Тень ее высочества - Лана Ежова

– Поисковые заклинания блокируются, – возразил магистр воздушников. – А если попытаемся сломать экранирующий щит, похититель почувствует и перепрячет заложников.

– Нет, мой дар действует по-иному.

– Юлиан, опиши незнакомца, – попросила Сиелла.

– Простите, он все время прятал лицо в тени, хотя мальчик и узнал его.

– Какой именно ученик? Один из близнецов?

– Нет, тот, что младше.

– Значит, Корин. – Магесса закусила губу. – Хоть что-нибудь скажи нам про похитителя!

– Мне жаль, но я не могу его рассмотреть. Только скажу, что Корин ему доверяет и уважает почти как вас, магистр.

– Сиелла, неужели кто-то из твоих хранителей перешел на темную сторону? – высказал догадку магистр Земли.

– Элевтийский, ты начинаешь снова?! – разозлилась магесса. – Тебе мало сломанной судьбы Ронарка? Опять безосновательные обвинения?

– Боюсь, Сиелла, сейчас Альберт прав. – Вариор успокаивающе положил руку на плечо магессы. – Кто пользуется авторитетом у твоего непоседливого ученика? Марион или Лидо?

– Марион, – нехотя созналась синеглазая. – Но он никогда не выказывал симпатий Эвгусту.

– Ошибаешься, Си, – тяжело вздохнул огневик. – Племянник пересказал их недавний разговор. Марион старался убедить других хранителей, что не так страшен Эвгуст, как описала его прорицательница.

Водница схватилась за голову.

– Но почему? У него нет причин становиться отступником!

– Обида? Ревность? – предположил блондин и многозначительно покосился на Воронова.

– Давай без грязных намеков, Альберт. Всем известно, Марион – мой лучший друг.

– Ах, Сиелла, Сиелла… – Землевик с грустной улыбкой покачал головой. – Вроде не девочка, а продолжаешь верить в дружбу сильного пола со слабым. Эту сказку мужчины придумали, чтобы подбираться к недоступным женщинам.

– Не равняй других по себе, Элевтийский!

– Хватит выяснять отношения. Давайте решать, что делать дальше? – Петер постарался перевести беседу в нужное русло. – Идти за детьми без поддержки хранителей глупо, а оставлять Мариона без пригляда – опасно. Да он и не должен догадаться, что его раскрыли.

– А если не говорить хранителям истинную цель поездки? Обставить как предварительную разведку?

– Вряд ли получится, Вариор. И все-таки я не верю, что предатель – Марион.

– Да открой ты глаза, Сиелла!

Губы Юлиана, терпеливо из-под ресниц наблюдающего за грызней магистров, скривила издевательская усмешка.

Дом Забвения, Агатград, провинция Эшер, Северная империя,

73-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Девушка с черными, как ночь, волосами брела по руслу ушедшей под землю реки. Местами смолянистая, местами серая корка засохшей грязи потрескалась, образуя причудливые узоры, которые ломались, когда ее нога на них наступала. Чахлый колючий кустарник, росший по крутым берегам, не позволял ей выбраться, больно царапая пальцы.

По насыщенно синему, как глаза путницы, небу плыли багровые облака.

Извилистое русло чуть выровнялось, позволив увидеть, что впереди. Она остановилась и, напрягая зрение, долго всматривалась вдаль. Ничего. Все та же высохшая река. Ни птиц, ни зверей, даже насекомых нет, лишь пыль, камни, песок и сухостой, да странный, словно сбрызнутый свежей кровью, небосвод.

Чтобы что-то изменить, порой приходится идти на жертвы. На этот раз она отделалась физической болью и порванной одеждой. Цепляясь за колючие ветки, девушка лезла вверх по почти отвесной стене, и алые пятна крови оставались на камнях, тяжелыми каплями падали на иссушенную землю.

Выбравшись, она оглянулась – и обомлела. Внизу отбрасывала солнечные блики бурная река, и зеленая трава густо поросла по ее берегам. Перед ней же, наверху, вновь простиралась каменистая пустыня.

Дальнейшую дорогу девушка измеряла переходами от одного мертвого, узловатого дерева к другому. На сто тридцать шестом корявом, выбеленном солнцем и выглаженном ветром стволе она остановилась, понимая, что сил больше нет. Обняв мертвое растение, обреченно закрыла глаза.

Жарко… Хотелось пить и спрятаться в тень. Короткая туника не защищала кожу от солнечных ожогов, и теперь спина и руки, покраснев, нестерпимо чесались.

– Эва? Ты чего мучаешься?

При звуках знакомого голоса путница вздрогнула и с трудом отстранилась от своей опоры.

Сатуриец в светлом наряде пустынника восседал верхом на двугорбом флегматичном верблюде и недоверчиво рассматривал свою подопечную.

– Грэм, это ты?

Приказав животному присесть, он спрыгнул на землю.

