Демидовы: Столетие побед - Игорь Юркин

В задании, полученном Татищевым при отправлении на Урал, поручения заниматься старообрядцами еще не было. Были указания по поводу беглых. В инструкции, данной ему 23 марта 1734 года, рекомендовалось заводские работы возможно шире «исправлять вольным наймом, принимая с помещиковыми и управительскими паспортами; токмо того накрепко смотреть, чтоб паспорты были правдивые». Оставаться «на житье» пришлым из «Русских городов» ни при каких заводах не разрешалось. «А которые до сего времени поселились, тех описав именно, кто чей и откуда, давно ль пришел, и кто их принимал: прислать к Нам известие». Беглые упоминались и в пункте, поручавшем Татищеву смотрение над частными заводами, в том числе демидовскими: предписывалось, чтобы хозяева их «не приманивали и не держали»[695]. Перечисленное — вполне традиционные меры, демонстрирующие решимость правительства продолжать борьбу за полноту охвата тяглого населения. Старообрядцы в этой связи прямо названы в инструкции не были, хотя очевидно, что, начни требуемое исполнять в населенном староверами крае, — такая его специфика должна была сразу вскрыться.

Тем временем Раскольническая контора занималась сбором губернских и провинциальных ведомостей за 1732—1734 годы «о раскольниках и бородачах и о сборе с них и о доимке». Они требовались для составления сводной ведомости, предназначенной для Ревизион-коллегии. Сенат 29 июля 1735 года приказал своей московской конторе распорядиться прислать их немедленно, а после посылать «неотменно» в начале каждого года. За невыполнение распоряжения пугал местную власть штрафами[696].

В эту работу на своем участке включился и Татищев. Из именного указа, данного ему из Кабинета министров 12 ноября того же года, узнаем, что в ходе переписи «явились в разных местах», в лесах, старообрядцы, частью монахи, частью бельцы. Одно из монашеских гнезд он обнаружил близ Черноисточинского завода Демидова. Указ повелевал развезти их жителей по разным монастырям Сибири, по два-три человека в каждый, держать там в особых кельях в мирском платье, увещевать. Тех, которые обратятся, — постригать вновь. Бельцев, посадских и крестьян вывести с пожитками из леса и поселить при заводах для работ в таких местах, чтобы они не могли распространять свою «ересь»[697]. Татищев эти требования исполнял, ему помогали воинские команды, обшаривавшие окрестности предприятий. Антистарообрядческие акции на уральских заводах середины 1730-х годов получили в литературе название «выгонки».

В составленную Татищевым перепись попали 1250 душ мужского пола и 611 — женского[698]. Вот так. Еще в 1727 году Сибирская канцелярия доносила в Раскольническую контору, что при тех заводах раскольников нет[699]. Восемь лет спустя Татищев обнаружил их множество. То ли проповедь находила отклик, то ли татищевские подсчеты были не без изъяна.

Татищев в факте быстрого распространения на заводах старообрядчества не сомневался. В октябре 1736 года он информировал Генералберг-директориум: «Раскольников де в тех местах умножилось, а наипаче, что на партикулярных заводах Демидовых и Осокиных прикащики едва не все, да и сами промышленники некоторые расколники» (курсив наш). Он, однако, осознавал, что «ежели оных выслать, то конечно им заводов содержать не кем и в заводех Ея Императорскаго Величества будет не без вреда: ибо там при многих мануфактурах, яко жестяной, проволочной, стальной, укладной, и почитай все харчами и прочими потребностями торгуют Олончане, Туляне и Керженцы». Тот факт, что большинство захваченных им старообрядцев бежали (один побег, организованный Родионом Набатовым, мы описали), его не деморализовал. Борьба продолжалась: «…чтоб Ея Императорскому Величеству о числе их (старообрядцев. — И. Ю.) подлинно известно было, послал он их везде переписать и обстоятельно донесет». Татищев уведомлял и о том, что «у Демидова в лесу есть пустыня, и где корень онаго суеверия находится…»[700].

Определив выявленных старообрядцев в «записные», Татищев насчитал с них «за раскол» 2540 рублей. Осознавая, что получить эту сумму будет непросто, он постановил взять вместо нее с Сулемской пристани Акинфиево железо. Указ из столицы этому помешал. Тогда Татищев донес о ситуации в Раскольническую контору, а та стала добиваться взыскания с Демидова этой суммы через Сенат[701].

В мае 1737 года вышел указ Сената, подтвердивший требование всех незаписных старообрядцев первым делом «от заблуждения к познанию истинной веры увещевать», и только если увещевания окажутся напрасными — записывать «в раскол»[702]. Одновременно ужесточалось законодательство: вышел сенатский указ от 21 марта 1738 года «О наказании раскольников за подговор к переходу из православной веры в раскольническую секту и за распространение раскола»[703]. Татищев по ходу выгонки большого внимания увещеванию не уделял — заниматься им должны были духовные власти. Это давало возможность спорить с результатами переписи, пытаться сократить список тех, «за раскол» которых предстояло платить двойной оклад.

В июне 1738 года по указу из Сената было приказано на сибирских заводах Акинфия Демидова «учинить» новую перепись пришлым. Старообрядцев следовало увещевать и записывать «в раскол» только при отсутствии успеха[704]. Указ позволял скорректировать итоги переписи. Демидовский приказчик Степан Гла-дилов настойчиво этого добивался, твердил, что состав заводского населения с прошлой переписи изменился: «…которые положены в подушной оклад, с тех заводов господина моего многое число сошли к разным заводчикам и на старые жилища и в другие места». Он просил, чтобы до «подлинного о старообрядцах свидетельства и увещевания их на господине моем за тех людей денег взыскивать не определено б было»[705].

Демидов прикрывал старообрядцев, входил в связанные с этим расходы, щедро помогал их центрам и создавал под боком новые. Но платить в казну лишние деньги, не поборовшись за избавление от побора, позволить себе, разумеется, не мог.

Тульские староверы и их защитники

«Пока неясно, — отмечал один из авторитетных исследователей, — когда именно Демидовы установили тесный контакт со старообрядчеством — еще в Туле или уже на Урале»[706]. Ответа на этот вопрос не появилось и через два десятилетия после того, как были написаны эти слова. В том числе — потому, что раннее тульское старообрядчество изучено несоизмеримо меньше, чем уральское. Как результат, не удается не только выявить факты первых контактов, но даже сравнить положение старообрядчества на демидовских заводах Урала и Алтая с его положением в это время в промышленной Туле. Впрочем, накопленного историками материала уже достаточно, чтобы в общих чертах выяснить, какое место занимали староверы на родине Демидовых, как к ним относилось местное население и, в частности, довольно многочисленные в Туле металлозаводчики.