И оживут слова (СИ) - Способина Наталья "Ledi Fiona"

До этого момента я знала только, что Радим жег там погребальные костры. Так сказал князь. Со мной, понятное дело, об этом никто не заговаривал. Кто мог рассказать? Альгидрас и Радим. Никого из других воинов, побывавших на острове, я не знала. Да и признаться, я не представляла как смогла бы подступиться с такими расспросами. Улеб, единственный из тех, с кем я хоть как-то общалась в Свири, был в то время в городе.

Я подумала о Радиме. Он не откажет сестре, но в то же время, учитывая недуг Всемилы, не расскажет правды. Мои мысли вернулись к Альгидрасу. Отбросив было одеяло, я натянула его вновь, поборов желание спрятаться с головой. В памяти невольно всплыл вывод, который я сделала вчера, пока подсматривала в окно за оставленным на крыльце хванцем. Обычно с утра надуманное вечером кажется несусветным бредом. Вот и сейчас я очень надеялась на то, что, подумав о хванце, с облегчением вздохну: ну какая тут любовь! Ерунда все! Просто слишком много переживаний за прошедший день — вот и лезло в голову всякое. Не вышло. Я вновь и вновь вспоминала наш вчерашний разговор на крыльце, его рассказ о прошлом, и сердце сжималось в груди от жалости к нелюбимому и одинокому ребенку и от невольного восхищения человеком, в которого вырос этот ребенок. Я из последних сил старалась даже мысленно не употреблять слово «мужчина», потому что мне казалось, стоит хотя бы раз подумать о нем как о мужчине и пути назад уже не будет. Пока я успешно справлялась с задачей, хотя сердце колотилось, как после пробежки.

Итак, нужно спросить Альгидраса. Прекрасно. Подойти к нему со словами «доброе утро, а ты не подскажешь, твою деревню правда вырезали за одну ночь? Или они все погибли как-то по-другому? А то мне тут снится всякое».

Я в изнеможении откинулась на подушки. Что же делать?!

Дверь скрипнула, и в покои вошла Злата. Она улыбнулась с порога в ответ на мое удивленное приветствие, но выглядела при этом напряженной.

— Добронега сказала, захворала ты, — участливо произнесла Злата, присаживаясь на край кровати и протягивая мне дымящуюся кружку.

— Нет, — я постаралась, чтобы мой голос звучал бодро. — Просто сон страшный приснился. Хорошо все.

Я принюхалась к содержимому кружки. Пахло обычным здесь травяным чаем.

— Сейчас болит что? — настойчиво спросила Злата.

Я помотала головой. Да, я чувствовала себя так, будто меня всю ночь били, но это никоим образом не было связано с простудой или отравлением. Так что и говорить было не о чем.

— Ты сама не простыла?

Злата тоже помотала головой.

— Олеговы снадобья волшебные. Я всегда пью, как застыну. И грудь мажу.

— Олеговы… — пробормотала я в раздумье.

Вот Злата мне про все и расскажет.

— Злат, а что на хванском острове было?

Я пристально смотрела на жену Радима, подмечая реакцию.

— Когда? — русые брови взметнулись вверх.

— Когда Радим там был.

— На что тебе? — Злата справилась с изумлением и теперь явно готовилась соврать.

— Князь напомнил на пиру. Радим ведь тебе говорил?

— Ой, Всемилка, да неужто мужчины девкам станут о таком правду сказывать? Да и зачем оно нам. Худо там было. А как худо, о том Радимушка и Олег лишь знают.

Но я видела, что она врет. Она знала правду, но мне ее ни за что не рассказала бы. Я вздохнула, признавая поражение. Ну что ж, тренировка на Злате показала, какого ответа я дождусь от Радима. Я кивнула Злате и решительно выбралась из-под одеяла. На удивление, ноги почти не болели. Размотав тряпицы, я увидела, что мозоли подсохли. Даже те, из которых вчера сочилась сукровица. Вот тебе и отсталая медицина.

Злата, наблюдавшая за моими манипуляциями, произнесла:

— Вижу, и тебе Олегово снадобье помогло. Я тоже вчера ноги жуть как стерла.

— Угу.

Отлично. И тут Олегово снадобье. Молодец! Что я могу сказать? Вот теперь бы еще выяснить, правда ли я начала нежданно-негаданно видеть его прошлое или это всего лишь происки моего зациклившегося на нем подсознания.

