Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

Таким образом, появление сабли вызвало завоевательную волну, которая привела к образованию огромной, охватившей весь Ближний Восток, державы Сельджуков. Однако процесс диффузии на этот раз был более сложным, чем обычно. Поскольку булатная сабля была изделием искусных персидских ремесленников, то она в первую очередь стала оружием армий иранских монархий. Тюрки получили доступ к новому оружию как солдаты этих армий и лишь затем передали его своим степным собратьям и присоединились к ним в походе на Багдад.

10.2. ДЕРЖАВА СЕЛЬДЖУКОВ

Завоевавшие Ближний Восток тюрки были мусульманами-суннитами и как правоверные мусульмане испытывали почтение к багдадским халифам. Вождь тюрок Тогрул-бек из рода Сельджука женился на внучке халифа и принял из его рук титул султана. Сельджуки заступили место Буидов в роли носителей светской власти, за халифами по-прежнему оставалось призрачное духовное верховенство[1585].

Союз тюркских вождей с багдадскими халифами ускорил процесс социального синтеза. В соответствии с кочевой традицией племенные вожди были лишь военными предводителями тюрок, церемония в Багдаде должна была сделать их самодержавными государями. Преемник Тогрул-бека Алп-Арслан (1063-1072 гг.) назначил своим везиром персидского сановника Абу Али Хасана Туси, получившего впоследствии титул «Низам ал-мульк» – «Порядок государства». Низам ал-мульк стал известен потомкам как автор «Книги о правлении» – «Сийасет-наме»; в этом знаменитом трактате излагалась мусульманская доктрина управления государством, основанная на исламской справедливости и персидской бюрократической централизации.

«Государям надлежит блюсти божье благоволение, – писал Низам ал-мульк, – а благоволение Господа, да возвеличится имя его, заключается в милостях, оказываемых людям, и в достаточной справедливости, распространяемой среди них». «Книга о правлении» говорит о том, как достичь этой справедливости: «Чиновникам-амилям, которым дают должности, следует внушить, чтобы они хорошо обращались с людьми, не брали бы ничего сверх законного налога, предъявляли свои требования учтиво, в хорошем виде… Если кто из народа окажется в затруднении, будет нуждаться в воде или семенах, надо дать ему в долг, облегчить его бремя, чтобы он остался на месте, не ушел из своего дома в скитания… Нужно постоянно разузнавать о делах амилей. Если у них все идет так, как мы упоминали, пусть должность будет сохранена за ними, если нет – следует замещать их достойными лицами… Следует каждые два-три года сменять амилей и мукта, чтобы они не могли укрепиться, создать себе прочность и доставить беспокойство, чтобы они хорошо обращались с народом…»[1586].

Политическая доктрина Низам ал-мулька восходила к персидской традиции, проявлявшейся ранее в политике Тахиридов, Саманидов и Газневидов, но она впитала также некоторые принципы Корана. Справедливость была основным принципом раннего ислама, но при Омейядах этот принцип был предан забвению и стал лозунгом оппозиционных сект: хариджитов, шиитов, исмаилитов, карматов. В X в. исмаилиты одержали победу в Египте, они постоянно поднимали восстания в других мусульманских странах, и Низам ал-мульк был вынужден прислушаться к требованиям народа. С этого времени социальная справедливость становится основным положением мусульманской государственной доктрины.

Низам ал-мульк находился у власти более 30 лет, он восстановил центральную администрацию и наладил сбор налогов, но так и не смог возродить некоторые важные учреждения, например почтовую службу[1587]. Икты, розданные Буидами, были ликвидированы, новые икты пока не раздавались – таким образом, большая часть земли принадлежала государству. Низам ал-мульк несколько уменьшил размеры налогов. «Он довольствовался от подданных основным хараджем, который взимался облегченно для них, два раза в год», – свидетельствует историк Ибн ал-Асир[1588]. Правда, под давлением кочевников великому везиру пришлось ввести некоторые новые повинности, в том числе право постоя воинов в крестьянских домах с предоставлением им пищи и фуража («улуфэ» и «нафак»)[1589].

До 1085 г. цены на зерно оставались низкими, порядка 1/3 динара за центнер, заработная плата рабочего составляла примерно 1,5 динара в месяц[1590]. В пересчете на натуральную поденную плату это составляет 18 кг пшеницы в день – очень высокая плата, говорящая о нехватке рабочей силы и сокращении численности населения в предшествующий период. Экономика постепенно восстанавливалась, Багдад поднимался из развалин; особенно большое строительство велось в Исфахане: этот город стал новой столицей тюркских султанов[1591].

Однако тюркские воины были недовольны правлением Низам ал-мулька, они требовали раздачи им икт и угрожали мятежом. Мятежи тюрок были проявлением традиционалистской реакции на перенимание их вождями персидских управленческих традиций. После большого мятежа в начале правления Мелик-шаха (1072-1092 гг.) власти были вынуждены раздать икты всем воинам, включенным в реестры военного дивана. Было роздано 46 тыс. икт, большинство из них были мелкими; они представляли собой одну-две деревни, с которых воин получал свою, строго фиксированную, долю налогов. Однако доход владельца икты был, конечно, намного больше, чем оплата воинов во времена халифата; он составлял несколько десятков динаров в год – в этом резком увеличении доходов воинов и состояла сущность феодального порядка. Икты командиров давали доход в тысячу динаров и более, правда, они не представляли собой единого массива земель и были разбросаны по разным областям[1592].

