Нашествие хазар (в 2х книгах) - Владимир Афиногенов

Сверкнула молния, загремел гром, пошёл дождь. Дамира ушла в вежу одеться, а Дир стоял обнажённый под холодными струями и не замечал их…

Он стоял, безвольно опустив руки, жалкий, пришибленный, — и если бы кто из дружинников вдруг увидел своего князя, победителя византийцев, тому бы стало стыдно… «Что это со мной?! — про себя с ужасом воскликнул архонт. — Пойду и убью её…»

«Э-э, брат, не убьёшь…» — начал спорить с ним внутренний голос.

«Но она же дрянь, для неё мужчина — лишь предмет для удовольствия…» — «А разве ты расцениваешь женщину иначе?!» — снова возразил тот же голос.

— Всё равно убью! — прошипел Дир, решительно шагнул к веже и… остановился.

Просто так нельзя убить сестру Бориса I, великого царя великой страны, в которой к тому же находится сейчас его войско, близ Варны, под руководством верных дружинников Еруслана и Кузьмы. А ему, князю, нужно возвратиться в Плиску и встретиться ещё раз с Богорисом.

Убить эту скверную женщину нельзя, и это ясно осознал Дир: «Я не в Руси… Вот там бы я отвёл душу!»

Дед Бориса I Крум, первый законодатель Болгарии[185], возвращаясь в 805 году из военного похода, в котором он захватил богатые сокровища аварского хакана и много пленных ремесленников, остановился в живописном местечке к северу-востоку от реки Тиче. Здесь по его повелению разбили палатки. Сытно пообедав, он заснул. И приснилась ему поляна с множеством цветов, посреди неё — огромный дуб, а рядом — почти отвесная скала.

Солнце проливало тёплые лучи; дуб горделиво покачивал своей вершиной, а бок скалы янтарно поблёскивал. Но вдруг сверкнула молния, и из её огня появился в сиянии звёзд с золотым жезлом всемогущий бог Тангра и сказал Круму:

— Твоя судьба, царь, светоносна, языческие боги порешили, чтобы ты, как Аспарух, начал войну за нашу веру с христианами. И если надо будет, чтобы ты умер, — умрёшь! Но за это мы примем тебя потом как равного нам. А на месте, где почиешь, ставь город, на поляне же той, которую видел, образуй капище… Посылай дружинников к горным грядам, и они сразу увидят это место.

Вернувшись, гонцы поведали Круму, что сон его вещий: действительно, они обнаружили поляну с вековым дубом, а рядом — отвесную скалу. Но на скале той кто-то неведомый высек всадника, пронзающего копьём льва, и бегущую сзади собаку, и какие-то греческие письмена. Одно слово они только смогли разобрать — Тервел…

— Всё понятно, выбит на скале всадник в честь болгарского хана Тервела, который помог византийскому императору Юстиниану II Безносому сесть на престол после десятилетнего изгнания… — заключил Крум и приказал пригнать сюда пленных мастеровых, чтобы они зачинали город.

Пленные авары воздвигли два царских дворца и облицевали их мраморными плитами, а рабы и парики-крестьяне сложили каменную крепостную стену с башнями, высота которых достигала двадцати локтей, а толщина стен — больше пяти.

Так возник город-крепость Плиска.

Вокруг неё простирались тучные пастбища, и летом на них паслись многочисленные стада скота и табуны боевых коней, на которых в мирное время под страхом смерти нельзя было ездить…

В 809 году затрубили походные трубы, и Крум, как приказывали ему боги, во главе большого войска двинулся на византийский город Сердику (Средец, Софию) и занял его. Сердика имела важное значение для Болгарии, так как через этот город от Виндибоны, Синдидуна (Белграда), Ниша и далее через Филиппополь (Пловдив), Адрианополь и Аркадиополь пролегал на Константинополь Великий Западный торговый путь. Его проложили ещё римляне, завоевавшие Фракию во втором веке до Рождества Христова.

В ответ на захват такого стратегического узла, как Сердика, в 811 году византийский император Никифор I с огромным войском вторгся в Болгарию и захватил столицу Крума Плиску. Разграбив ханские дворцы, Никифор раздал своим воинам богатые подарки. Не довольствуясь этим, греки жгли дома и поля, убивали жителей, уводили в плен крепких мужчин и красивых женщин, угоняли волов, овец, свиней, лошадей.

Крум тем временем собирал силы; он обратился за военной помощью в соседнюю Славинию и получил её. И когда Никифор с добычей двинулся в обратный путь, болгары 26 июля 811 года преградили ему дорогу в горной теснине.

