Патруль Времени (сборник) - Пол Андерсон

Она перевела взгляд на Эверарда.

– Ты бы согласился?

– Ни в коем случае! – воскликнул он. И тут же подумал: «Не слишком ли я резко реагирую? Нетерпимость?» – Но знаешь, я родился в американской глуши, в тысяча девятьсот двадцать четвертом году.

Флорис рассмеялась и сжала его руку.

– Я была уверена, что мое сознание, моя личность не изменятся. Мужчиной я стала бы абсолютно гомосексуальным. А в том обществе это хуже, чем быть женщиной. Каковой, кстати, мне быть нравится.

Он ухмыльнулся.

– И это заметно.

«Остынь, парень. Никаких романов на работе. Это может плохо кончиться. И вообще, лучше бы она была мужчиной».

Флорис, наверное, поняла, о чем он думает, потому что как бы отгородилась стеной молчания. Так они и шли некоторое время, не говоря ни слова, но молчание не тяготило. Они шли по парку, вокруг благоухала зелень, сквозь листву падал свет фонарей, отчего тропинка казалась пятнистой. Наконец Эверард заговорил вновь:

– Но, насколько я понимаю, ты как-то выполнила свою программу. Я не проверял досье, надеясь, что ты сама мне расскажешь, – так даже лучше.

Раньше он раза два пытался заводить разговор на эту тему, но она всегда уклонялась. Трудности для нее это не составляло, так как полно было других дел, требующих внимания.

Он увидел и услышал, как учащенно она задышала.

– Да, видимо, мне придется, – согласилась она. – Тебе надо знать о моем опыте. Это долгая история, но я могу начать прямо сейчас. – Она замялась. – Знаешь, теперь я чувствую себя с тобой гораздо увереннее. А поначалу это меня ужасало: работать в паре с агентом-оперативником?!

– Ты неплохо скрывала свое замешательство. – Он выпустил клуб дыма.

– В нашей работе быстро учишься скрывать свои чувства. Но сегодня я действительно говорю свободно. Ты умеешь расположить к себе.

Он промолчал, не зная, что на это ответить.

– Я прожила с фризами пятнадцать лет, – произнесла Флорис.

Эверард едва успел поймать свою трубку.

– Как?

– С двадцать второго по тридцать седьмой год нашей эры, – без тени улыбки продолжала она. – Патрулю нужны были точные знания, а не отдельные фрагменты из жизни далекой западной окраины германских земель, когда римское влияние стало сменяться кельтским. В основном специалисты интересовались переворотами в племенах, последовавшими после убийства Арминия[70]. Потенциальное значение их довольно велико.

– Но ничего тревожного там не обнаружено. Однако Цивилис, на которого, по мнению Патруля, можно было не обращать внимания, оказался… Что ж, в Патруле тоже люди работают, тоже делают ошибки. И конечно же, детальный доклад о типичном сообществе варваров начала века ценен по многим другим соображениям… Но продолжай, пожалуйста.

– Коллеги помогли мне подобрать роль. Я стала молодой женщиной племени хазуариев[71], овдовевшей, когда на них напали херуски, и бежавшей на территорию фризов с кое-какими пожитками и двумя мужчинами, которые служили ее мужу и остались верны ей. Староста деревни, которую мы выбрали, принял нас великолепно. Вместе с новостями я принесла и золото; а кроме того, для них гостеприимство – священный долг.

«Не повредило и то, что ты была (и есть) чертовски привлекательна», – подумал он.

– Немного погодя я вышла замуж за его младшего сына, – произнесла Флорис. – Мои «слуги» простились и ушли «на поиски приключений». Больше о них никто ничего не слышал. Все предположили, что они попали в беду. В те времена хватало опасностей!

– И что же дальше? – Эверард смотрел на ее профиль – словно с картины Вермера: золотой ореол волос на фоне сумерек.