– Я, – подтвердил серебристоволосый мужчина, поднося к губам обессилевшей девушки бурдюк с водой. – Видят боги, тебя нельзя оставлять одну надолго – ты погибнешь в мире собственной фантазии. Зачем над собой издеваешься? Где соответствующая одежда, Эва? Почему умираешь от жажды, когда так легко создать воду? И вообще, как ты оказалась в пустыне?

Она долго не отвечала, не имея сил оторваться от живительной влаги. Поэтому Грэм продолжил ее беспрепятственно отчитывать.

– Неужели забыла, что вокруг мир, созданный твоими представлениями о нем? Ты в Доме Забвения, оплетенная виретой, Эва. Ты ищешь Регину, помнишь? И ты можешь сама создавать окружающее – от пейзажа до одежды.

– Мое прошлое словно в тумане. И я даже и не думала, что могу управлять окружающей действительностью, – просипела девушка.

– Пустыня – твои фантазии, сапфироглазая, я всего лишь гость здесь, который подстроился под имеющиеся условия.

– А каким был твой мир, Грэм?

– Тебе лучше не знать, маленькая еще. – Сатуриец мечтательно улыбнулся.

– Ну и ладно…

– Эва, мне жаль, но отдыхать некогда, пора искать Регину.

– Но как? Пока ты не заговорил, я толком не помнила, зачем здесь!

– Выходит, вирета подавляет слабую личность, – потерев безупречно выбритый подбородок, пришел к неутешительному выводу Грэм. – И не надо обижаться на правду, Эва. Чтобы противостоять чужому внушению и видеть сквозь иллюзии, нужно родиться в Сатуре или тренировать силу воли.

– А что мне сейчас делать? Как искать Регину?

– Я нашел тебя, сконцентрировавшись и думая только о тебе. Попробуй, вдруг выйдет?

Эва, последовав совету, взяла телохранителя за руку и закрыла глаза. И стояла так долго – отпущенный пастись верблюд методично объел чахлые кустики вокруг них.

– Не получается!

– Неужели? Осмотрись! – с довольной усмешкой предложил телохранитель.

Пустыня никуда не делась. Зато появился дом – двухэтажный, из белого камня, окруженный ароматным цветущим садом, казавшимся миражом. Чем ближе они подходили, тем размытье становилась пустыня и реалистичнее сочная зелень вокруг здания. Еще несколько шагов – и Эва с Грэмом полностью окунулись в весну. Одежда сатурийца изменилась моментально, а девушке пришлось приложить усилия, чтобы «переодеться».

– Знаешь, мне здесь нравится, – признался Грэм, – была бы возможность, я бы остался. Мир воплотившихся фантазий лучше небытия или возможного перерождения.

– А мне тут не по себе – тревожно и тоскливо.

– Значит, тебе сюда рано, – грустно улыбнулся блондин.

Дверь скрипнула, выпуская наружу темноволосую женщину в простом льняном платье, с вязаной шалью на плечах. Брюнетка немного постояла, всматриваясь в горизонт, и поспешила назад. Путники, которых хозяйка почему-то не заметила, шмыгнули вслед за ней.

Чистота и умеренное количество мебели делали большую комнату еще просторней. А на дровяной печи варился ароматный суп, запах которого вмиг раздразнил желудок Эвы, заставив его жалобно заурчать.

– Это идеальный мир моей наставницы? – удивилась она, недоверчиво глядя, как Регина вяжет деревянным крючком удивительно миниатюрный голубой носочек.

– Похоже, ее мечта – быть просто матерью. И вирета помогла ее исполнить.

Эва зажала рот ладонью, чтобы не ахнуть, когда женщина сбросила шаль, открывая округлый животик.

– Как привлечь ее внимание? Она нас не видит. Может, заговорить с ней?

– Нет, давай подождем, – предложил сатуриец.

Бывшая жрица Судьбы, оставив вязание, помешала суп и позвала:

– Девочки, обед готов! Мариэлла, Эвангелена!

– Успокойся, это не тебе, – шепнул Грэм, удерживая Эву за плечи.

По лестнице, ведущей на второй этаж, застучали каблучки. Черноволосые девочки лет шести в коротких платьицах, обгоняя друг дружку, спустились вниз.

– Садитесь за стол. Руки мыли?

– Эва не захотела, говорит, что грязь ей не страшна, – наябедничала девочка в зеленом наряде.

Та, что была в красном, надула губки и молча поднялась обратно наверх.

– Мар, нехорошо сдавать сестру.

– А хорошо садиться обедать с грязными руками? И она мне не сестра!

– Она дважды твоя сестра, – осуждающе покачала головой Регина, а Эва-взрослая, едва не теряя сознания от внезапной слабости, прислонилась к Грэму. – Ее мама была моей старшей сестрой и, зная, что умрет во время родов, попросила позаботиться об Эве.