Ричард Длинные Руки – паладин Господа - Гай Орловский

Гендельсон и дель Шапр остановились, смотрели в нашу сторону. Я понизил голос:

– Святой отец, я вижу, в вашей вере человек все еще единое синкретичное целое. Из него пока что не вычленили так называемую душу, но я догадываюсь, что вы имеете в виду именно ее. Но что делать, я атеист, святой отец.

В его светлых от старости глазах были любовь и жалость.

– Несчастный…

– Почему? – возразил я. – Я чувствую себя совсем не плохо. Хоть и бывает временами гадко, но тот, кто прост и ясен, разве тот не глуп?

Он сказал тихим всепрощающим голосом:

– Атеизм – это такой тонкий лед, по которому один может пройти, но народ рухнет в бездну. Потому у тебя нет народа, племени…

– Почему? – возразил я. – Мой народ – сплошь атеисты…

– Так ли, сын мой?

Я раскрыл рот, чтобы подтвердить, постоял так и снова закрыл. На самом деле, конечно, не случайно все газеты пестрят объявлениями ворожей, ясновидцев, астрологов, шаманов, колдуний и прочих глоб, а самые наглые так и вовсе заполонили телевидение, даже Интернет. Народ жаждет во что-то верить, иные снова начали ходить в церковь, а самые большие придурки так и вовсе надевают желтые ночные рубашки и бродят по улицам, призывая харю Кришны. Возможно, даже эта дурость не дает человечеству рухнуть в бездну?

Гендельсон нетерпеливо воззвал:

– Сэр Ричард, сколько можно спрашивать дорогу? Этот грум все покажет. Тут идти всего-то ничего!

– Иду, – крикнул я, а священнику сказал: – Я еще подумаю над вашими словами… святой отец.

Втроем мы шли еще минут пять, и круг света перемещался вместе с нами, затем из полумрака выступила стена. Похоже, доблестный дель Шапр чуточку промахнулся, вход в десяти шагах слева, высокая сводчатая арка, никаких дверей, просто арка, разве что бросилась в глаза непомерная толщина стены, мы шли, как по туннелю.

Впереди был свет. Не солнечный, не лунный, но огромный зал освещен весь.

Глава 30

Этот зал почти так же огромен, но здесь я сразу ощутил, что это именно пещера. Пещера, превращенная в зал. Свод так и остался неровным, с торчащими острыми зубами камней, стены строители просто выровняли, но, видимо, на отделку сил уже не хватило. Даже пол, идеально ровный, просто выглаженная от всех неровностей каменная плита.

Я посматривал в спину дель Шапра, мышцы так и ходят под медной кожей, осторожно снял с пояса молот. Гендельсон мой жест заметил, насторожился, в его руке появился обнаженный меч. Некоторое время мы шли так в молчании, звук наших шагов гулко отдавался под сводами, множился, и чудилось, что шагает целая армия.

Гендельсон спросил чересчур громко:

– И что, сразу за этим залом будет выход?

Проводник не шелохнул головой, двигается ровный, кривой меч в одной руке, щит в другой. Помнит, подумал я с досадой на Гендельсона, что нам говорили по поводу двух или трех залов, которые еще одолеть…

Показалась стена, массивные ворота из тускло сверкающего металла. Ворота все разрастались, крупнели, пока не оказались чем-то вообще неимоверным. Проводник остановился, кивнул на вход.

– Всего два зала, – произнес он густым медным голосом. – По прямой. Если сумеете их пройти…

Он отступил на пару шагов, не сводя с нас глаз.

– Что нужно сделать? – спросил я.

– Ворота не заперты, – ответил он. – Но я не могу коснуться их, на них заклятие. К тому же… у нас соглашение. Так что дальше вы должны рассчитывать только на самих себя.

Гендельсон, дослушав, навалился на створки плечом. Они даже не шелохнулись, однако с обеих сторон вспыхнули столбы огня. Проводник поспешно сделал еще несколько шагов назад, из огня стремительно выскочили могучего облика полуголые воины, но с цельнометаллическими шлемами на головах, что полностью закрывали глаза и даже подбородки. Гендельсон назвал бы их рыцарскими, мне они показались шлемами эллинских гоплитов.

Те, что были ближе к Гендельсону, бросились на него, но в них уже летел мой молот, а двух, что ринулись на меня, я встретил ударами Меча Травы. Они были быстрыми и могучими, я вертелся как можно быстрее, отражал удары и наносил сам, ухитрился поймать молот и метнуть еще раз. Передо мной со сдавленными криками боли опустились на пол двое сраженных, а на той стороне ворот Гендельсон с ужасными криками наносил удары гиганту, чья голова уже лопнула от моего молота.

Я вытер молот, дель Шапр смотрел издалека круглыми глазами.

– Ну как, – спросил я, – можно дальше?

Он покачал головой:

– Вы… герои. Они даже не успели поднять тревогу. Теперь у вас есть шанс пройти незамеченными…

– Как? – спросил я.

– Там есть возможность, – ответил он. – Прошу прощения, мне надо возвращаться. Мой господин будет рад услышать, что противников стало меньше.

Он повернулся и почти сразу исчез в полутьме. Гендельсон подошел, он снова прихрамывал, словно всякий раз ему разбивали коленные чашечки, меч волочил, чиркая кончиком лезвия по каменным плитам. Он вздрагивал, лицо оставалось бледным.

– Чудовищно!.. Чудовищно!

– Еще бы… – сказал я.

– Как они появились?.. – спросил он потрясенно. – Тут же никого не было! Прямо через закрытые двери!.. Это же самое мерзкое колдовство!..

– Да, – сказал я разозленно. – Твари поганые… Черт бы их побрал!

– Поберет, – торопливо согласился Гендельсон. – Теперь уж точно приберет. Не выполнили, зря посылал, а он таких не любит. Но как они выскочили из огня!

– Да, – подтвердил я. – Гады. Но если они так могут, то вот бы так насобачиться и нам…

Он посмотрел на меня, еще не веря, что услышал верно, потом краска отхлынула от его лица.

– Сэр Ричард, – сказал он тихо, – надеюсь, вы шутите…

– Какие шутки, – сказал я раздраженно. – Представляете, щас бы поколдовали – р-р-р-раз! – и прямо в Кернель!

Он выпрямился, наконец сумел оторвать от пола, как от магнита, лезвие меча.

– Не говоря уже о том, что нас бы сразу на костер, но… как вы… как можете…

Не отвечая, я навалился, створки медленно уступили. Гендельсон первым вдвинулся в щель, я отпустил двери и едва успел проскользнуть следом, как они встали на место.

Перед нами огромный зал, я не сразу уловил некоторую странность. Ага, вот в чем: сразу же от двери слева стена до пологого свода, не так уж и высоко, а справа… справа в десятке шагов ограда, до колена, не выше. Я почти на цыпочках подбежал, ахнул, передо мной пропасть, словно я на крохотном уступчике, а внизу… да, так и есть, я на хорах, или как их тут называют, а сама церковь там внизу, вон блестит чисто натертый мраморный пол…

Далеко внизу на этом блистающем полу темные точки, застывшие, затем я уловил некоторое движение. Озноб прошел по телу, потом настоящий холод вошел в тело, как будто всего пронзила гигантская сосулька.