Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ) - Давыдов Игорь

Занудка была настолько помешана на “правильном”, что ей в голову не могла прийти идея оставить всё, как есть и просто стричь дальше налоги. Похоже что несмотря на резко возросшие доходы уровень жизни у слечны Глашек не особо-то поменялся по сравнению с показателями начала учебного года. Проклятье, она ведь даже живёт в том же здании, в котором работает, как какой-нибудь гастарбайтер из Румынии. Сходство только усиливалось, если учесть факт незаконченной стройки.

— Нет, Бронь, — наконец, выдавил из себя Даркен. — Ты — плохой инженер.

— Отчего же?! — гордо вздёрнула девушка носик.

— Ты не понимаешь принципа “работает — не трожь”.

— Если что-то работает, значит оно недостаточно улучшено! — возмущённо воскликнула девушка, а затем тотчас же потеряла весь запал.

Понурив голову и плечики, она подошла к ближайшей стене и устало опёрлась на неё, рассеянно скользя рукой по правому бедру. Глядя на то, как пальчики нервно отдёргиваются после некоторых казалось бы особо аккуратных прикосновений, легко было понять, что под рваной тканью и слоями крови скрывалась немаленькая такая гематома.

Очередной смешок застыл у Даркена на губах, так и не решаясь вспорхнуть с них. И хоть физия молодого человека всё ещё была искажена какой-то не шибко здоровой лыбой, в серых глазах его не наблюдалось ни искорки веселья. Лишь сочувствие и лёгкая горечь вины.

Хоть Глашек и была некромагом, причём боевым некромагом, из числа лучших, она оставалась девушкой. Существом, которому не место в подобных разборках.

Рука Маллоя-младшего начала-было движение к раненному бедру, но застыла. Во-первых, потому что было как-то нелепо лечить ранения тыкая в них магической циркуляркой, а во-вторых, мужчине банально следовало избегать подобных прикосновений. По крайней мере, посреди улицы, да ещё и когда хозяйка бедра имела все поводы истолковать попытку помочь превратно.

— Знаешь… я всё не находил времени спросить: что у тебя с глазом?

— А? — не сразу поняла его девушка. — Нет, ничего страшного. С ним такое бывает, когда я от эмоционального или нервного перенапряжения обращаюсь к силе Лешей. Сейчас остыну окончательно, и оно пройдёт.

Молодой человек ещё пару секунд наблюдал за тем, как зябко прячущая голову в плечики усталая девичья фигурка колдовала над ранениями, привалившись к стене с таким видом, будто бы вот-вот потеряет сознание и сползёт по ней на холодый асфальт, а затем решительным жестом вновь объединил пилы в мотоцикл, и от души стукнул его колёсами по асфальту. Удар был настолько сильным, что покрывавший улицу лёд обиженно скрипнув, пошёл густой сеткой трещин.

— Вот! — решительно сказал Даркен и похлопал транспорт по сидению. — Я намагичил сюда обогрев. Садись давай, а то мне за тебя холодно!

“Номер один” ещё пару секунд стоял напротив Брони, дожидаясь, когда же та усядется. Просто на случай, если девушке потребуется рука помощи, коль она уже с трудом держится на ногах. Однако синеглазая занудка сумела справиться с задачей без вмешательства сюзерена, и тот, тяжело вздохнув, включил микрофон.

— Ёжик сове. Мы догнали Сковронского… пришлите кого-нибудь с веником и совочком, чтобы доставил предателя к месту пленения.

2.

Тюремные камеры в поместье Маллоев поражали своим комфортом. Право слово, Даркен в своей прошлой жизни порой деньги платил за ночёвку в местах, заметно менее уютных. Однако, есть разница между добровольным пребыванием где-либо простолюдина и пленением благородного. Последний вполне себе мог поднагадить недостаточно гостеприимным хозяевам куда как сильней, нежели просто поставить половину звёздочки в приложении для мобилки.

Оттого и тюремные камеры для шляхты куда больше напоминали гостиничные номера, и даже решётки на окнах были интегрированы в интерьер столь удачно, что ни у кого не возникало даже мысли о том, что они нацелены на сдерживание от побега пленников, а не на защиту последних от преступной челяди.

