Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Пальцы Даркена вернули ушную раковину Сковронской в положение, более-менее похожее на исходное, когда визги пленницы стали дополняться сдавленной хрипотцой и иными, явно не предусмотренными конструкцией голосовых связок помехами. Молодой человек отпустил девицу, позволив той безвольно осесть на пол и отдышаться, а затем опустился на корточки, чтобы быть поближе к своей жертве.

— Знаешь, Экзи, есть такая прописная истина: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. А я — радушный хозяин, и очень-очень хочу отплатить тебе за гостеприимство той же монетой, что я получил от тебя тогда, в подвалах злополучного клуба “Кампричикос”.

У девушки аж кашель в глотке застрял, когда она услышала эти слова. Пленница слегка повернула голову и скосила на своего мучителя подозрительный и слегка испуганный взгляд.

И взгляду этому открылась хищная, недобрая улыбка Маллоя-младшего.

— Ты всегда была умной девочкой, Экзи. Умной… но кра-а-айне мерзкой. Ты правильно догадалась: я именно тот Даркен, который гостил у вас недавече. Вот это сюжетный поворот, не так ли? — некромаг решительно схватился за запястье левой руки пленницы. — Вставай! Мы должны станцевать сюжетно-поворотный танец!

Девушка была крайне лёгкой, так что уже через две секунды они кружили вместе по камере: ножки слечны Сковронской сами собой ступали в ритме танца. Всё же, она оставалась дворянкой, а дворяне все обучены следовать за музыкой. По крайней мере, если то направление, к которому принадлежит мелодия, почитаемо в Богемии.

Даркен ловил особое удовольствие от возможности взглянуть в широко распахнутые глаза пленницы. Первый испуг постепенно сменялся нарастающей паникой, но вот та запнулась о сверкающий камушек отчаянной надежды.

— Это была не моя воля, Даркен, — всего за один протяжный вопль Сковронская успела сорвать голос. — Я исполняла приказ Лешей. Если тебе показалось, что здесь есть что-то личное, то лишь оттого, что я грамотно играла свою роль.

“Номер один” осклабился.

— Броня мне уже рассказала о беседе с твоим папенькой. Вот он летун, право слово. Позавчера служил короне, вчера — Ганнибал-тян, сегодня — Лешей. Проснётся Ктулху, будет служить Ктулху.

— Я… не могла пойти против воли отца, — Экза облизнула пересохшие от волнения губы. — Тем более, что любой суд признал бы меня пособницей. У меня ничего нет, Даркен. Ничего. Я просто цепляюсь за жизнь…

Из очей девушки брызнули слёзы, и Маллой-младший, как и полагается настоящему благородному пану, тотчас же поспешил утереть их костяшкой указательного пальца.

— Ну-ну-ну, моя хорошая, я всё понимаю. Форгерия — злое и неправильное место. Здесь каждый выживает, как может. И не у всех получается подобрать правильного господина. Но разве переметнувшиеся дворяне такая уж редкость? Семейство Кюсо тоже вертелось под воздействием политической обстановочки, как флюгер на ветру. И ничего. Жаки сейчас греет постельку слечне Глашек и в ус не дует.

— У меня есть сведения, — поспешила извлечь из загашников козырную карту Сковронская. — У Ганнибала имеется множество “гнёзд” на территории всей Праги и за её пределами. Он давно это всё готовил, в том числе и при активном участии моей семьи. Я не уверена, не сменил ли господин “гнездо”, которое выбрал основным, когда меня поймали, но если попытаться сопоставить факты, то…

Поток словоизлияний некромагички остановил коснувшийся её губ перст Даркена, влажный от девичьих слёз.

— Тише-тише-тише. Я что, просил от тебя каких-то сведений? Научись читать атмосферу, Экзи, я что, просто так упоминал Жаки? — небрежно взмахнул он рукой и вновь вернул её на талию пленницы. — А говорят ещё, что мужики тупые и не понимают намёков.

Секунду Маллой-младший наслаждался сложным выражением лица Сковронской, пока та осмысливала сказанное и пыталась наступить на вертлявую шею собственной гордости. Затем всякая неоднозначность покинула лик девушки. Только истома, не считать которую мог только слепой. И глухой.

