Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

На горизонте Бассика, где волнистая красная поверхность прерывалась лишь редкими деревьями боаб, были видны две фигуры. Они медленно, но упорно двигались вперед. Один был огромен и широк. Позади него, практически на четвереньках, ползла небольшая фигура. Кровавая Горгона и его темный эльдар.

Они двигались на север. Прошло пять дней. Пейзаж центральных равнин представлял собой широкое поле с кустарниками и высохшими бассейнами рек, где живая природа медленно увядала, приближаясь на севере к самому протяженному скоплению дюн на континенте.

Содержание железа в здешних землях было высоким, и от этого цвет поверхности приобрел глубокий оттенок красного. Повсюду в трещинах старых водных артерий бурлила вода. Варсава знал, что кочевники питаются за счет рыбы в остатках этой соленой воды, но он не помнил, откуда появились эти знания.

Варсава и его пленник не общались. Синдул показывал путь и они просто двигались вперед.

Стояла жестокая жара. Даже Варсава, находящийся в климатическом вакууме своей брони, чувствовал жар. Он делал остановки, чтобы пленник мог утолять свою жажду. Когда Синдул упал от изнеможения, Варсава просто взял его за руку и потащил по земле. Темный эльдар весил не многим больше, чем его болтер.

Они не останавливались даже в течение коротких ночей. Варсаве отдых был не нужен. Нечастые хищники, попадавшиеся им на пути, плотоядно взирали на путников, но не смели атаковать.

Вскоре пейзаж перестал меняться, и дни слились в один. Неважно куда он смотрел, границы были размыты. Даже низкие горы и коридоры дюн, появлявшиеся на горизонте, были постоянны, плоская местность монотонно сменялась хребтами, как и тепловые показатели Варсавы, не выявлявшие ничего необычного.

Периодически, на расстоянии, Варсава замечал силуэт одинокого путника.

Он знал, что это был мертвец. Ни один кочевник в трезвом уме не рискнул бы бродить в таком климате в одиночку. Иногда Горгона встречал большие группы мертвецов, но сигнальная вспышка, выпущенная в противоположное направление, уводила их дальше от бредущих странников.

Наконец, когда они оставили этот пейзаж позади, Варсава услышал гул боевых горнов. Он надеялся, что битва скоро начнется.

Вождь Гумед дул в боевой горн, призывая свое небольшое племя прекратить полуденный отдых и выдвигаться.

«Небольшое» было неподходящим термином, но Гумед всегда думал о нем как о маленьком сообществе.

Поезда были готовы к отправке, древние газовые двигатели заревели, когда шаманы стали пробуждать старые механизмы. По меньшей мере, пятьдесят человек из племени Гумеда встали со своих кроватей и вышли из тени вагонов. Остальные тридцать умывались в небольшом канале, полоская рот соленой водой. Наездники уже оседлали своих скакунов и нетерпеливо наворачивали круги, пока племя готовилось к отбытию.

Гумед снова дунул в горн. Хотя горн сам по себе когда-то был клапаном газового двигателя, он являлся символом власти вождя племени. Гумед был патриархом, и его семья видела в нем человека, ведущего их по жизни. Он был молод для этой роли, но в тоже время высок, хорошо сложен и давал людям ощущение уверенности.

Среди низкорослых, жилистых кочевников Гумед казался великаном с толстой шеей и атлетической фигурой. Соплеменники никогда не подвергали сомнению его лидерские качества, как и качества его отца. Гумед был прямым наследником старейших, и их мудрость всегда прибывала с ним.

Возможно, было бы куда безопасней бежать на юг, подальше от неприятностей. Небеса на севере потемнели, и горизонт казался черным пятном на фоне далеких горных хребтов. Возможно, на юге было безопасней, но Гумед знал, что это не будет правильным решением.

Остальные соплеменники также двигались на север. Войско кочевников собиралось дать отпор злу, проникшему на их мир. Все они слышали эхо барабанов и горнов, и видели сигнальные костры других племен. Это был всеобщий призыв.

Они не знали, как выглядит это зло. Недальновидные кочевники утверждали, что это призраки. Другие вспоминали времена, когда на землю сошли всадники с неба. Гумед был неуверен, но он понимал, что нужно действовать. Было ясно, что кочевники собирались на Бескрайних равнинах, огромной территории, отделявшей внутренние области от Северных пределов. Тысячи уже собрались там, собираясь противостоять злу с топорами и магией шаманов. Теперь и его племя присоединится к ним.

Гумед уже оседлал рогатого скакуна, когда к нему подскакали другие наездники.

