Предательство Борна - Эрик Ластбадер

Сразу же справа находилось ответвление в подземный гараж. Борн различил смутные силуэты нескольких машин повышенной проходимости, расставленных по-военному ровными рядами. Прямо впереди начинался более узкий коридор, который, судя по всему, вел в самое сердце подземного центра.

Продвигаясь вперед, Борн краем глаза заметил какое-то движение. Слабый блеск металла, будто кто-то навел оружие. Метнувшись вправо, Борн распластался на полу.

И тотчас же град пуль вышиб из бетона осколки, ударившие его в щеку. Стреляли из гаража. Вспыхнули яркие фары, приковав Борна к месту. В тот же момент мощный двигатель хрипло кашлянул, и, визжа покрышками, один из внедорожников рванул с места и устремился прямо на Борна.

Глава 35

Побежав прямо на стремительно приближающуюся машину, Борн высоко подпрыгнул и опустился на капот. Используя сочетание момента инерции машины и своей собственной силы, он резко опустил плечо, всем телом наваливаясь на лобовое стекло.

Стекло разлетелось, и Борн локтем и рукой отшвырнул осколки. Втиснувшись в дыру, он оказался на сиденье рядом с человеком, который, учитывая близкое сходство с Мутой ибн Азизом, мог быть только его братом Аббудом.

Аббуд ибн Азиз держал наготове пистолет, но Борн схватил рулевое колесо, выкручивая его вправо. Центробежная сила швырнула его на террориста. Пистолет выстрелил, оглушив обоих, но пуля ушла в сторону и застряла в дверной стойке. Аббуд ибн Азиз успел еще дважды нажать на спусковой крючок, но тут машина на полной скорости врезалась в бетонную стену.

Борна, который приготовился к столкновению, полностью расслабившись, бросило вперед, после чего он отлетел назад. Сидевший рядом с ним Аббуд ибн Азиз ударился о рулевое колесо, разбив в кровь лоб и сломав кость над левым глазом.

Вырвав пистолет из его обмякших пальцев, Борн отвесил ему затрещину. Он понимал, что времени у него мало, однако был полон решимости добраться до самого дна тайны гибели Сары ибн Ашеф.

– Что произошло в ту ночь в Одессе, Аббуд?

Он сознательно опустил вторую часть имени террориста, выражая тем самым свое презрение.

Аббуд ибн Азиз с трудом перекатил голову по подголовнику. Кровь струилась из нескольких ран.

– Что ты имеешь в виду?

– Это ведь ты убил Сару ибн Ашеф.

– Ты с ума сошел!

– Мне все рассказал Мута. Он сказал мне все, Аббуд. Это ты убил сестру Фади, а не я. И всей этой кровной мести можно было бы избежать, если бы ты сказал правду.

– Правду? – Аббуд отхаркнул кровь. – В пустыне нет такого понятия, как правда. Пески постоянно меняются, как и правда.

– Зачем ты солгал?

Аббуд снова закашлял, извергая изо рта кровь.

– Расскажи, почему ты солгал насчет смерти Сары ибн Ашеф.

Аббуд ибн Азиз снова сплюнул, едва не захлебнувшись собственной кровью. Придя в себя, он пробормотал:

– Почему я должен тебе отвечать?

– Для тебя все кончено, Аббуд. Ты умираешь. Но ты ведь это и так знаешь, да? Однако твоя смерть станет следствием автомобильной катастрофы, и в рай ты не попадешь. Но если тебя убью я, ты умрешь смертью мученика, с честью и славой.

Аббуд отвел взгляд, словно тем самым можно было избежать уготовленной ему судьбы.

– Я солгал Фади, потому что должен был так поступить. Правда его убила бы.

– Времени у нас мало. – Борн приставил ему к горлу нож. – Теперь помочь тебе могу только я один. Через минуту будет уже поздно. Ты потеряешь свой шанс стать шахидом.

– Что ты, неверный, знаешь о шахидах?

– Я знаю, что без джихада не может быть мученичества. Знаю, что джихад – это борьба за правду. Без твоего искреннего признания никакого джихада не будет, и ты не сможешь стать шахидом. Без моей помощи ты не сможешь выдержать встречу с высшим судией, которым является Аллах. Следовательно, вся твоя священная борьба во имя Аллаха, вся твоя жизнь окажется бессмысленной.

Аббуд ибн Азиз ощутил, как ему жгут глаза непрошеные слезы. Его заклятый враг прав. Он ему сейчас необходим. Аллах на пороге смерти поставил его перед страшным выбором: рассказать правду или оказаться обреченным на вечное пламя проклятия. И только сейчас Аббуд ибн Азиз наконец вынужден был признать, что его брат Мута был прав. А его самого погребли зыбучие пески лжи. Если бы он хоть раз сказал правду! Ибо сейчас для того, чтобы умереть достойно, для того, чтобы предстать чистым перед очами Аллаха, он должен будет предать Фади.

