Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз

столько всего, что я не приемлю, что порой мне просто невыносимо слушать вас. Вы только и делаете, что источаете самомнение, заносчивость и правильность, хотя сами из себя ничего не представляете, такой же обалдуй как ваш друг Венстон. Еще и учите меня куда и с кем мне ходить на встречи и с кем общаться, хотя сами…

Мое словесное излияние было нарушено молниеносно.

Адам Редвил ловко притянул меня к себе и поцеловал. Я настолько опешила, когда его мягкие теплые губы коснулись моих, что застыла как в копанная, моргая и ощущая как молодой мужчина прижимает меня к себе, углубляя поцелуй.

В миг полной растерянности, я даже глаза прикрыла и позабыв про свою тираду, растворилась в поцелуи, купаясь в наслаждении и желании. Наверно, эта наша близость с Адамом отличалась от других тем, что мы оба были трезвы и страстно желали этих минут по обоюдному согласию. Я чувствовала, что сопротивляться невозможно, потому что волны наслаждения накатывали на меня и согревали, пока как гром среди ясного аквийского неба, не раздались удары часов в зале. Наступила полночь, а с ней и официальное начало зимнего месяца.

Сквозь бой курантов и восторженные крики людей, ко мне вернулось сознание. Я распахнула глаза и стремительно вырвалась из хватки мужчины, вмиг ставшего неприятным.

– Вы такой же как ваш друг, – бросила я, – у самого в столице девица, но это не останавливает вас осквернять других своими грязными помыслами. Не знала, что дед пригрел в нашем доме иылана, господин Редвил.

– Вивьен, что вы несете? – лицо Адама исказилось, – я всегда относился к вам как к достопочтенной даме, а не разгульной девке и та девушка, с которой я встретился в тот день в ресторации, моя сестра.

Усмехнувшись, я покачала головой.

– Ну, конечно, как же я сразу не поняла!

Мне хотелось убраться как можно скорее.

Я никогда не слышала, чтобы Адам упоминал о каких-то родственницах женского пола.

Обогнув молодого мужчину, вкус губ которого еще оставался на мне, я плохо владея собой, выбежала из салона и минув зал под бой громогласных часов, ринулась к двери, оступившись и чуть ли не потеряв туфлю.

Как самая настоящая Златушка!

Я чувствовала, что Редвил не остался стоять столбом, а ринулся за мной что-то объяснять, нападать с поцелуями или учить жизни и посему, сказав вознице Стейджев, что дед с отцом доберутся сами, отправилась домой.

Бал стал крахом, несмотря на изысканный внешний вид.

Меня трясло и всему был виной не вспомнивший молодость Гордон, а Адам, возомнивший себя не весть кем.

Когда я прибыла домой, то пришла в себя только в своих покоях, осторожно сняв бриллианты матери.

Бенедикта, видя мое состояние, помогла мне раздеться, осторожно повесив роскошное платье от столичной портнихи в гардеробную. Вышла она оттуда с чепцом для сна, чем сильно меня озадачила.

Прислужница стояла на своем до последнего, пока я ее не надела, аргументировав настойчивость красивыми волосами с утра, а не бесящими кучеряшками, не ложившимися ни в какую прическу.

Изгнав прислужницу из своей комнаты и надев чепец, я заперла дверь.

Жаль, не владела еще и чародейским бытовым заклинанием, чтобы ни одна мушь не посмела проникнуть внутрь.

Я уже представляла, как взбеситься дедуля, что экипаж увели. Он-то наверно рассчитывал доставить свою даму сердца в лучшем виде.

Сна не было всю ночь, потому что Адам Редвил, хоть и не скребся под дверью, решая выяснять интересующие его вопросы до конца, но уснуть мне не давало волнение.

На утро я заставила себя взять себя в руки, стараясь не думать о протеже деда.

Несмотря на все внутренние терзания, которые воспламенял во мне Адам, я всеми силами гнала мысли о нем и даже думать не хотела о его словах, что он встречался с сестрой.

Адам Редвил был темным хорсом, который словно бы выбрал меня своей очередной жертвой.

Он не признавался мне в чувствах, не говорил, что я ему нравлюсь, но при этом откровенно лез в мою жизнь.

Бенедикта была довольна что мои волосы под ночным чепцом совершенно не закудрявились.

Девушка достала из гардероба новое пальто серебристого оттенка с меховым воротником, такого же цвета платье, подходящее для прогулки на катке и в парке и меховую шапку.

Прислужница старательно причесала меня, аккуратно заколов волосы на затылке и при помощи щипцов уложила локоны по плечам. Я позволила ей накрасить мое лицо, потому что вчерашний образ мне тоже понравился.

У Бенедикты получилось не так аккуратно, как у Аврелия, но все же, себе я даже понравилась.

Уже спустившись на первый этаж, я уловила очень тонкий аромат благовоний, который не чувствовала ранее и остановившись повела носом.

С большим серебряным подносом и каменным лицом, возле меня появилась Эдмунда. Нахмурившись, я посмотрела на нее в упор, пока она не указала мне кивком головы, чтобы мы отошли под лестницу.

– Эдмунда, ты выглядишь удрученной. Это из-за скорых известий о женитьбе деда? Да уж, – я покачала головой, – это похоже на зимнее обострение или на возрастные причуды. Я тоже с этим не смирилась. Кстати, как дедуля и папуля? Они вернулись вчера?

Главная прислужница закатила глаза.

– Ты не дашь сказать, тысяча вопросов, – вздохнула женщина, – господин Гордон вернулся, но твой отец пока не появлялся.

Я нахмурилась, сразу же сообразив, что Алистер с горя накурился табака или провел ночь в непотребном доме, заполняя душевную пустоту женскими телами.

– Эта…госпожа Вульф тут. В гостиной. Уже чувствует себя хозяйкой.

Мои глаза полезли на лоб.

– Где же господин Гордон нашел ее? Даже и словом не обмолвился.

– Может, его зачаровали? Не стоит ли вызвать бытового чародея чтобы проверили на заклятье и приворотные настойки?

– Я даже н подумала об этом, здравая мысль Виви, а то зная нашего господина, он нас со свету сживет, если я выскажу ему это предложение.

– Попробую с ним поговорить сама, – я задумчиво почесала затылок, – у этой Вульф есть дети?

– Господин Гордон обмолвился что есть.

– О боги, так значит его суженая совсем молода?

– Уж не знаю сколько ей лет. Мне она не нравится. Приедет и будет свои порядки наводить.

Прищурившись, я кивнула. Эмоции Эдмунды передались и мне.

– Поприветствую ее, – с прищуром выдала я, переходя в состояние обороны.

Главная прислужница тяжело вздохнула.

Мы на пару оказались с ней вместе в гостиной. Вошли синхронно, просачиваясь в двери. Прислужница с подносом, а я с коньками на перевес.

В гостиной, помимо давящего антиквариата, стоял густой аромат жасминовых благовоний, такой невыносимо приторный, что