Севастополист - Георгий Панкратов

Если бы ты это видел! Вмиг стала другой. Ореанда рассвирепела. «Что? Что ты сказал?» – переспросила она. Но этот… Он повторил даже: я, говорит, не люблю тебя. И тогда, ты прикинь, Ореанда развернулась ко мне и, увидев в руке дробовик… Как думаешь, что она сказала?

Я молчал.

– Она сказала пристрелить его.

В помещении воцарилась тишина. Помолчав немного, Массандра тихо добавила:

– Вот и весь сэнесфэкшен.

– А что с Ореандой? – спросил я.

– Ничего, – собеседница слегка удивилась вопросу. – Реагентам некогда переживать. У них полно забот. И полно молодых публицентов; даже если они сами и с жильцой, всегда найдется тот, кто скажет: это мне по нраву. Ведь в Юниверсум все хотят.

– Да уж. – Я глотнул чаю и вдруг вскрикнул. Что-то обожгло меня в районе груди. Я опустил взгляд и увидел, как растекалось пятно по одежде, а рядом с ним упала еще одна капля, и стало опять горячо. «Пролил», – догадался я и тут заметил, как трясутся мои руки и прыгает в них чашка, норовя упасть. Руки заливало кипятком, но я не отпускал ее.

– Кажется, начинается, – тихо сказал мужчина.

Стены затрясло.

Жало

По лицам этих людей я понял, что им по-настоящему страшно.

– Похоже, мы окружены, – мрачно сказал Коктебель, подходя к окну. – Держи дверь. Они будут напирать с той стороны.

– Наступает финальный этап этой драмы, – меланхолично произнесла Массандра, подливая себе чаю.

– Не слушай ее, держи дверь!!! – прокричал Коктебель. – Подопри чем-нибудь.

Из-за стен, причем со всех сторон помещения, слышался топот. Вначале мне показалось, что собравшаяся там толпа просто ходит вокруг нас – и было похоже, что народу собралось действительно немало. Я слышал и еще один звук, показавшийся странным и жутковатым. Больше всего он был похож на стон. Надрывный, непрекращающийся.

– Это единственный выход? – крикнул я.

– Конечно нет. Но те давно заставлены. Видишь, за шкафом одна дверь? За другим – еще одна. Нам не впервой здесь обороняться.

Я схватился за стол и, не обращая внимания ни на книги, ни на чашки, ни на рукописи, потащил его к двери.

– А если они прорвутся? Вы будете стрелять?

– Конечно, – откликнулся Коктебель. – Бывает, сжигаем их, гадов, дотла, чтоб ничего от них не осталось. Но теперь не тот случай… Надо просто отбиться.

– А это гуманно? – спросил я.

– Не понял, – искренне ответил он.

– Ну, вы говорили, что они люди. Что они не отмерли. Гуманно ли отстреливать живых людей?

Мужчина разочарованно махнул рукой и бросил женщине:

– Ответь ему.

Массандра опять вздохнула. Она вела себя странно: сохраняла спокойствие, пила чай, словно и не было никакой зомби-атаки на их «Старую Башню». Вместо того чтобы нам чем-то помогать или хотя бы прятаться, она продолжала неторопливый разговор.

– Это гуманно по отношению к тем, кто мог бы о них что-то узнать. Понимаете, нам Юниверсум не прощает ошибок. Мы не можем допустить серьезности, здесь все должно быть просто так.

– Опубликуй! – раздался громкий рев из-за стен, сменивший стон. – Опубликуй! Опубликуй!

Зомби стучали по стенам, шатали их, колотили руками и ногами в дверь. Мне становилось страшно.

– Дайте мне шанс, – раздалось совсем рядом со мной, и я заметил, как распахнулась дверца шкафа. – Дайте мне маленький шанс!

– Ну посмотрите на него, – воскликнула Массандра. – Как он серьезен! Он отвратительно серьезен.

Я снова взглянул на несчастного зомби, у которого в жизни случилось, кажется, все, что могло: и падение с Регализации, и коварный реагент, и даже публикация была. И что с ним стало теперь? Пена изо рта, глаза, лишенные осмысленности, трещины по телу, землистое лицо. Намордник, руки за спиной, комкающие рукопись. Да уж… Он действительно был серьезен. И отвратителен.

– Вы же понимаете, если мы его пустим… – начала женщина. Можно было не продолжать. Но она продолжила: – И что же, мне самой подаваться в реагенты?

– Ничего, мы справимся! – прервал ее Коктебель. – Правда ведь?

– Правда, – уверенно ответил я. – Держитесь!

Я видел, как желтые и грязные руки с отлупившимися ногтями и висящими на оголенных жилах пальцами тянутся в окно. Мужчина нещадно бил их книгами, дробовиком, наматывал ярко-красное жало на руку и ударял головы атаковавших об угол окна. Головы крошились, из них вытекала мутная жижа, заливала бумагу.

– Опубликуй! – не унимались остальные. – Опубликуй!!!

Дело становилось плохо. Я не хотел погибать за этих людей и их «старые» Башни, «новые», Юниверсумы, Планиверсумы. Но я оказался заперт тут. Все, что мне оставалось, – сильнее прижимать к себе лампу. Вдруг ее заметят? Вдруг с ней не тронут?

– Опублику-у-у-у-уй!

Потом ее прорвали, нашу хлипкую оборону. Стол сложился, будто картонный, меня оттолкнули, и я упал. Коктебель стрелял в них, бился врукопашную, женщина нещадно выливала на их лица кипяток, била портретами благообразных пережитков. Но так не могло продолжаться долго: силы были очевидно неравны.

Я увидел, как стремительно зомби выпустил огромный язык-жало и, обмотав вокруг шеи мужчины, резко развернул того и приблизил к себе. Коктебель ничего не успел сделать: он схватился за язык и хрипел, но зомби взял его обеими руками за голову и резко крутанул. Спустя мгновение жало свернулось, словно строительная рулетка в руках моего папы, и исчезло в гнилом рту зомби. Напоследок он облизнулся.

Массандра сидела бледная и не шевелилась. На стол перед нею упала стопка бумаг.

– Ставь в ближайшую «Башню», – твердо сказал зомби.

Потом она плакала. Опустившись на колени возле павшего Коктебеля, она гладила его лоб, сжимала неподвижную ладонь.

– Это мир, – рыдала она. – Это наша «Старая Башня». Мы стоим на этом, я не могу, не могу!!! Я люблю тебя.

«Не вы ли здесь затеяли все это выхолащивание любви?» – вдруг подумал я, но разве такое скажешь, тем более в тот момент? Я решил не размышлять, а действовать. Схватив огромный портфель, набитый бумагами, с размаху ударил зомби по голове. Но тот извернулся и выхватил портфель из моих рук. Все, что я успел подумать: «Это конец».

Но нападавший, бросив хищный взгляд, тут же потерял ко мне интерес. Он схватил Массандру за руку и громко повторил требование:

– Ставь в ближайшую «Башню»!

Затем резким движением открыл портфель и начал вышвыривать скопившиеся там бумаги.

– Он переполнен! – завопила Массандра. – Что вы делаете? Портфель переполнен!

– Это ненадолго, – рычал зомби. Освободив портфель, он принялся набивать его новыми листами, которые принес с собой. – Вот теперь он будет переполнен по-настоящему!

Но его планам не было суждено сбыться. Сразу несколько других зомби набросились на него сзади, повалили на пол, принялись грызть и кусать его, отрывая куски тела. Довершив расправу, они схватились за