Веки приопущены, губы приоткрыты. Дыхание замедлилось, стало глубже. Экза подалась вперёд, к лику Даркена, но уже спустя секунду обнаружила себя летящей спиной навстречу стене. Сковронская даже пискнуть от удивления не успела. Только хлопнулась сначала о вертикальную поверхность, а затем о горизонтальную, и всё это под аккомпанемент злорадного хохота двух молодых людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О, Семеро, Экзи! Нельзя же так легко вестись на всякую чушь! Ты что, и правда подумала, что мне от тебя нужен интим?! — развёл руками Маллой-младший. — Да любая женщина в Богемии спит и видит оказаться в моей постели! Яжсынректора! Я — потомок одной из богатейших и влиятельнейших семей нашей страны! Твои телеса не были бы ценным ресурсом в переговорах даже если бы я тобой не брезговал!

Шутейку начальника тотчас же поддержал Лукан.

— Между прочим, я сам повёлся, Дарк! Это было круто. Ты так резко переменился, словно бы и правда ей поверил.

— Знаешь, я и правда ей поверил. Кое в чём, — небрежно пожал плечами “номер один”. — Но мне просто плевать на то, что там этой курвой руководило. Свою пожалейку я растворил в одном мощном взрыве. И, кстати…

Сын рода Маллой щёлкнул пальцами и направил на Лукана указующий перст в обвиняющем жесте.

— Между прочим, ты переигрываешь. Да, я знаю, что твоя роль, как второстепенного персонажа заключается в том, чтобы восхвалять меня и ежесекундно охреневать от моей крутизны, чтобы читатель понимал, какие эмоции ему следует испытывать, но это уже чересчур.

Пан Кучера поднял руки в извиняющемся жесте.

— Прости, главный, но это правда. Ты просто очень непредсказуемый человек, и потому я не знал, чего от тебя ждать. С тебя сталось бы резко отказаться от пыток и позволить девочке отработать свою вину иными, более приятными способами.

Даркен брезгливо поморщился.

— Не мой типаж. Я же ГАР. А ГАРные парни все сплошь однолюбы.

— ГАР? — не понял Лукан.

— Персонаж настолько офигенно крутой, что даже для парней отдаться ему — не голубизна, — пояснил молодой человек.

Теперь уже поморщился пан Кучера.

— Не-е-е… не дотягиваешь.

Даркен бросил на подчинённого недовольный взгляд.

— Нам надо поработать над взаимопониманием, а то тебя из крайности в крайность бросает… ладно, на чём мы остановились? — молодой человек перевёл взгляд на сидящую на коленях рассеянную и затравленную Экзу. — Ах, да. Я тобой безгую.

В качеств подтверждения своих слов некромаг от души вмазал ногой в живот пленнице, а затем, когда та согнулась, чуть ли не уткнувшись лбом в пол, опустил подошву аккурат на затылок жертве, заставляя ту склониться ещё ниже.

— А ещё, я хочу сделать тебе очень… очень… очень больно. В мире вообще есть две вещи, которые я люблю: делать тебе больно, и разорять “гнёзда” террористов. Так что ты там говорила об убежище Гани?

Что бы там ни говорил Дарк, считывать атмосферу Экза умела достаточно хорошо, а потому начала говорить прежде, чем сумела полностью восстановить дыхание.

— Район… Огибани… отель… Сметана…

Маллой-младший от удивления даже ногу с головы Сковронской убрал. Неторопливо, молча, он опустился на корточки рядом с пленницей.

— Огибани Влтава? Старая Прага? Тот самый отель, перед входом которого стоит статуя Бедржиха Сметаны? Композитора?

— Угу… — выдавила из себя девушка.

— Что ты мне угукаешь тут? — раздражённо оскалился Даркен. — Мне нужен чёткий и внятный ответ.

— Да… тот самый, — Сковронская уже сумела кое-как совладать с дыхалкой, а потому уже была способна на достаточно длинные реплики. — Функционеры занимают подземные этажи, а сам Ганнибал любит находиться повыше. На чердаке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В беседу вновь вмешался Лукан.

— О, Семеро, Дарк, чего ты так всполошился? Огибани находятся под Шпоркове. О связи Сковронских со Шпоркове, мне кажется, знал каждый. А у тебя такое лицо, будто бы ты услышал что-то поистине ужасное.

— А я и услышал, — поджал губы Даркен. — Скажи, на кого нацелен отель Сметана, как поставщик услуг?