«Мукта, владеющим иктами, – писал Низам ал-мульк, – надлежит знать, что по отношению к райатам у них нет иного приказа, кроме как собирать законную подать добрым способом… Когда же они это собрали, то и личности, и имущества, и жены и дети райатов должны быть в безопасности, так же как их орудия труда и земельные участки, и у мукта не должно быть к ним доступа. А если райаты захотят отправиться ко двору, чтобы изложить свои дела, то пусть им в этом не препятствуют. Каждому мукта, который поступит иначе, пусть укоротят руки, и икту его отберут и накажут, чтобы дать пример другим. Им надлежит знать, что земля и райаты принадлежат султану, а мукта и правители поставлены над ними как бы наместниками, дабы они с райатами вели себя подобно тому, как государь с другими, чтобы райаты были довольны, а они сами были бы избавлены от наказаний и пыток в загробной жизни»[1593].

Первое время Низам ал-мульку удавалось поддерживать порядок в армии. В особой канцелярии хранились списки воинов, их регулярно вызывали на смотры, проверяли оружие и после этого выплачивали дополнительное жалование. Помимо 46 тыс. мукта, составлявших войско султана, в состав армии входили племенные ополчения; имелся также наемный корпус из 7 тыс. армянских воинов. Существовала система военного обучения, частью которой были султанские охоты и военно-спортивные игры, в том числе конное поло, которое помогало воспитывать искусных наездников[1594].

Однако уже при жизни Низам ал-мулька заведенные им порядки стали систематически нарушаться. Воины-мукта передавали свои икты по наследству, притесняли крестьян и вводили незаконные поборы[1595]. Положение в деревне быстро ухудшалось, конец 1080-х гг. был отмечен резким ростом цен и чумой, в Багдаде вновь вспыхнули волнения. Простые люди, страдавшие от тюркских насилий, стали прислушиваться к исмаилитской пропаганде, которая велась египетскими Фатимидами. Эмиссар Фатимидов в Иране Хасан ас-Сабах мог рассчитывать на тысячи сторонников; в 1090 г. исмаилиты захватили крепость Аламут, расположенную в прикаспийских горах. Будучи не в силах сопротивляться тюркской коннице в открытом поле, исмаилиты прибегли к тактике политических убийств; они специально обучали «жертвующих собой» фидаев и справляли семидневные праздники после их возращения. Марко Поло оставил подробный рассказ о чудесных садах исмаилитов, созданных для того, чтобы показать фидаям, какая жизнь ожидает их в раю[1596].

В 1080-х гг. Низам ал-мульк был постепенно оттеснен от власти тюркскими полководцами и вождями, начиналась традиционалистская реакция тюрок на перенимание персидских порядков. В 1092 г. фидаи убили великого везира Низам ал-мулька; в этом же году умер, вероятно от яда, султан Мелик-шах. Политике социального синтеза был нанесен смертельный удар, и вопреки желаниям исмаилитов вверх взяли кочевые традиции тюрок. Сыновья Мелик-шаха, опираясь на племенные ополчения, в течение 13 лет сражались между собой и грабили страну. Война принесла с собой разрушение многих городов и гибель населения[1597]. В 1097-1099 гг. в Ираке свирепствовали чума и голод; в 1105 г. снова пришла чума, а 1109 г. наступил такой страшный голод, что центнер зерна стоил 8 динаров[1598]. Увеличение числа безработных и нищих привело к активизации аййаров в Багдаде. В 1101-1107 гг. исмаилиты постоянно поднимали восстания в Исфахане, пытаясь овладеть городом[1599]. В конечном счете смута привела к распаду Сельджукского султаната; Ирак оказался раздроблен на несколько владений, правители которых враждовали между собой. В 1118, 1123, 1126 гг. снова свирепствовал страшный голод; халиф ал-Мустаршид говорил, что страна разорена набегами враждебных эмиров, дороговизна задавила людей, и крестьяне покинули свои земли[1600]. В 1131-1135 гг. Багдад стал центром междоусобных войн, в город то и дело вступали войска противников, сбор налогов не контролировался, повсюду хозяйничали аййары. В начале 1140-х гг. аййары фактически властвовали над Багдадом, у богатых отнимали их имущество, в городе царила анархия, свирепствовали голод и эпидемии. В конце 1140-х гг. Багдад не раз становился ареной боев между войсками халифа и сельджукских эмиров: пользуясь слабостью Сельджуков, халиф ал-Муктафи пытался вернуть Аббасидам давно утраченную политическую власть. К 1153 г. ал-Муктафи удалось овладеть почти всем Ираком и достигнуть стабилизации положения[1601]. Войны на время прекратились, но страна лежала в развалинах; Ибн Джубайр свидетельствует о запустении Куфы, Самарры и многих городов Северной Месопотамии[1602]. Вышли из строя некоторые крупные ирригационные системы, в том числе знаменитый Нахраван-канал[1603]. Археологическое обследование области Дайяла (к северо-востоку от Багдада) показывает, что по сравнению с началом IX в. численность населения сократилась более чем вдвое[1604]. О масштабах катастрофы свидетельствует падение цен на пшеницу: в 1160-х гг. цена зерна составляла 0,6 динара за центнер[1605]; по-видимому, это свидетельствует о гибели значительной части населения.