянувшуюся из ближнего леса, и застарелую горечь пожарища. Бог запрокинул голову к звездам, далекие огоньки приветливо подмигнули старому знакомому — страннику, не раз ночевавшему под открытым небом. Он снова вернулся взглядом к Рощам, ставшим пеплом памяти, и неожиданно сильно ощутил неправильность учиненного здесь побоища.

Нет, буйный бог не был невинным белокрылым ангелом, ему частенько случалось убивать самому, но все, что он творил, никогда не было таким окончательно унылым, безжизненным, застывшим и мертвым. Из хаоса, обломков разрушения, в которые Элегор за считанные мгновения мог превратить самый идеальный, отглаженный порядок мироздания, неизменно рождалось нечто иное, пусть ничуть не похожее на прежнее, но живое. А тут кто-то походя, из мести, извел под корень славное местечко и оставил ничем не заполненную пустоту.

Герцог сплюнул, пожал плечами и задал риторический вопрос не самому умному собеседнику — самому себе:

— Какого демона я сюда приперся?

Ну а поскольку ответа Элегор не имел, то, как всегда предпочел не философствовать (пусть леди Ведьма пространными суждениями забавляется), а действовать. Кредо герцога, в отличие от негласного девиза Элии «Делай, только если не можешь не делать», гласило: «Если даже не можешь, делай!».

А посему бог решил приятно провести время: накопать на пепелище ям поглубже и принести принцессе в подарок мешок с угольками и золой, пусть радуется!

Лопатка тяжело уходила в плотную массу пепелища едва ль на четверть, впрочем, упрямства Элегору было не занимать, поэтому в битве между проклятой пустошью, сопротивляющейся вносимым в ее дизайн изменениям, и Богом Перемен выигрывал последний. Да дырка в земле норовила закрыться, вот только Гор вгрызался в грунт быстрее, чем она зарастала. Чем дальше, тем быстрее и глубже копал герцог из чисто спортивного интереса: на какую глубину ему удастся прокопать, и если он достигнет слоя без следов пожарища, будет ли яма самоликвидироваться по-прежнему или нет? Эйран или Лейм, небось, тут же принялись бы производить расчеты, Элегор же просто копал, предпочитая практику любой, даже самой занимательной теории.

Чтоб дыра зарастала медленнее, герцог сделал яму широкой, такой, где запросто разместился сам. Когда лопатка вместо того, чтобы в очередной раз с трудом погрузиться в слой земли вперемешку с углями, глухо стукнула, чистое упрямство бога мгновенно переплавилось в азарт, он резко ускорил земляные работы и буквально через пару минут вытащил на свет Творца ларчик.

Вещица всего с полторы ладони в длину была спешно очищена от слоя грязи. Элегор уважительно присвистнул. Пластины темного (от угольно-черного до шоколадного) и светлого (от жженого сахара до белизны) дерева без малейших зазоров и креплений плотно прилегали друг к другу, составляя сложный, явно магический узор. Герцог и сам неплохо работал по дереву, но как именно неизвестному мастеру удалось уговорить кусочки природного материала держаться вместе, не используя ни скоб, ни гвоздей, ни клея, сразу взять в толк не смог. Сообразил лишь, когда понял: ларчик делали дриаданы, а им, для придания формы предмету, действительно достаточно было поговорить с деревом.

Ломать такую красоту было жалко, но до смерти хотелось знать, что внутри. Бог предвкушал раскрытие загадки, как разворачивающий обертку шоколадной конфеты малыш-сладкоежка. Элегор покрутил ларчик в пальцах, выискивая способ познакомиться с содержимым. Без толку! Если замок и был, то совершенно невидный постороннему.

Осененный очередной идеей герцог прижал пальцы к поверхности посильнее и попросил: «Откройся!» Ларчик бесшумно распался на две половинки и в нос богу ударил запах свежей листвы. Внутри плотным слоем лежали семена и листья, расположенные в порядке странном образом схожем с узором древесных пластин ларца. Бог запустил пальцы в глубину, осторожно раздвигая содержимое, подцепил и достал тонкую костяную пластину с хорошо знакомым узором.

— Ого! Вот так находка! — удивился герцог и довольно ухмыльнулся. Он даже целую секунду помедлил, растягивая удовольствие, потом резко перевернул и выругался, сплюнув:

— Тьфу ты!

То ли из чувства солидарности с лоулендским богом, то ли из чистого озорства резкий порыв ветра ворвался в вечернюю тишь. Шутник подхватил семена и листья из ларца, закружил их и понес по пустоши. Злиться времени не оставалось, следовало срочно прятать клад. Что-то подсказывало Элегору: какие бы чары не скрывали содержимое тайника, теперь они были нарушены. Быстро сориентировавшись, бог зачерпнул ларцом золы и пепла, бросил пластину, насыпал той же смеси сверху, закрыл крышку и для пущей надежности завернул в собственную рубаху. Прислушался. Течение силы прекратилось. Сработало! Кажется, его выходку не успели засечь! Излучение пластины не могло пробиться сквозь мертвый слой.

Ветер, принесший запах жизни, унялся так же неожиданно, как задул. Элегор отчетливо почувствовал, что ему больше нечего делать на пустоши. Прихватил узелок и лопату, бог упругой походкой направился в сторону лагеря, устанавливая по пути телепатическую связь с принцессой. Честно говоря, ему и впрямь не терпелось похвастаться: