Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков

XIV век – время блестящего расцвета новгородской монументальной живописи. В это время в Новгороде уже сложилась своя местная живописная школа. Кроме того, в конце века местные мастера испытали на себе влияние великого византийца Феофана Грека (30-е годы XIV в. – после 1405 г.), который в Новгороде во второй половине XIV века расписывал храмы и создавал иконы. Уже, будучи знаменитым стенописцем, расписавшим, по свидетельству русского церковного писателя Епифания Премудрого, более 40 церквей в различных странах, «зело философ хитр», Феофан «гречин, книги изограф нарочитый и живописец изящный во иконописцех», через Кафу (Феодосию) и Киев приехал в Новгород в поисках места для применения своего таланта. Поскольку в изысканном искусстве его родной страны Византии во времена Палеологов намечались черты усталости, пресыщенности, догматизма, свидетельствующие о близящемся упадке.

Его лики святых буквально потрясали людей. Несколькими сильными, на первый взгляд грубыми мазками, игрой контрастных красок (белые, седые волосы и коричневые морщинистые лица святых) он создавал характер человека. Непростой была земная жизнь святых Православной Церкви, порой она была трагичной, и каждый лик, написанный Феофаном, был полон человеческих страстей, переживаний, драматизма. Живопись Феофана, столь выразительно-индивидуальная, столь свободная от канонов, вместе с тем несет на себе и влияние собственно новгородского искусства. Сама атмосфера вечевого города, борьба официальной идеологии и еретических учений, вольный дух новгородцев, особенности их менталитета, наконец, их произведения искусства, такие, как роспись Нередицы (а не исключено, что Феофан побывал и во Пскове и мог видеть живопись Снетогорского монастыря), – все это оказало воздействие на великого грека.

Ставшего знаменитым Феофана пригласили из Новгорода в Москву, где он расписывал ряд храмов. На рубеже XIV–XV веков в русской живописи, и особенно в иконописи Москвы, в большей степени, чем когда-либо раньше, используются эллинистические традиции, которые, как известно, в византийской живописи никогда не угасали. Судя по упоминаниям летописи в 1395, 1399 и 1405 году, ведущую роль в живописи Москвы играл тогда Феофан Грек, чье имя всегда стоит первым в перечне мастеров – его учеников и сотрудников.

Храмовая икона Архангельского собора Московского Кремля – «Архангел Михаил, с деяниями», написана, вероятно, около 1399 года, когда здание и убранство собора ремонтировались под руководством Феофана Грека. В иконе мы видим гибкие, стройные фигуры, изящные здания и пространственно изображенные навесы кивории на тонких колонках, драпировки, отливающие шелковым блеском, и гармоничные сочетания цветовых пятен, среди которых особенно заметны синее, золото и вкрапления алого.

Младшим современником Феофана Грека был Андрей Рублев. По некоторым сведениям, Андрей Рублев был иноком Троице-Сергиева монастыря. По другим, он был иноком Спасо-Андроникова монастыря в Москве, где, возможно, и скончался и похоронен около 1427–1430 года. Андрей Рублев общался с Сергием Радонежским, его поощрял и поддерживал князь Юрий Звенигородский. Некоторое время Рублев работал в Москве вместе с Феофаном Греком.

Первое упоминание о преподобном Андрее Рублеве относится к 1405 году, когда он, вместе со старшими художниками – Феофаном Греком и неким Прохором с Городца, украшал живописью Благовещенский собор при великокняжеском дворе Московского Кремля (к сожалению, ни само деревянное здание, ни его убранство не сохранились). В это время Андрей Рублев был еще молодым человеком: можно предположить, что он родился в 1380-х годах. Вероятно, старший по возрасту и имевший уже на Руси большой авторитет Феофан многому научил молодого мастера. В дальнейшем Андрей Рублев становится наиболее известным русским живописцем.

В 1408 году московский великий князь направляет во Владимир, для росписи Успенского собора, Андрея Рублева вместе с Даниилом Черным «иконником Даниилом». Позднее Владимирский собор послужил моделью для Успенского собора в Кремле. Украшал он фресками Троицкий собор в Троице-Сергиевом монастыре, а также Спасский собор в Спасо-Андрониковом монастыре. В творчестве Андрея Рублева до совершенства была доведена идея сплава живописного мастерства и религиозно-философского смысла.

В XIV веке настоящего расцвета достиг тератологический, или «чудовищный» орнамент, который был известен причудливым переплетением натуралистических и фантастических изображений различных животных, птиц, плетений из ремней и змеиных хвостов. По поводу происхождения этого орнамента в науке существуют совершенно разные точки зрения. Одни русские и советские историки Ф. Буслаев, В. Щепкин считали, что этот орнамент был заимствован у южных славян. Другие авторы, в частности, австрийские искусствоведы В. Борн и И. Стржиговский, утверждали, что Русь восприняла тератологический орнамент из Скандинавии и Северной Германии. Наконец, третьи авторы Б. Рыбаков, А. Арциховский утверждали, что тератологический орнамент средневековой Руси был самым тесным образом связан с традициями древнерусского прикладного искусства и русским народным фольклором.

Тератологический стиль был характерен не только для рукописных книг. Он существовал и в художественном ремесле, например, при изготовлении разнообразных колт и наручей, и в архитектурной пластике, что совершенно отчетливо видно в рельефах Дмитровского собора во Владимире и Борисоглебского и Благовещенского соборов Чернигова.

Позднее, в начале XV века, получили распространение балканский, или «плетеный» («жгутовой»), и нововизантийский, или «растительный» орнаменты. В «плетеном» орнаменте русские живописцы широко использовали жгуты, круги, бесконечную восьмерку, прямоугольные решетки, ромбы, крестики и квадраты, чем достигалась особая узорчатость и даже вычурность рисунка. А в «растительном» орнаменте, напротив, наблюдается отход от традиционного геометрического рисунка, где стилизованные растения были подчиненными элементами книжной миниатюры.

78.4. Иконопись

Важнейшим направлением искусства московской эпохи является иконопись. В XIV веке, несмотря на возрождение фресковой живописи, в связи с постройкой новых каменных храмов и обновлением старых, иконы приобретают все большую значимость в храмовом убранстве. Возрастание в сознании верующих людей значимости литургии приводит к увеличению роли алтарной преграды, состав которой на протяжении почти всего XIV века остается стабильным.

Среди сохранившихся русских икон первой половины XIV века много таких, где соединяются, с одной стороны, дух византийского влияния, и, с другой, – приемы, укоренившиеся в русской иконописи в предшествующих столетиях. Вспоминаются характеристики московской летописи, упоминающей в 1340-х годах и византийских мастеров, и «русских родом, но греческих учеников», и русских.

В этот период святые князья Борис и Глеб становятся олицетворением русского православного идеала. В текстах Служб, написанных в их честь, подчеркиваются не только их знатность, княжеское достоинство, храбрость как воинов, но и стойкость духа, готовность к мученической смерти во имя общего христианского дела. Святые князья, изображены ли они на иконах как всадники-воины, с флагами военачальников, или стоящими рядом друг с другом, с мученическими крестами и княжескими мечами в руках, всегда сохраняют на лицах выражение смирения, скорби, спокойной сосредоточенности и, если можно так сказать, истинной и искренней Божественной