Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Отойдя чуть назад для широкого размаха, Оркус вонзил силовую пилу в замок люка. Абордажное оружие прошло насквозь. Пузыри плавящегося металла бурлили, когда пила с визгом выходила из замка. Она отрезала полоску бронированной пластины, словно кожу увядшего лепестка. Оркус снова нанес удар, подключая к движению бедро и торс. Затем снова и снова. Капли плавленого металла разлетались во все стороны.

— Достаточно, сержант, — произнес Сабтах, когда твердая сталь превратилась в вязкую, плавящуюся лужу.

Группа десантников-предателей прошла внутрь святилища Мура. Они двигались тесной группой через лаборатории колдуна. Стены владений хирурга отслаивались, оголяя причудливые рисунки. Операционные столы были расставлены в линию в широкой зале. Внимательно присмотревшись, Сабтах увидел следы человеческих зубов по краям столов. Здесь колдун проводил свои эксперименты над людьми. Боль от издевательств была настолько нестерпимой, что жертвы сходили с ума.

Четверо черных тюрбанов, не распознав геральдику отделения, появились со стороны амниотических контейнеров и лечебных камер с алебардами наперевес. Они слишком поздно поняли свою ошибку.

Сабтах и его свита пристрелили их еще до того, как они успели произнести слова протеста.

Остальные охранники появлялись на ступеньках витой лестницы. Сабтах не обращал внимание на то, кем были эти несчастные, обычными слугами или вооруженными охранниками. Это абсолютно не волновало его. Они отстреливали всех подряд, пока последний из слуг не рухнул с перил наверху. Отделение ворвалось на верхние уровни, активировав ночное видение.

Они обнаружили Мура на верхнем шпиле его цитадели, в конической палате с одной комнатой. Он нагнулся над своим зеркалом, волосы ниспадали ему на лицо, и тянулись вниз словно разорванный платок. Колдун резко вскочил.

— В чем дело? — прошипел он.

Его резкие движения заставили остановиться на полпути даже Сабтаха. Мур изменился. Он был без брони, но при этом каким-то образом выглядел крупнее. Мур всегда был бледным и тощим по сравнению со своими братьями, но теперь он был огромен, словно его кости и ногти намеренно увеличили.

— Мур, мы пришли арестовать тебя, — заявил Сабтах, нацелив на него пистолет.

Мур громко захохотал.

— На каких основаниях?

Голос Сабтаха был бесстрастным.

— Ты предатель, Мур. Гаутс Бассик, смерть Гаммадина, все это — дело твоих рук. Ты продал нас Нурглу.

— Я обвиняю тебя в том же самом! — отозвался Мур, повышая голос. — Как и мои братья по оружию.

Над группой Сабтаха, на балконах, появились воины отделения «Агамон» и два хирурга из четвертой и девятой рот. Они нацелили болтеры на Сабтаха и его свиту. Сабтах обнаружил, что смотрит на автопушку, установленную на одном из балконов.

— Брат-сержант Фистос. Опустить оружие. Я старше тебя по званию, — приказал Сабтах. Его голос был спокойным, но внутри он напрягся. Сабтах знал Фистоса как молодого перспективного воина, бесстрашного рейдера, много лет служившего в ордене. Но сейчас разум Фистоса был затуманен ложными обещаниями Мура о смене власти, чего и опасался Сабтах.

Кровавые Горгоны уже сделали первый шаг на пути к войне Ордена.

Фистос из Агамона колебался. Он начал опускать оружие.

— Оружие не опускать! — крикнул Мур. — Он — предатель! Схватить его.

Сабтах знал, что это пустые угрозы. Мур попросту пытался выиграть время.

Колдун знал, что его загнали в ловушку, и отчаянно сопротивлялся. Позади Сабтаха оружие отделения «Фарол» все еще было направлено на Мура. Оптика отказывалась наводить перекрестие на цели. Чтобы предотвратить огонь по своим во время абордажа, духи машин были запрограммированы так, что оружие не могло стрелять в Кровавых Горгон. В какой-то момент воцарилась тишина. Отделения стояли друг напротив друга, не смея первыми открыть огонь.

Сабтах понял, что это нужно прекратить. Он мог бы убить колдуна здесь и сейчас, и все было бы кончено. Но этот акт вызовет лишь беспорядок в рядах Горгон. Сторонники Мура не смирятся с этим, последуют угрозы. Те, кто преследовали свои интересы, будут преследовать их и дальше.

— Всем отделениям, опустить оружие, — спокойно произнес Сабтах. Десантники продолжили стоять, не двигаясь.

— Сейчас же! — пригрозил Сабтах, увеличив громкость динамиков.

Когда все опустили оружие, Сабтах подошел к Муру.

