Настольная книга психолога: мастерство общения с клиентом - Геннадий Владимирович Старшенбаум

динамики в течение долгого времени, иногда я начинаю чувствовать себя ненужным, а свою работу – бесполезным занятием. Трудно не поддаться желанию заключить тайную сделку с клиентом, снова и снова принимая свое поражение и пытаясь начать все сначала. Однако по опыту своих отношений я знаю, как один человек осмеливается привязаться к другому, а другой в ответ принимает эту привязанность, сохраняя уважение к автономии партнера.

Умение чувствовать себя и специалистом, и привязывающимся человеком помогает мне увидеть и постепенно начать интерпретировать неспособность клиента испытывать здоровую привязанность, помня лишь, что преждевременные интерпретации клиент может разрушить с помощью интеллектуализации и отрицания психической реальности.

Искреннее сочувствие и уважение помогают установить с таким клиентом тесный рабочий контакт. Я показываю ему, как симпатичны мне его душевные свойства, которых он стеснялся, поощряю его открытое поведение на сессии. Стараюсь помочь клиенту повысить уровень самоутверждения, разорвать ограничивающие связи, делающие его зависимым от других и нарушающих его чувство самоидентичности. Помогаю ему отказаться от лишних обязанностей и чрезмерной ответственности за других.

Постепенно я чаще прошу клиента выносить на обсуждение свои вопросы, самому придумывать домашние задания и т. д. Поддерживаю у него проявления самостоятельности, соперничества, а иногда и оппозиции, толкуя их как победу над страхом и угодничеством. Освобождаю механизмы агрессии, предлагая выразить враждебные чувства и прорабатывая используемые защиты от тревоги: перенос, проекцию, отрицание и вытеснение. Наконец, учитываю, что под тревогой часто прячется чувство вины.

Чтобы безоценочно принимать разнообразные проявления «Я» клиента и выдерживать его негативные реакции, я стараюсь осознавать и принимать проблемные аспекты собственного «Я». А у клиента впервые появляется возможность получить в терапии опыт проявления своей «плохой» части, при этом сохраняя отношения и не получая отвержения. Такой новый опыт переживания принятия себя значимым другим становится для клиента основой принятия самого себя, что служит условием для построения здоровых отношений с ясными границами.

Я поощряю возникновение у клиента собственных желаний, открытие в себе новых чувств, переживание новых качеств своего «Я», на которые он сможет опираться, а также способность оставаться в одиночестве. Важным критерием успешности работы с такого рода клиентами является преодоление ими эгоцентрической позиции. Это проявляется в том, что клиент начинает замечать во мне и в других людях ранимость, чувствительность и другие естественные проявления человечности. Одним из маркеров такого новообразования является появление у клиента чувства благодарности.

Параноидальные клиенты опасаются моих вмешательств и чувствуют себя со мной комфортно, когда я не проявляю активности, созерцателен и спокоен. Я создаю безопасную и надежную обстановку, ровную, без сюрпризов атмосферу. Обеспечиваю уважительное и подчеркнуто профессиональное отношение к клиенту, открытость, постоянство, акцент на реальности, исключаю юмор в общении. Даю почувствовать, что мы не причиним вреда друг другу, устанавливая личностные границы, и даже самые сильные чувства не приравниваются к сумасшествию.

Я предоставляю клиенту достаточно времени для формирования доверия, поддерживаю конструктивные стороны его личности и не делаю попыток интерпретировать личностные защиты. Убеждаю клиента перепроверять свои предположения по поводу моего поведения и поведения других, помогаю перестать быть суровым по отношению к себе и взаимодействовать со своими страхами.

При установлении контакта я открыто принимаю недоверие клиента, как только оно стало очевидным, и предлагаю только то, что он может довести до конца. Стремлюсь быть ясным и последовательным, активно разъясняю клиенту его заблуждения и честно признаю любые свои упущения. Предоставляю клиенту возможность дополнительного контроля при определении содержания сессий, назначении домашних заданий и выборе времени для сессий и их частоты (в первое время обычно раз в 2–3 недели).

В начале консультирования я использую только поведенческие вмешательства, причем сосредоточившись на наименее болезненной теме. Говорю о проблемах пока что с помощью аналогий или, обсуждая, как «некоторые люди» реагируют в таких ситуациях. Стараюсь помочь клиенту не вызывать враждебные реакции людей, к которым относятся его параноидные представления.

Я задаю вопросы, которые требуют, чтобы клиент предвидел влияние его действий на окружающих, мог ставить себя на их место или делать выводы об их мыслях и чувствах на основе их действий. По мере того как клиент получает обратную связь от меня и других людей, он обнаруживает, что раздражающие его действия людей не обязательно обусловлены злыми намерениями и что эти действия меньше раздражают его, если он может понять точку зрения другого человека.

Поскольку я защищаю слабое, хрупкое хорошее «Я» клиента, он проецирует свои хорошие или идеализированные представления о себе на меня, отдавая их мне «на хранение» и в то же время нападая на них под влиянием агрессии и зависти, которые раньше направлял на других авторитетов и на самого себя.

Клиент провоцирует меня на ответную агрессию, а потом торжественно пользуется этим как рационализацией, оправдывающей его собственную агрессию. Страх наказания заставляет его еще энергичнее пользоваться примитивными механизмами проекции, чтобы оправдать свою агрессию и «перевалить» ее на меня.

Я подставляюсь под огонь агрессии клиента, отказываясь от защитной замкнутости в себе и от жесткого утверждения своих социальных границ, защищающих меня от садистических атак вне терапии. Иногда параноидные фантазии об этом клиенте вторгаются в мои мысли вне терапии, отражая его фантазии преследования. Его садомазохистские тенденции отзываются во мне с риском прорваться наружу.

Чтобы не лишиться моей помощи, сохранить мою креативность и самоуважение, клиент пытается активизировать во мне нарциссические защиты. Вместо этого я использую свою способность сочувственно прощать, как прощал матери чрезмерные реакции на мои провинности.

Я поощряю клиента к компенсации близким людям ущерба, который он мог нанести своим проблемным поведением. Нередко супруг клиента из собственных или разделяемых паранойяльных соображений клиента активно выступает против изменений, над которыми мы работаем с клиентом, и тогда необходимы парные сессии.

Индивидуальную психотерапию я направляю не на ложные убеждения, а на сопровождающие расстройства: тревогу, раздражительность, социальную дезадаптацию. Я не занимаю в конфликте ни позицию клиента, ни его «врагов»; не оспариваю неадекватные идеи клиента и не соглашаюсь с ними – в любом случае это послужило бы укоренению симптоматики. Сосредоточиваюсь на межличностных отношениях и фрустрациях клиента. Выявляю и анализирую противоречия в его суждениях, проекции и отрицание. При этом вскрывается вся острота негативных переживаний клиента, страх потерять меня и быть оскорбленным мной.

Я стараюсь понять значение иррациональных идей клиента в его внутренней системе координат и проявляю сочувствие к его переживаниям. Не спорю с клиентом и не переубеждаю его, давая рациональное объяснение иррациональным переживаниям. Попытки убедить клиента в том, что они не соответствуют действительности, обычно приводят к еще более активному утверждению ложных идей. Часто они служат клиенту защитой от чувств стыда и неполноценности,