Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин

полярные зори знаменовали рождение солнечного света. В Ригведе богиня утренней зари Ушас разъезжает по небосводу на ослепительной колеснице, запряженной алыми быками (по другим версиям – конями), покровительствует путникам и певцам, приносит богатство и счастье. Ушас рождена солнцебогом Сурьей и одновременно является его инцесуальной супругой.

В фольклоре сохранились и другие осколки древнейшей общеиндоевропейской мифологемы: заря – мать, солнце – сын или дочь. «Без утренней зорюшки солнышко не взойдет», – гласит пословица. В Архангельской губернии записан заговор, обращенный к ночному небу и утренней заре: «Заря-зорница, красная девица, сама мати и царица, светел месяц, часты звезды… Среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей». В новгородской Хлудовской псалтири конца XIII века есть миниатюра: огнеобразная дева несет в руках солнце, имя ее, как гласит подпись, «Зоря утрьняя».

Космическую сущность любви, о чем писали многие мыслители Запада и Востока, – в лапидарной форме выразил Данте: «Любовь, что движет солнце и светила». В народном мировоззрении обнаруживается иной аспект данной темы: сам человек оказывается сыном или дочерью небесных светил, тем самым образуя с ними небесно-космическую семью.

В самые глубины гиперборейского мировоззрения уходит также индоарийское и доиндоевропейское почитание матери-земли. Традиции эти зародились еще в те времена, когда господствовали матриархальные отношения, а мать была главой рода, «царицей» племени и т. п. Именно к ней, к матери сырой земле, обращались русские люди испокон веков:

Каялся-то добрый молодец сырой земли,

Как сырой земли да сырой матери:

«А прости, прости, сыра матери,

И меня прости, покай да добра молодца»<…>

Но и сама мать сыра земля просит перед самим Господом Богом за весь грешный род людской:

Растужилась, расплакалась матушка сыра земля

Перед Господом Богом:

«Тяжел мне, тяжел, Господи, вольный свет!

Тяжелей, много грешников, боле беззаконников!» <…>

Почувствовав приближение смерти, уморенная никонианцами голодом боярыня Морозова, несгибаемая приверженница старой веры, вспоминает прежде всего не христианского Бога и даже не семью свою: «…Не подобно телу моему в нечистоте одежды возлечь в недрах матери своей земли» [выделено мной. – В.Д.]. В самом деле, когда пращуры наши благоговейно говорили «мать-земля», это была не метафора, а интуитивное осознание своей неотделенности от Вселенной в ее земном, планетарном проявлении, своеобразное «почвенничество» в прямом смысле данного слова. Любопытно, что на Русском Севере функции матери-земли были перенесены на водную стихию, поморы говаривали: «Море – наше поле».

В эпических и лирических песнях, сказаниях и мифах многих народов воссоздан образ матери-земли. Сошлемся лишь на один пример: в нем, как в капле воды, отражается преклонение и благоговение людей перед своей естественной заступницей и кормилицей. Образ этот заимствован из якутского героического эпоса «Нюргун Боотур Стремительный»:

Прикреплена ли она к полосе

Стремительно гладких, белых небес —

Это неведомо нам;

Иль на плавно вертящихся в высоте

Трех небесных ключах

Держится нерушимо она —

Это еще неизвестно нам;

Иль над гибельной бездной глухой,

Сгущенным воздушным смерчем взметена,

Летает на крыльях она —

Это не видно нам;

Или кружится на вертлюге своем

С песней жалобной, словно стон —

Этого не разгадать…

Осьмикрайняя, на восьми ободах,

На шести незыблемых обручах,

Убранная в роскошный наряд,

Обильная щедростью золотой,

Гладкоширокая, в ярком цвету

С восходяще-пляшущим солнцем своим,

Взлетающим над землей;

С деревами, роняющими листву,

Падающими, умирая;

С шумом убегающих вод,

Убывающих, высыхая;

Расточающимся изобильем полна,

Возрождающимся изобильем полна,

Бурями обуянная —

Зародилась она,

Появилась она —

В незапамятные времена —

Изначальная мать-земля…

Бессознательное и сознательное поклонение матери-земле, беспрекословное ее приятие как великого материнского первоначала уходит корнями в доисторические времена, в ту эпоху, когда женщина была и прародительницей и вершительницей судеб рода. Высшее предназначение женщины – стать матерью, ее дети должны обеспечить продолжение рода и преемственность в неразрывной цепи поколений. Поэтому совершенно естественно, что архетип Великой матери стал одновременно и архетипом Великой богини (во многих случаях между ними нет никакой разницы). Эта проблема вот уже на протяжении почти двух веков плодотворно исследуется учеными самых различных профилей – философами, религиоведами, мифологами, этнологами, психологами.

Серьезный и во многом уникальный вклад в общенаучную копилку внес известный мыслитель-психоаналитик Карл Юнг (1875–1961). По Юнгу, как и любой другой, архетип матери обнаруживает практически безграничное разнообразие в своих проявлениях. Первыми по важности являются мать, бабушка, мачеха, свекровь (теща); далее идет любая женщина, с которой человек состоит в каких-то отношениях, например, няня, гувернантка или отдаленная прародительница. Затем идут женщины, которых мы называем матерями в переносном смысле слова. К этой же категории принадлежат богини, особенно Богоматерь, Дева, София. Множество вариаций данного архетипа дает мифология.

Другие символы матери в переносном смысле присутствуют в вещах, выражающих цель нашего страстного стремления к спасению: рай, Царство Божье, небесный Иерусалим. Вещи, вызывающие у нас благоговение, такие как церковь, страна, небо, земля, леса и моря (или какие-то другие воды), преисподняя и луна, или просто какой-то предмет, – все они могут быть материнскими символами. Этот архетип часто ассоциируется с местами или вещами, которые символизируют плодородие и изобилие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, весной, родником или с разнообразными сосудами, такими как купель для крещения, или цветами, имеющими форму чаши (роза, лотос). Магический круг, или мандала, ввиду его защитной функции, может быть формой материнского архетипа. С ним также ассоциируются полые предметы; духовка, кухонная посуда и конечно же вульва, влагалище, матка и любые подобные им формы.

Российские ученые-этнографы проделали кропотливую исследовательскую работу по выявлению и систематизации остатков древнейших пронимальных[65] традиций и обычаев. Например, к незапамятным временам восходят сакральные представления о дуплах в старых деревьях как символах женского естества и разнообразные магические действия вокруг (вплоть до влазания в такое дупло, символизировавшее материнскую утробу, если, конечно, позволяли размеры древесного проема). В родильных обрядах в качестве символики родов и материнства повсеместно использовались различные полые или дырчатые предметы: от природных камней с углублениями и дырок от сучка в деревянной мебели до квашней, горшков, ведер, горлышек от бутылок и т. д. и т. п. (Подробнее см.: Щепанская Т.В. Пронимальная символика // Женщина и вещественный мир культуры у народов Европы и России. СПб., 1999.)

Помимо главнейшей функции женщины – потенциальной или реальной роженицы и продолжательницы рода – с ней также ассоциируются и такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; инстинкт, мудрость и духовное возвышение; все, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой