Происхождение партократии - Абдурахман Авторханов

Ряд делегатов с мест выступили тоже в духе Ахундова – политика ЦК верна, она в духе Ленина. Когда начали выступать члены ЦК в пользу критикуемой в письме Ленина политики Сталина в национальном вопросе, то казалось, что в ЦК существует единодушная поддержка Сталина. Полным диссонансом прозвучало поэтому выступление Бухарина. Едва ли Ленин защитил бы свою позицию лучше, чем это сделал Бухарин. Бухарин указал Зиновьеву, что дела обстоят в национальной политике не так уж блестяще, как их рисует Зиновьев. Если национальный вопрос за последнее время обсуждался на трех пленумах ЦК, значит, есть что обсуждать и что осуждать. Бухарин целиком поддержал тезис Ленина о «великодержавном шовинизме» в политике ЦК. Он заявил: «Почему т. Ленин с такой бешеной энергией стал бить тревогу в грузинском вопросе? И почему т. Ленин не сказал ни слова в своем письме об ошибках уклонистов, и, наоборот, все слова сказал, и четырехаршинные слова сказал, против политики, которая велась против уклонистов? Почему он это сделал? Потому, что не знал, что существует местный шовинизм? А потому, что т. Ленин – гениальный стратег. Он знает, что нужно бить главного врага. Например, на этом съезде нечего говорить о местном шовинизме. Это – вторая фаза нашей борьбы. Если мы будем говорить в целях «объективной справедливости» о великорусском шовинизме и в то же время рассуждать, что существует еще грузинский, украинский, ахалцихский, гомель-гомельский шовинизм и какой угодно шовинизм, этим мы потопим основной вопрос. И поэтому совершенно ясно, что т. Ленин в своих письмах и в известном документе, о котором здесь говорилось, вовсе не стоял на точке зрения этой замечательной «объективной справедливости», а взял кое-кого за волосы и давай дергать направо и налево. И совершенно правильно сделал, именно потому, что только так можно повернуть общественное мнение партии по той дороге, которую т. Ленин считает правильной (Аплодисменты). Вы заметьте, что с т. Зиновьевым произошло, когда он говорил против местного шовинизма, – гром аплодисментов отовсюду посыпался. Какая замечательная солидарность… Но когда речь идет о русском шовинизме, там только кончик торчит (аплодисменты, смех) и это есть самое опасное». Бухарин сделал исключение для Сталина, но такое исключение, которое, вероятно, звучало в ушах Сталина как оскорбление: «Я понимаю, когда наш дорогой друг, т. Коба Сталин, не так остро выступает против русского шовинизма, и что он, как грузин, выступает против грузинского шовинизма» (там же, стр. 563-564) (кто был Сталин по национальности, лучше всего выразил его сын, мальчик Василий, когда он своей сестре Светлане, по ее словам, сообщил новость: «А знаешь, наш отец раньше был грузином»).

Речь Радека была так построена, чтобы и Ленину угодить, но и Сталина не обидеть. Начал он с Бухарина: «Тут некоторые товарищи говорили, что когда т. Бухарин видит мертвого воробья, то кричит: «все помрем через два дня» и впадает в панику. Я разделяю мнение о растущем значении национального вопроса… И лучше, чтобы здесь Мдивани орал вовсю, чем мужики в Грузии», но, к удовлетворению Сталина и Зиновьева, добавил: «Тут т. Зиновьев сказал одну важную вещь: не одна или две палаты (то есть палаты ЦИК СССР. – А. А.) важны сами по себе, а важна партия… Несмотря на принципиальное согласие с т. Бухариным… я не согласен с той «карт-бланш», которую т. Бухарин дает Мдивани и уклонистам» (там же, стр. 565-567).

В заключительном слове Сталин обвинил Бухарина и Раковского в преувеличении значения национального вопроса и из-за этого «они проглядели… вопрос о власти рабочего класса». Бухарин «предложил выкинуть пункт, говорящий о вреде местного шовинизма. Дескать, незачем возиться с таким червячком, как местный шовинизм, когда мы имеем такого «Голиафа», как великорусский шовинизм. Вообще у т. Бухарина было покаянное настроение. Это понятно: годами он грешил против национальностей, отрицая право на самоопределение, – пора, наконец, и раскаяться. Но раскаявшись, он ударился в другую крайность. Курьезно, что т. Бухарин призывает партию последовать его примеру и тоже покаяться, хотя весь мир знает, что партия тут ни при чем… каяться ей не в чем. Дело в том, что т. Бухарин не понял сути национального вопроса» (там же, стр. 596-597).

