Успех или борода - Пенни Рид

и крепко прижимая к себе, я ее поцеловал. А затем я снова занялся с ней любовью, еще трепетнее заботясь теперь о моей женщине.

Потому что я выиграл в лотерею главный приз в жизни: Сиенна Диас станет моей женой. Самое меньшее, что я мог сделать, – доказать моей нареченной, как сильно люблю ее.

* * *

Я выудил кольцо из кармана джинсов, когда взошло солнце. Сиенна еще спала (заснула вскоре после того, как мы занялись любовью во второй раз), и я осторожно надел кольцо ей на палец, где ему и было место. Сиенна шевельнулась, когда я уже совсем пристроил кольцо.

Ее ресницы затрепетали. Увидев меня, она потянулась ко мне. Я взял ее руку, соединил наши ладони и поднес ее запястье к губам. Наградой мне стала заспанная улыбка. Но тут Сиенна увидела свой безымянный палец и заморгала. Взгляд мгновенно прояснился, а рот приоткрылся от удивления.

Я ухмылялся, как Чеширский Кот, потому что Сиенна выглядела словно персонаж мультфильма – преувеличенно-большие глаза, отвисшая челюсть, недоверчивая морщинка между бровей. Я обожал выразительность ее мимики.

– Ничего себе! – Подняв глаза на меня, Сиенна повторила почти беззвучно: – Ничего себе…

Я улыбнулся еще шире:

– Платиновое, с бриллиантом старинной огранки в два карата. Переходит в роду Оливеров от отца к старшему сыну уже три поколения. Мужчинам полагается дарить его своей нареченной. Когда бабушка скончалась, мама, бывшая единственной наследницей, держала кольцо в банковской ячейке, чтобы наш папаша не пронюхал.

До знакомства с Сиенной я предложил кольцо Дрю – для Эшли, но он отказался. «Твоя мама завещала его тебе, для твоей женщины, – пояснил он. – В будущем она представляла тебя папашей целого выводка детишек и считала, что из тебя получится прекрасный отец».

Даже я отдавал должное великолепию этого кольца. Старинное, эффектное, уникальное, ценность которого выходила далеко за пределы денежной стоимости. Бесценное. Оно завораживало разноцветными сполохами, сверкая, как тысяча звезд. Кольцо было знаковым и своим видом словно возвещало Сиенне и миру, какой я ее вижу: бесценной, грандиозной и уникальной.

– Это мое кольцо? – прерывающимся голосом спросила Сиенна.

Я кивнул, обрадованный ее восторгом. Ее счастье было для меня важнее всего.

– Да, твое.

Сиенна подняла на меня блестящие от слез глазищи:

– Это мое кольцо, а ты будешь моим мужем!

Я засмеялся, хотя горло тоже перехватывало от эмоций, которые я затруднялся точно назвать. Это было больше, чем удовлетворение, больше, чем облегчение, больше, чем радость. Это было все сразу и еще больше.

Я решил, что это любовь, потому что ничто другое никогда не казалось мне таким замечательным.

Глава 32

Когда спор проигран, оружием побежденного становится клевета.

Сократ

~ Джетро ~

Моим мы о помолвке не сказали. Я ненавижу лгать, хоть и готов был притворяться ради Сиенны, но не хватало еще просить и братьев с сестрой втирать очки всем знакомым. Поэтому мы с Сиенной молчали те несколько дней, что прошли после нашей помолвки, ничего не подтверждая и не отрицая. К счастью, никто не спрашивал – все только пялились на кольцо и делали свои выводы.

Один Клет пыхтел больше обычного с тех пор, как заметил колечко.

На съемочной площадке или в гостях у меня в усадьбе Сиенна носила кольцо на правой руке, но, когда мы оставались наедине, она надевала его на безымянный палец левой руки и смотрела на него так, будто оно вот-вот исчезнет.

Вот как сейчас.

Мы были в ее трейлере – спустя пять дней после моего предложения. Небо золотили первые лучи солнца. Хотя мы не планировали, но провели ночь вместе. Я заехал с купленным в «Парадном входе» ужином, рассчитывая потом отвезти Сиенну на озеро, но один поцелуй превратился в несколько, распространившись на разные места, и дело закончилось бурной любовью на кухонном столе.

После этого никто уже никуда не торопился. Утром Сиенна улетала в Лондон, и до ее отъезда мы решили не разлучаться.

Поэтому Сиенна сварила кофе, и мы проговорили допоздна, лежа в обнимку на узенькой койке. По идее вдвоем на односпальной кровати неудобно, но я крепко прижимал к себе Сиенну всю ночь и не желал ничего лучше.

– Все любуешься, – поддразнил я, чтобы привлечь к себе ее внимание.

Сиенна вздрогнула и взглянула на меня:

– Прости, я не знала, что ты уже не спишь.

Я любовно провел ладонью по ее спине и бедру, упиваясь ощущениями. Господи, я хотел гладить ее везде и сразу.

– А почему ты извиняешься?

– Не знаю. – Она рассмеялась и добавила, словно размышляя вслух: – Я не привыкла так внимательно относиться к мнению другого.

Я немного выпрямился и смотрел на ее профиль, обдумывая эти слова.

Должно быть, Сиенна почувствовала мой взгляд, потому что закрыла глаза, смущенно кашлянула и пошутила:

– Из меня, наверное, получится очень навязчивая невеста. Ты тактильный, я липучка, и мы счастливы вместе, пока спим на узкой кровати и созваниваемся семнадцать тысяч раз на дню.

Я усмехнулся. Сиенна шутила, но в сказанном заключалась доля правды. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять – она боится.

– Это же хорошо, Сиенна, учитывать мнение других… если это дорогие тебе люди.

Она приподняла голову и поглядела на меня. Длинные ресницы коснулись щек, когда она моргнула.

– Я не знаю, как достичь разумного равновесия. Меня заботит мнение родителей, потому что я люблю их, а они меня, но я всю жизнь поступаю по-своему.

– И продолжай так делать. Я доверяю твоему сердцу, и ты ему доверяй.

Она поколебалась, ища моего взгляда, а затем выпалила:

– Но я не хочу тебя подвести!

Я прикусил нижнюю губу и все равно не удержал улыбки:

– И не подведешь.

– Родители меня любят, потому что я их дочка, близкие – потому что мы родня; у них нет выбора, нам друг от дружки никуда