Думать о том, что я настолько зациклилась на другом человеке, не хотелось, поэтому я очень надеялась найти подтверждение тому, что это не просто сон, а картина из реального прошлого. Что я буду с этим делать потом, я не знала. В задумчивости я еще раз посмотрела на свои почти зажившие ступни, решая, что мне делать дальше. По всему выходило, что я все же должна поговорить с Альгидрасом. Сердце подскочило, но я решительно приказала ему успокоиться. Рано или поздно мне придется с ним встретиться, потому что он единственный, кому я могу задать свои вопросы.

— Миролюб уезжает, — неожиданно проговорила Злата, покосившись на меня.

Я вскинула голову и уставилась на нее.

— Как уезжает? Когда?

— Нынче, — Злата рассматривала меня так, словно пыталась найти ответы на какие-то свои вопросы, но мне было недосуг решать эти ребусы.

— Он ничего не говорил, — пробормотала я.

Я не поняла значение гримасы, которую изобразила Злата. Скорее всего, это означало «с чего он должен тебе что-то говорить», но я могла ошибиться.

— Мы даже не попрощались вчера, — попробовала я зайти с другой стороны. — Он еще придет?

Злата вздохнула и посмотрела на меня почти с жалостью. Я мимоходом подумала, что удел женщины здесь — сидеть молча и ждать возвращения мужей, что лично мне однозначно не нравилось. И жалость во взгляде не нравилась. Я не мебель, в конце концов. И Миролюб это, кстати, понял.

— Может, и придет, — наконец смилостивилась Злата и пристально посмотрела на меня. — Радим велел тебе сегодня из дома не выходить, пока не оправишься.

— Я не больна! — взмолилась я. — Злат, пойдем погуляем. Устала я лежать!

Злата посмотрела на меня с сочувствием, но ответ был все тем же:

— Радим не велел.

— А если мы сбежим? — весело произнесла я, для верности подмигнув.

Злата нахмурилась и покачала головой:

— Ой, как все у тебя просто, Всемилка. Сбежим. Велено дома быть — значит будем.

Я попыталась справиться с раздражением. Ладно Всемила была больна, поэтому приказ сидеть дома мог быть не лишенным смысла. Но Злата! Здоровая нормальная женщина. Бред какой-то.

— Злат, а тебе ни разу не хотелось убежать?

— Куда? — взгляд Златы стал чересчур внимательным.

— Тебя ведь выдали замуж родители?

Злата прищурилась, разглядывая меня так, что я прокляла свою привычку говорить, не думая. Альгидрас ведь вчера предупреждал, что я забываюсь.

— Удумала убежать с кем? — губы Златы растянулись в улыбке, не коснувшейся глаз, и в этот миг она стала невероятно похожа на брата. Тот так же смотрел на меня вчера. Этого еще не хватало.

— Ага, — кивнула я. — С Миролюбом сегодня!

Я заставила себя рассмеяться, чтобы показать, что шучу. Злата опять натянуто улыбнулась, и я снова выругалась про себя.

— Миролюбу про то сказать не забудь, — произнесла она, глядя мне в глаза. — Да дружины часть прихвати. А то как бы опять искать не пришлось.

В эту минуту я вспомнила свою первую встречу со Златой, когда она, не делая скидку ни на какую болезнь, высказала Всемиле все, что о ней думает. Я вдруг поняла, что поспешила посчитать Злату подругой. Она не любила Всемилу, потому что безумно любила Радима. Пока я вела себя иначе, Злата, будучи незлой и отходчивой по натуре, незаметно для себя перестроилась на новый лад общения. Но стоило мне повести себя хоть чуть похоже на Всемилу, как я получила совсем другую реакцию. Пожалуй, нужно это учесть на будущее.

— Пошутила я, Злат, — я снова улыбнулась и спрыгнула с постели, отметив, что ноги почти не болят. Волшебник этот Олег.

Демонстративно взявшись за кувшин для умывания, я пододвинула таз. Злата поняла намек и вышла. Я посмотрела в ее прямую спину, и вдруг меня посетила шальная мысль: а что удерживало лично Злату от организации убийства Всемилы? Я со стоном зажмурилась. Так я скоро и Добронегу подозревать начну. Плеснув в лицо водой, я с облегчением сформулировала мысль: Злата могла ненавидеть Всемилу, но желать ей смерти не могла. И не из жалости или доброты — нет. Просто она видела, что происходило после пропажи Всемилы. «Радим смерти искал». Впрочем, это снимает с нее лишь подозрения в сговоре с Ярославом, напавшем прошлой ночью, но отнюдь не гарантирует того, что она не могла попытаться убить Всемилу в прошлом. Ярослав — воин из дружины ее брата. Злату здесь любили.