На мгновение Аббуд ибн Азиз закрыл глаза, теряя последнюю волю к сопротивлению. Затем он посмотрел прямо в лицо своему врагу.

– Это я убил Сару ибн Ашеф, а не мой брат Мута. Я должен был ее убить. За шесть дней до ее гибели я обнаружил, что у нее есть любовник. Я переговорил с ней один на один. Распутница даже не пробовала отпираться. Я сказал ей, что закон пустыни требует от нее покончить с собой. Она рассмеялась мне в лицо. Я сказал, что самоубийство избавит ее братьев от тяжкой необходимости убивать ее самим. Она предложила мне убираться ко всем чертям.

Аббуд помолчал. Несомненно, воспоминание о том разговоре лишило его последних сил. И все же ему удалось совладать с собой.

– В ту ночь Сара вышла из дома поздно и отправилась на встречу со своим любовником. Она наплевала на мои слова, предпочтя и дальше предавать свою собственную семью. Я был потрясен, но не удивлен. К тому времени я уже сбился со счету, сколько раз Сара говорила мне, что мы извратили ислам, исказили священные слова Аллаха ради своих интересов, чтобы оправдать нашу… как она выразилась?.. Ах да, торговлю смертью. Она отвернулась от пустыни, от наследия бедуинов. Теперь она могла принести своей семье только позор и унижение. И я ее убил. Я горжусь этим. Я совершил это убийство во имя добродетели.

У Борна защемило сердце. Он понял, что услышал достаточно. Не сказав больше ни слова, он полоснул лезвием ножа Аббуда ибн Азиза по горлу и выскочил из машины, прежде чем хлынувшая кровь затопила переднее сиденье.

Увидев, что Аббуд ибн Азиз ослушался его приказа, Фади достал пистолет и прицелился ему в спину. Воистину, если бы не донесшиеся издалека звуки стрельбы, он без сожаления пристрелил бы своего ближайшего сподвижника. На его взгляд, никаких оправданий неповиновению быть не могло. Приказания должны выполняться без вопросов и рассуждений. Здесь не ООН, чужое мнение никого не интересует.

Фади побежал к центру связи, не в силах отделаться от жутких отголосков, вызванных этой последней мыслью. Он уже давно заметил, что братья ибн Азизы ведут себя как-то странно. Их словесные перебранки давно стали легендарными – и теперь окружающие относились к этому как к чему-то естественному. Однако в последнее время все подобные стычки стали происходить наедине, за закрытыми дверями. Впоследствии братья упорно отказывались объяснить причину своего разлада, но Фади обратил внимание на то, что растущие между ними трения начинают мешать работе. Вот почему в этот решающий момент он отослал Муту ибн Азиза в Стамбул. Ему нужно было разлучить братьев, дать им свободное пространство, чтобы преодолеть взаимную вражду. И вот теперь Мута ибн Азиз погиб, а Аббуд ибн Азиз ослушался приказа. Так или иначе, Фади лишился двух преданных сторонников.

Завернув за угол, он сразу же увидел следы кровавой бойни. Объятый яростью, Фади осторожно переступил через трупы, словно пугливый арабский жеребец. Он осмотрел все тела, заглянул и в центр связи. Всего восемь человек, и все убиты. А Линдрос захватил новое оружие.

Мысленно выругавшись, Фади собрался уже было направиться к выходу на поверхность, но тут у него затрещал наушник.

– Мы обнаружили беглецов, – доложил один из бойцов.

Фади напрягся.

– Где?

– На нижнем уровне, – ответил тот. – Они направляются к урановой лаборатории.

«Ядерная бомба», – подумал Фади.

– Как нам быть?

– Не упускайте беглецов из вида, но ни при каких обстоятельствах не вступайте с ними в бой, это понятно?

– Так точно.

Этот разговор начисто прогнал все мысли о мести. Если Линдрос найдет бомбу и вертолет, это будет конец. Столько сил, столько жертв, столько бесконечной работы и пролитой крови – и все это будет впустую.

Фади добежал до конца коридора, повернул налево, затем снова налево. Перед ним оказалась зияющая пасть кабины грузового лифта. Заскочив внутрь, он ткнул нижнюю кнопку. Двери закрылись, и кабина начала опускаться.

В какой-то момент, пробираясь по лабиринту лабораторий нижнего уровня, Линдрос почувствовал, что за ними наблюдают. Разумеется, это его встревожило, но и напугало. Почему преследователи держатся на отдалении, не нападая на них, как это было с первой группой?

Он заметил, что Катя плачет. Насилие и смерть, с которыми пришлось столкнуться молодой женщине, потрясли бы кого угодно, особенно такого человека, бесконечно далекого от плена и крови. Но, к чести Кати, она не отставала от Линдроса ни на шаг.