— Эту проблему решит призыв.

Мур оскалился.

— Ты смеешь вызывать Етсугея для этого?

— Почему ты опасаешься правосудия? Князь все видит, — фыркнул Сабтах.

Мур облизал губы.

— Тогда мы призовем его. Кто прав — тот и возьмет над орденом контроль.

— Ты труп, Мур, — сплюнул Сабтах. — Ты уже должен был быть мертв. Я должен был убить тебя. Теперь эта честь достанется демону.

— Посмотрим, Сабтах. Посмотрим.

Варп. Место, где нельзя было ходить босым.

Здесь он наблюдал за вереницей вариантов конца вселенной. Перед ним простиралась бесконечная поверхность. Ступни ощущали щебень под ногами. Он посмотрел на цитадель. Ее башни и парапеты возвышались на черепашьем панцире, простираясь ввысь, словно шпили улья. Черепаха была огромной, ее колоссальная туша медленно, но упорно передвигалась вдоль горизонта.

Насколько она была огромна? Тысячи километров? Миллион? С каждым шагом черепаха превращала горы и скалы в осколки.

Мур прибывал в трансе. Он был облачен в халат черного бархатистого цвета. Сбоку в ножнах покоился меч.

Угрозы Сабтаха эхом раздавались в его ушах. Мур думал о них еще до того, как погрузиться в транс. Теперь, несмотря на то, что он прибывал в мире нематериально, все опасения из материального мира никуда не исчезли. Он наклонился, чтобы подобрать кремневый осколок. От прикосновения камень взорвался и превратился в пыль.

В этом мире умерло все живое, и лишь иллюзия сохраняла видимость жизни.

— Добро пожаловать в мои владения, — произнес голос. — Мой дом — твой дом.

— Опсарус! Мой господин! — Мур упал на колени, прижав голову к земле.

Опсарус предстал перед ним, древний, как и его мир. Его силовая броня имела текстуру из окаменелых гранул, словно была сделана из минералов молочного, желтовато-зеленого и белого цветов.

— Встань, Мур. Хоть раз поведи себя, как моя правая рука.

Турбины силового ранца Опсаруса загудели, мощно и часто. Его лицо представляло собой маску смерти бирюзового цвета, с благородными, почти ангельские чертами. Когда он говорил, его голос казался искаженным.

Мур резко поднялся на ноги.

— Господин, почему ты привел меня сюда? — спросил он.

— Молчи, колдун. Сначала слушай, потом задавай вопросы, — раздраженно прикрикнул Опсарус. — Слишком много говоришь, колдун, и это — твой изъян.

Мур опустил голову.

— Сабтах хочет пробудить Етсугея, чтобы показать всем твои истинные намерения? — произнес Опсарус.

Мур кивнул.

— И ты боишься? Так?

— Конечно, лорд. Етсугей все видит, и орден прислушается к словам демона. Они узнают правду. И им это не понравится.

— Етсугей — шут. Король среди людей, но шут среди демонов.

— И все же орден внимает его словам.

— Еще один изъян твоего ордена и геносемени, колдун.

Слова были резкими, но Мур понимал, что это правда. Кровавым Горгонам не везло с покровителями. В то время как Опсарус мог пробудить силу самого Нечистого, Кровавые Горгоны преклонялись перед ничтожным князем демонов. Это напомнило Муру об их неполноценности.

— Что мы можем сделать, повелитель?

— Все есть часть плана, — произнес Опсарус, положив ладонь на голову Мура. — Со временем я понял это.

— Я уверен, что это так, повелитель. Твоя мудрость никогда не подводила меня.

— Возьми это.

Опсарус вручил Муру твердый предмет. Это был прозрачный кристалл. Он был похож на обычный минерал, но, приглядевшись, Мур заметил небольшое движение внутри. Когда колдун услышал писк, то смог различить небольшую фигуру внутри кристалла. Существо снова дернулось внутри своей твердой оболочки. Хотя Мур не мог увидеть выражение на морде существа, от него исходила злоба. Мур был уверен, что существо насмехается над ним.

— Спасибо, Опсарус. Но что ты…

Опсарус прервал его.

— Сначала слушай, вопросы — потом. Используй этот кристалл, чтобы прервать призыв. Брось его в барьер. Тем самым ты освободишь демона внутри. Етсугей не внемлет призыву.

— Повелитель…

Опсарус отвернулся.

— Ступай.

Мур моргнул и почувствовал себя снова в физической оболочке в своей башне, окруженный знакомыми трубами и котлами. Он потер глаза. И понял, что держит что-то в руке. Он медленно разжал пальцы. На ладони, покрытый кусками его кожи, красовался кристалл.