Однако слечне Сковронской Даркен решил отказать в удобстве и комфорте. Её правую, пригодную для колдовства руку усекли. Окна покоев велено было заколотить, света в помещении не включать. Благо последнее являлось проблемой только для человеческих глаз, но не для видеокамер, сконструированных таким образом, чтобы и в полной темноте имелась возможность наблюдать за поведением недобровольных гостей дома Маллоев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так что, когда дверь распахнулась, явив очам пленницы силуэт “номера один” в обрамлении лучей электрического света, та была вынуждена зажмуриться и отвернуться, не в силах выносить нечто столь болезненно яркое. Оттого девушка и упустила момент, когда её схватили за волосы, рывком подняли, словно оплошавшего котёнка, не дав даже найти ногами опоры, а затем от души приложили лицом о стену.

— С добрым утром, слечна Стрыга! — весело и злорадно воскликнул мучитель. — Проснитесь и пойте! Проснитесь и пойте!

— И что же… — начала-было цедить сквозь зубы девушка, однако договорить не успела: сдержанный, сдавленный, но внятный ответ перешёл в громкий визг боли, когда пальцы молодого человека сотворили с её ушной раковиной нечто совершенно неестественное.

— Ха-ха! Это блюз, Лукан! Ты это слышишь, подпевай!

Сегодня вместе с Даркеном Маллоем в гости к слечне Сковронской пожаловал пан Кучера. Он легко включился в игру и с весёлой улыбкой на губах завыл волком, добавляя атмосфере откровенно де садовского увеселения нотки безумия и абсурдизма.

Гало не был любителем подобного и его постная мина могла бы испортить эффект, оказываемый на психику допрашиваемой, а Ёлко… у Ёлко были дела поважней, да и не след мужчине вмешивать в подобные дела женщину, которую он любит.

Тем более, что Даркен не просто так пожаловал в камеру лично. Понятно, что Броня, которую сын рода Маллой нанимал именно что на должность палача, впечатлённый той безэмоциональной безжалостностью, которую демонстрировала эта человекоподобная рептилия, сейчас была недоступна. Она устала. Она вымоталась. А ещё, она могла, теоретически, сама того не ведая, сливать информацию Перловке.

Но ведь у Даркена большой ковен. Можно было послать того же Лукана. Или Айярру. Они были бы рады выслужиться перед ректорским сынком.

Тем не менее, было в данной ситуации кое-что особенное. Нечто, выделяющее общение с этой конкретной пленницей на фоне любого другого теоретически возможного допроса и заставившее молодого человека взять пана Кучеру в помощники, а Аю — отправить допрашивать остальных, куда менее важных пленников, да угадывать, кто из них оказался террорюгой, а кто — оживлённой официанткой.

Личная неприязнь “номера один” к слечне Сковронской. Хотя, “неприязнь” — это слишком мягкое слово. Те несколько дней в подвалах клуба “Кампричикос” пробудили в Дарке эмоции куда как более сильные. Даже выбросив на свалку истории наиболее травмирующие воспоминания, Маллой-младший сохранил в груди пламя всепоглощающей ненависти, которое и подпитывало этот примитивный, недостойный разумного человека садизм.

Молодой человек и правда хотел, чтобы Сковронской было больно. Он хотел уничтожить её гордость. Лишить её надежды. Переломать пополам моральный хребет, а затем потоптаться на всём том человеческом, что в ней осталось.

В прошлой жизни, выскажи Дарк такое желание вслух, непременно подвергся бы критике. От него отвернулись бы все или почти все. Мораль Земли XXI века не то, чтобы одобряла подобный подход, закономерно считая его деструктивным. Однако Форгерия XXI века оказалась абсолютно иного мнения. И пусть местный уровень технологий даже несколько обгонял таковой в старом мире Маллоя-младшего, социум здесь был, так сказать, довольно отсталый.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И “номер один” был не из тех людей, что демонстрировали заинтересованность тянуть этот самый социум наверх, к сиятельному свету прогресса, особенно если делать это придётся ценой собственного комфорта и доступа к запретным удовольствиям, вроде примитивной мести. Ему и тут неплохо. Место, куда распределила его воля Гатеи-ключницы, или же коварной Лешей, оказалось достаточно тёплым и уютным. А если тебе тепло и уютно, так сиди и не чирикай.