Иголки да булавки - Ворон Эн

и теребило сознание и подсознание: что-то не так, чего-то не хватало.

«Аромата парфюма! — догадалась Марина».

Его парфюма, и сам Платон тоже отсутствовал. Сердце почему-то кольнуло. Не хватает.

«Странно, — подумала Марина. — Наверное, усталость так сказывается, общее напряжение и то, что сегодня такой день».

Конструкторский отдел не молчал, но ощущение подавленности витало в воздухе, проскакивало в интонациях и мрачных взглядах. Ольга и Ангелина сегодня работали последний день.

— Завтра мы свободны, — попыталась пошутить дизайнер.

— Вы же будете к нам заходить? — с надеждой спросила Татьяна.

— Звонить точно будем, — пообещала Ольга.

— Нехорошо это, — сокрушенно покачала головой Антонина Ивановна. — Несправедливо.

Каждая трапеза в этот день растягивалась надолго, сотрудницы обсуждали совсем не рабочие темы, и Марина их поддерживала, никому не делала замечаний и не напоминала, что пора приниматься за дело. Тоска и уныние царили в ее сердце несмотря на белоснежное великолепие за окном. Мысли с трудом возвращались к работе.

Провожали сокращенных сотрудниц крепкими объятьями, кто-то слезами, Ангелина сама плакала, едва успевая вытирать глаза. В эти тяжелые минуты телефонный звонок прозвучал совсем некстати, но голосил рабочий телефон, и Марина не могла не ответить.

— Марина Всеволодовна, это Виктория Пташкина, — представилась говорившая, но осталась для собеседницы незнакомкой, — я из швейного, — уточнила она. — Правда, что Корчук перевелась в Москву?

— Да, — коротко обронила Марина, мечтая быстрее закончить разговор.

— Навсегда?

— Да.

— Вот стерва! — выдала Пташкина и повесила трубку.

Тяжесть на душе не пропала даже тогда, когда с проводами уволенных покончили и разошлись по домам. Марина брела по заснеженным улицам и понимала, насколько ей не хочется домой, не хочется быть одной, не хочется молчать и травить себя невысказанным раскаянием. Но к кому она могла с этим пойти? К Лене? К родителям? Марина позвонила Денису.

— Ты уже дома?

— Нет, я пока в другом месте, — неопределенно ответил Денис. — Что-то случилось?

— Нет, но… — Марина запнулась, она не могла признаться, что ей именно сейчас отчаянно одиноко, хочется тепла, надежды на чудо, крепкого плеча и дружеских объятий, поэтому пришлось лепетать что-то другое, — такой красивый вечер, снег, начинаешь думать, что Новый год не за горами. Ты уже знаешь, где и с кем будешь его встречать?

— Кажется, знаю, — произнес Денис, и по интонации Марина догадалась, что он улыбнулся.

— А я не знаю, — вздохнула Марина.

— Извини, если у тебя не очень срочно, может, потом поговорим? Где-нибудь через час или через два? Я перезвоню.

По его напряженному тону не составило труда догадаться, что ему сейчас не до Марины.

— Ничего срочного, — взяла себя в руки Марина, — перезванивать не надо. Хорошего вечера.

Она быстро оборвала вызов. Неожиданно захотелось позвонить Платону, и это желание оказалось таким требовательным и жгучим, что Марина тут же кинулась придумывать предлог, составлять план, о чем говорить, что спрашивать, чтобы внезапный, поздний для делового, звонок выглядел оправданным. Конечно, она спросит о результатах поездки, потребует серьезных подробностей, выводов и предложений о дальнейшей работе, узнает, когда соруководитель планирует вернуться. Беседа, несомненно, затянется и Марине уже не будет тоскливо и одиноко в чудесный вечер.

Она начала искать в телефоне нужный контакт, но вдруг одумалась и спрятала телефон в сумку. Разговор с Платоном неправильно использовать для решения ее личных эмоциональных проблем.

Идти домой все так же не хотелось, и она зашла в первое попавшееся кафе, села за столик у окна, заказала кофе с пирожным и погрузилась в грустное созерцание зимних чудес.

Снег продолжал идти. Крупными хлопьями он кружил в воздухе и медленно опускался на землю. Прохожие спешили по своим делам, машины куда-то неслись, и это стремительное движение нарушало красивый танец снежинок, заставляло их взвиваться, нестись в вихре, сбиваться в стайки и только потом все же опускаться на белый покров дорог и тротуаров.

Марина смотрела вверх, в темное небо, хлопья словно рождались из ничего где-то там, высоко-высоко, а потом грациозно спускались вниз. Марине казалось, что это она движется им навстречу, летит в черное небо в поисках хоть какого-то облегчения. Шумный, суетливый мир оставался позади со своими проблемами, разочарованиями и горестями, а вверху существовала только холодная красота. Уличные фонари в такой густой снегопад плохо расправлялись со своей задачей и освещали только четко ограниченные треугольники, а дальше завораживающе двигалась снежная стена. Марина на мгновение опустила глаза, скользнула взглядом по тому световому углу, что выхватывала из темноты вывеска кафе, и заметила за его границей человека. Снег живописно лежал на его темных волосах, на шарфе, на черном пальто. Человек смотрел на Марину. Издали и в тени она не могла видеть выражения его глаз, даже лицо оставалось довольно расплывчатым, но Марина не сомневалась — это Платон, он смотрит на нее с затаенной печалью. Сама не зная почему, Марина взволнованно вскочила с места, кинулась на улицу, но никого там не нашла. Темный угол за границей света был пуст.

Расстроенная Марина вернулась за столик.

— Такое добром не кончится, — строго сказала она себе.

Глава 22

Второй снежный день уже не так удивлял, чудесный пушистый покров безжалостно топтали и счищали. Марина заставляла себя думать только о работе, а не о тех щемящих душу глупостях, которые беспокоили ее вчера. Ее отдел все же потерял двух человек, теперь нужно перестраивать работу и изменять распределение обязанностей — вот, что должно занимать мысли.

На третьем этаже у лестницы Марину окликнули:

— Марина Всеволодовна, мне с вами поговорить нужно, — заявила женщина в халате швеи.

— Слушаю.

Женщина подошла ближе и заговорила тише:

— Я вам вчера звонила. Я Пташкина. Корчук точно в Москву с концами укатила?

— Для оформления нужно время, но насколько мне известно, вопрос решен.

— Вот стерва! — повторила вчерашнюю фразу Пташкина. — А такое мне обещала! А я ей верила… Обещала мне шестой разряд за помощь. А теперь, выходит, дуля! Пролетаю!

— За какую помощь? — насторожилась Марина.

— Вы ведь тоже можете поднять мне разряд до высшего, если я вам помогу?

— В чем? — голос Марины становился все напряженнее.

— Вы же хотите стать здесь главной? А я знаю кое-что, что поможет вам обставить конкурента.

— Что? — недоверчиво спросила Марина.

— Я хочу шестой разряд, — напомнила Пташкина.

— Сейчас у вас какой?

— Второй, но это даже смешно, у меня умения гораздо больше, чем на второй, но Тюрина не хочет заморачиваться с документацией и оформлять мне повышение.

— Работаете у нас недавно? — уточнила Марина.

— Недавно, но это же не значит, что я умею только на второй разряд. Я раньше на фабрике фурнитуры работала, у станка, теперь тут.