Что же сказал Сталин по существу тех обвинений, которые столь резко сформулировал лично против него Ленин? Только следующее: «Тут очень многие ссылались на записки и статьи Владимира Ильича. Я не хотел бы цитировать учителя моего, т. Ленина, так как его здесь нет, и я боюсь, что, может быть, неправильно и не к месту сошлюсь на него. Тем не менее, я вынужден одно место аксиоматическое процитировать… Разбирая письмо Маркса о национальном вопросе, Ленин делает такой вывод: «по сравнению с рабочим вопросом подчиненное значение национального вопроса не подлежит сомнению для Маркса». Тут всего две строчки, но они решают все. Вот это надо зарубить себе на носу некоторым не по разуму усердным товарищам» (там же, стр. 597). Чтобы не ошибиться в интерпретации, Сталин побоялся процитировать то, что учитель писал о нем и о национальном вопросе всего четыре месяца тому назад, но не побоялся цитировать и интерпретировать то, что Ленин писал о Марксе и национальном вопросе задолго до захвата власти.

Некоторые подробности в отношении освещения борьбы внутри Политбюро и ЦК как вокруг национального вопроса, так и по другим вопросам, которые стояли в повестке дня съезда, дает новый стенографический отчет XII съезда 1968 г. Редакция издания протоколов этого съезда приобщила к старым протоколам те места, которые были выпущены из старых протоколов в 1923 г.:

1) По национальному вопросу: Президиум съезда заслушал информацию ЦК о письме Ленина. Президиум постановил не опубликовывать его, а только огласить письмо Ленина и «весь материал» (то есть, материал комиссий ЦК и Сталина. – А. А.) на «сеньорен-конвенте», «после этого члены Президиума оглашают на делегациях съезда… на секции по национальному вопросу не оглашать». Поскольку в широких кругах партии начали говорить, что Политбюро («тройка») уже четыре месяца скрывает письмо Ленина, то Президиум считает нужным сказать, что «Записка» Ленина стала известна ЦК только накануне съезда, поэтому Президиум будет считать распространение каких-либо слухов о задержке оглашения этой записки со стороны кого бы то ни было из членов ЦК клеветой» (Двенадцатый съезд РКП (б). Стенографический отчет, 1968 г., стр. 821).

К новому изданию протоколов приложено письмо всех членов и кандидатов Политбюро, в котором критикуется позиция Троцкого. По поводу грузинских дел мы узнаем, по крайней мере, двойственность поведения Троцкого. Мы уже знаем, что Ленин просил Троцкого поддержать перед ЦК линию статьи или письма Ленина против Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского. Теперь из письма членов и кандидатов Политбюро мы узнаем, что Троцкий, по существу, не поддержал Ленина, а предложил резолюцию, за которую голосовал даже Сталин. В этом письме говорится: «По вопросу о Грузии мы констатируем, что т. Троцкий сам сформулировал постановление Политбюро о Грузии… несмотря на то, что большинство из нижеподписавшихся считает сейчас прежние решения ЦК не во всех частях правильными, т. Троцкий несет за эти ошибки полную ответственность» (там же, стр. 819). О каких ошибках речь идет – неясно, в свете доклада Сталина и речей его сторонников на данном съезде можно предположить, что тут говорится об ошибочности компромиссных решений ЦК об «уклонистах», вместо того, чтобы их резко осудить, хотя бы даже это было против письма Ленина.

2) По поводу тезисов Троцкого о промышленности. Троцкий рассказывал в своих мемуарах, что «тройка» всячески искала повода подчеркнуть свои разногласия с ним. Это подтверждает опубликованое теперь «Письмо членов и кандидатов Политбюро», в котором хотя и подчеркивается, что «Пленум ЦК единодушно голосовал за взятие за основу известных тезисов т. Троцкого по вопросам о промышленности» (там же, стр. 816), но после Пленума ЦК и накануне открытия съезда члены Политбюро («тройки») указали Троцкому, что он допустил ошибку, не указав в своих тезисах «о соотношении между пролетариатом и крестьянством» и «о соотношении между партией и госаппаратом» (там же, стр. 819), то есть не указал пунктов, которые касаются политического и организационного отчетов ЦК, а не доклада на узкую, чисто хозяйственную тему, порученную Троцкому. Искусственность этого обвинения была настолько очевидна, что редакция старых протоколов съезда выключила «Письмо членов Политбюро» из материалов, а новая редакция привела его как убийственное доказательство недооценки Троцким роли крестьянства!

3) По поводу групповой организационной политики ЦК.

Из старых протоколов были исключены, а теперь восстановлены следующие места из речей Косиора и Сталина. В. Косиор: «Основной вопрос заключается в том, что руководящая группа ЦК в своей организационной политике в значительной степени проводит групповую политику» (там же, стр. 102).