— Вождь! Вождь! — кричали они, подгоняя своих птиц.

Его воины предстали перед ним в полном боевом облачении. Их красные шука были покрыты перьями и амулетами. Некоторые носили нагрудники из решетчатой кожи, другие предпочитали жесть. У всех сбоку на седле был закреплен лук и топор. Многие имели при себе лазружья, купленные в далеком Уре.

— Боги пришли! Быстрее, смотрите туда! — закричал Танбей.

Гумед слышал слухи о том, что северные племена в отчаянии призвали божественных ангелов. Но он не верил в это. Он не хотел тешить себя ложной надеждой. Но сейчас противник был слишком силен.

— Это правда? — спросил Гумед и его сердцебиение участилось.

Танбею не было смысла лгать. На его лице отражались возбуждение и благоговейный трепет одновременно.

— Он идет! Идет! — крикнул он.

Сообщение взбудоражило племя. Дети выскочили из вагонов, повозок и укрытий.

— Танбей, — произнес Гумед тихим командным тоном. — Ангел, Танбей, где он?

Молодой воин остановил своего скакуна перед Гумедом и передал ему бинокль. Танбей развернулся в седле и указал пальцем на высокие дюны вдали.

Гумед увидел фигуру, пересекающую хребты дюн. Даже на далеком расстоянии она была огромна, исполин двигался к племени, сокращая расстояние большими шагами, несмотря на пылевой ветер.

Гумед осадил своего скакуна.

— Приготовить подношения! — крикнул он, вождь выглядел возбужденным. — Соберите шаманов! Распространите весть по всему племени!

Сорвавшись с места, Гумед повел своих воинов к ангелу.

Когда божественный воин пришел в племя Гумеда, казалось, что все на время забыли о войне. Все кочевники собрались у поезда. Они жаждали одним глазком взглянуть на это божественное создание, но в тоже время боялись показаться ему на глаза.

Ангел прибыл в лагерь в сопровождении всадников Гумеда.

Воин был настолько огромен, что среди кочевников воцарилась тишина. Люди дрожали. Он напоминал гору, а его увесистая броня была в вмятинах, начиная от ботинок и заканчивая огромными наплечниками и рогатым шлемом. Хотя он был божественным созданием, цвет его брони не был таким же ярким, как шука кочевников. Она была цвета поверхности их родного мира после обильного ливня — грязного оранжевого цвета.

Источающий боевую агрессию, он появился перед ними, словно злой голем, рожденный в чреве скалы.

Словно вспомнив о чем-то бесполезном, он подтащил к себе грязного, тощего пленника. Существо было заковано в цепи и еле стояло на ногах.

— Я Варсава, — произнес гигант. — Кровавые Горгоны ответили на ваш призыв.

Его первые слова были произнесены металлическим голосом, напугавшем близстоящих детей. Но они не плакали. Никто не смел прерывать речь ангела.

Полдюжины шаманов — старейших членов племени, неуверенно вышли вперед.

Они принесли в жертву козу, перерезав ей горло. Старики стали молиться ему, упав на колени и прижав головы к земле.

— Это честь для нас принимать Вас у себя, коаг Варсава, — произнес Гумед. Он восседал на скакуне, находясь на почтительной дистанции от Варсавы. Несмотря на свой рост, Гумед, сидя на скакуне, едва доставал гиганту до уровня глаз.

— Я пришел воевать. Где враг? — спросил Кровавая Горгона. В его тоне прослеживалась раздражительность.

— Там, за горами, — ответил Гумед. — Вы прибыли, чтобы вести нас в битву против сил зла? — его лицо озарилось надеждой.

Варсава фыркнул.

— Я могу привести стадо к воде, но не могу заставить его пить. Если вы не хотите сражаться, я не могу заставить вас делать это.

— Мы желаем сражаться, — ответил Гумед. — Многие племена с юга и центральных территорий собрались в Бескрайних равнинах. Эта армия способна изгнать зло и отправить на покой мертвецов.

— Ты поведешь нас за собой, великий коаг? — спросил вождь.

— Я поведу вас, — ответил Варсава.

С его словами племя возликовало. Группы кочевников радостно загудели, словно они уже победили. Некоторые бежали к небольшим заливам, выкрикивая благодарственные молитвы. Самые смелые кружили вокруг Кровавой Горгоны, раскладывая перед ним подношения — одеяла, ожерелья, пустые жестянки с экзотическими наклейками. Шаманы били в диски и барабаны. Варсава стоял неподвижно, даже не пытаясь понять подобное поведение.