Турецкие письма - Келемен Микеш

быть, пленка, которая была перед глазами, почему-то отпала. Так и вышло: на третий день я уже не чувствовал в глазах ничего и видел гораздо яснее. Одним словом, по милости Божией, сегодня, в день своих именин, я смог воспользоваться молитвенником, чего не мог делать уже полтора года. Теперь я еще больше жалею слепых, но ежели телесная слепота — тяжелая вещь, то душевная — стократ тяжелее. Милая кузина, храни нас Бог от того и от другого.

194

Родошто, 14 decembris 1754.

Милая кузина, есть ли более важная весть, чем смерть всемогущего султана. Сегодня мы услышали: вчера султан Махмуд[566] покинул этот мир. Несколько дней он болел, народ очень хотел его увидеть, и он велел отнести себя в такое место, где на него можно было посмотреть. Вчера, чтобы угодить народу, он собрался с силами, сел на лошадь и поехал в собор Святой Софии. Когда он вернулся, ежели бы его не подхватили, он бы упал с лошади; его принесли домой, и он быстро умер. По праву можно сказать, что это был великий султан. В войнах, это точно можно сказать, он был удачлив. Еще можно сказать, что он не хотел начинать войн и хотел править в мире. Несколько раз против него пытались устроить смуту. Но он вовремя вмешивался, утихомиривал народ, а смутьянов лишал головы, чтобы больше такого не делали. Народ очень его любил, как христиане, так и турки, он и сам хорошо относился к христианам. Империей он правил спокойно, не был жестоким, визирей менял часто, но ни одного не казнил. Можно сказать о нем, что султан он был великий, хотя и мал ростом. На его место поставили Османа[567], его двоюродного брата по отцу. Произошло это без всяких беспорядков. Мать Османа еще жива, она освободилась от рабства. Как Махмуд, так и Осман — сыновья султана Мустафы. Мы уже гости третьего султана; его святое величество Господь щедро питает нас их руками. Милая кузина, калиница![568]

195

Родошто, 6 aprilis 1755.

Новый султан очень быстро меняет своих визирей; в феврале сместил прежнего визиря и сделал каймакамом янычар-агу, до тех пор, пока прибудет новый визирь, а каймакам будет у него вице-визирь. Новый, то есть старый визирь, Али-паша, прибыл в Константинополь в конце прошлого месяца. Я сказал, старый визирь, потому что он визирь уже в третий раз, и пусть поблагодарит мать султана, которая была рабыней отца визиря, а ее отец отдал ее отцу нынешнего султана. Этой султанше сейчас семьдесят лет.

196

Родошто, 26 augusti 1755.

Султан заставляет визирей плясать разные танцы. Конечно, можно сказать, что нет у нас постоянного города. Али-пашу он сделал визирем в марте, в мае его сместил и в мае же поставил на его место Абдуллу, Абдулла был до этого казначеем страны. Сегодня пришла весть, что его тоже сместили, а на его место поставили Силиктара Али-пашу; он был оруженосцем и большим фаворитом султана, так что должен долго оставаться на верху колеса. Больше пока не знаю, о чем писать; пускай это немного, но зато это вести о больших людях. В этом месяце прусский король начал войну против королевы[569].

197

Родошто, 25 oktobris 1755.

Кто бы мог подумать, милая кузина, что милый Селиктар Али-паша так быстро падет; но пал он еще не так, как другие, потому как другие падали на землю, а этот — под землю. Дело в том, что на этого визиря рассердилась мать султана: она строила интриги, чтобы этого Али-пашу, которому протежировала султанша, поскорее сместили. Султанша решила отомстить и столько наговорила о нем сыну, да и через других старалась ему навредить, чтобы султан узнал, какими хитростями визирь хочет собрать себе богатство. Султан нашел эти обвинения правдивыми, приказал визиря схватить и отрубить ему голову. Но султану дали знать, что визирей лишать головы не принято, их принято душить. Султан ответил: тогда задушите его, а потом отрубите голову. Так и случилось, и голову выставили на всеобщее обозрение. С тех пор, как мы находимся в этой стране, я не знаю ни одного визиря, которого султан приказал бы убить. На этом месте сейчас следующий визирь, Саид-эфенди[570]; он знает французский, потому как дважды был во Франции, был и послом.

198

Родошто, 1756, 15 januarii.

Милая кузина, что за ужасная весть пришла к нам: первого ноября город Лиссабон был разрушен ужасным землетрясением. Большую часть его уничтожил подземный огонь. Церкви были полны народу, потому как был праздник, — и церкви рухнули на людей. Весь город за один-единственный час превратился в кладбище и похоронил своих жителей. На улицах проваливались под землю кареты вместе с лошадьми и людьми. Что за страшный бич Божий обрушился на этот город, поскольку не только землетрясение, но еще и подземный огонь вырвался наружу на улицах, так что огромные сокровища этого богатого города навеки сгинули. Что из праха появилось, должно вернуться в прах.

199

Родошто, 30 aprilis 1756.

В начале этого месяца султан устроил Саиду-эфенди первоапрельскую[571] шутку: сместил его с должности визиря. Новый великий визирь, Имрехор Мустафа[572], до этого был в Мории, а сегодня прибыл в Константинополь. Он — визирь уже во второй раз. Француз и англичанин объявили друг другу войну[573]. Англичане — народ жестокий, черствый сердцем и неблагодарный. Намедни читал я об одном англичанине, который даже среди прочих неблагодарных мог бы стать эрцгерцогом, — не могу, милая кузина, этого не написать. Знаю, ты после этого скажешь, что он был настоящий осел. Словом, жил один молодой англичанин; отец его был торговец и богач, но юноша этот, будучи очень жадным, хотел разбогатеть еще больше, а потому вместе с другими торговцами отправился в Америку. Когда они были у берегов Америки, капитан корабля причалил к одному острову, чтобы запастись питьевой водой. Пока носили воду, англичане сошли с корабля, чтобы поохотиться. Молодой англичанин пошел с ними, но поскольку они были не очень умными, то далеко ушли от берега; тут на них напали туземцы и всех перебили, только наш молодой англичанин смог убежать. Капитан, обнаружив это, быстро отчалил, а юноша остался на острове. В отчаянии он прятался в лесу, не зная, куда деться, и