Попав в окружение василевс в отчаянии воскликнул: «Мы спасёмся, если у нас вырастут крылья!» Отступление ромеев оказалось неудачным: они попали в болотистую местность, разрезанную рекою. Одна их часть погибла в болоте или утонула в реке, другая наткнулась на устроенные Крумом засеки и была перебита лучниками. Сам Никифор пал в этом сражении, и из его черепа болгарский хан приказал сделать чашу для питья и оковать её серебром…

После Крум напал на Фракию и покорил ряд крепостей, в том числе Девелт и Адрианополь, а затем подошёл к Константинополю. На глазах у жителей столицы Священной империи он, являющийся в то время и верховным жрецом бога Тангра, совершил в его честь жертвоприношение, покидав в огромный гудящий костёр множество пленных.

Ужас обуял византийцев, а Крум тотчас начал готовить осадные орудия для штурма хорошо укреплённых стен Константинополя. Однако в самый разгар этих приготовлений, 13 апреля 814 года, Крум неожиданно умер. «Если надо умереть — умру!» — такие последние слова произнёс болгарский хан; бог Тангра посчитал нужным взять его к себе.

Боляры, всегда боровшиеся за своё влияние, воспользовавшись смертью Крума, подняли внутри Болгарии восстание. Они убивали христиан, которых было немало здесь, пленных греков, славян — исконных жителей страны ещё до нашествия Аспаруха. Но преемник Крума Омуртаг сумел восстановить порядок. Он заново отстроил сожжённую и разрушенную Никифором I Плиску, воздвигнув вокруг неё ещё более мощную каменную стену с башнями, большой дворец и другие здания. А на реке Тиче к юго-западу от Плиски в 822 году, в самый разгар восстания Фомы Славянина, построил ещё один дворец и украсил его колоннами с мраморными львами. Впоследствии здесь возникла вторая болгарская столица — Преслав.

К концу правления, в 831 году, Омуртаг со своим царским двором переехал в Преслав, а Плиска использовались им как место летнего пребывания, ибо одна грамота Омуртага свидетельствует, что хан переезжает с одного места на другое со своим «лагерем».

Плиска с живописными пастбищами служила летней резиденцией и другим болгарским ханам, восседавшим на троне после смерти Омуртага: его старшему сыну Маламиру (831–836) и младшему брату Пресьяму (836–852), а теперь сыну Пресьяма — Борису I — Богорису, вот уже восемь лет правившему страной, лежащей к югу от Дуная, со времён Аспаруха до неузнаваемости раздвинувшей свои границы…

…Одевшись, не глядя на Дамиру, Дир сел на коня и сильно вонзил каблуки сапог в его бока. От неожиданности, ибо хозяин редко прибегал к подобным мерам, жеребец чуть присел на задние ноги, а затем далеко прыгнул вперёд и понёсся, как бешеный…

Не помня себя от злости и обиды, князь не заметил, как конь, проскакав несколько поприщ, вынес его к одному из многочисленных табунов боевых лошадей, мирно пасшихся неподалёку от поставленных в долине веж болгарской знати и палаток царского двора. Дир пришёл в себя, когда жеребец ответил на призывное ржание стройной длинноногой кобылицы, — натянул поводья, и послушный четвероногий друг остановился. Дир нежно потрепал его по холке и проговорил:

— Прости меня… и успокойся! Не стоят они этого! Женщины, кобылицы… — Князь киевский засмеялся в ответ на свои слова и опять обрёл дух того человека, который вновь способен повести войско хоть на Константинополь…

Дир осмотрелся и увидел явную перемену: вокруг было пустынно и мрачновато — не упражнялись на саблях царские гвардейцы, не бегали, резвясь, возле веж ребятишки, попрятались и женщины, дотоле разводившие на улице очаги, — и даже собаки понуро бродили в поисках обглоданных костей и остатков пищи…

К Диру подъехал Светозар и тихо поведал:

— Княже, умер любимый племянник царя Велемир… Его отец, младший брат Богориса, погиб три года назад на Дунае в пограничной стычке с немцами, Велемир был для Бориса как сын… Все сильно скорбят. Какой-то мор напал… Преставилось и несколько молодых людей из кочевий багаинов[186]… Мне об этом толмач сказал.

Чуть помолчав, воевода добавил:

— Нам срочно надо уезжать… Поговаривают, что этот мор мы занесли.

— Не могу, воевода. Вот когда встречусь с царём да попрошу у него помощи… Негоже бежать!

— Ждать придётся несколько дней… Богорис на время похорон принимать никого не будет.

— Подождём. Где Умнай?

— Встречает гонца из Константинополя… От Доброслава и Дубыни.

— Хорошо.

И русы увидели, как происходят у болгар похороны знатного человека, тем более царского рода…