– Трудные были годы. Я часто скучала по дому, иногда до отчаяния. Но в то же время я раскрывала, изучала, исследовала целую вселенную привычек и верований, знаний и искусств незаурядных людей. Я даже полюбила их… Довольно добросердечные люди, на свой грубый манер и по отношению к соплеменникам. Так вот, Гарульф и я… сблизились. Я родила ему двоих детей и втайне убедилась, что они будут жить. Он, естественно, надеялся иметь еще детей, но я сделала так, чтобы этого не произошло. Женщины сплошь и рядом становились тогда бесплодными, обычное дело. – Губы ее печально скривились. – Он заимел их от крестьянской девки. Мы с ней в общем-то ладили, она считалась со мной и… Не важно. Это тоже было обычным, общепринятым поведением, меня оно не порочило. Я ведь знала, что когда-нибудь должна буду уйти.

– Как это произошло?

Голос ее стал глуше.

– Гарульф умер. Он охотился на зубров, и зверь поднял его на рога. Я горевала, но все стало проще. Мне следовало уйти гораздо раньше, исчезнуть, как мои помощники, если бы не он и не дети. Но теперь мальчишки подросли, стали почти мужчинами. Братья Гарульфа могли бы присмотреть за ними.

Эверард кивнул. Он знал, что взаимопомощь дяди и племянника приветствовалась у древних германцев. В числе трагедий, перенесенных Бермандом-Цивилисом, был и разрыв с сыном сестры, который сражался и погиб в римской армии.

– И все-таки покидать их было больно, – закончила Флорис. – Я сказала, что ухожу на некоторое время, чтобы провести траур в одиночестве, и оставила их гадать, что же произошло со мной потом.

«А ты гадаешь, как живут они, и, вне всякого сомнения, всегда будешь беспокоиться, – подумал Эверард, – если не проследила уже их жизнь до самого конца. Но полагаю, ты достаточно умна, чтобы не делать этого. Да, такова цена полной славы и приключений жизни патрульного…»

Флорис проглотила комок в горле. Слезы? Но она справилась с собой и усмехнулась.

– Можешь себе представить, какое косметическое омоложение мне понадобилось после возвращения! А как я соскучилась по горячим ваннам, электрическому свету, книгам, кино, самолетам – по всему на свете!

– И не в последнюю очередь – по чувству равноправия, – добавил Эверард.

– Да, да. Женщины там обладают высоким статусом, они более независимы, чем станут позднее, вплоть до девятнадцатого века, но все-таки – да, конечно.

– По-видимому, с Веледой все было по-другому.

– Абсолютно. Она ведь выступала от имени богов.

«Нам еще надо в этом убедиться», – подумал Эверард.

– Та программа была завершена несколько лет назад по моему личному времени, – продолжила Флорис. – Остальные проекты были менее амбициозны. До сих пор.

Эверард прикусил черенок трубки.

– Мм-да, но все-таки проблема пола остается. Я не хочу этих сложностей с перевоплощениями – разве что на короткое время. Слишком много ограничений.

Она остановилась. Пришлось остановиться и ему. Свет фонаря, под которым они задержались, превратил ее глаза в кошачьи, и Флорис произнесла громче обычного:

– Я не собираюсь лишь болтаться в небе, наблюдая за тобой, агент Эверард. Не собираюсь и не буду.

Какой-то велосипедист прошелестел мимо, окинув их взглядом, и укатил дальше.

– Было бы полезно, если бы ты могла быть рядом, – согласился Эверард. – Но не все время. Ты должна понимать, что очень часто лучше иметь партнера в резерве. Вот когда начнется настоящая детективная работа, тогда ты со своим опытом… Вопрос в том, как это осуществить?

Сменив гневный тон на страстный, она продолжала добиваться своего:

– Я стану твоей женой. Или наложницей, или служанкой – смотря по обстоятельствам. Нет ничего необычного для германцев в том, что женщина сопровождает мужчину в его путешествиях.

«Проклятье! Неужто у меня и в самом деле покраснели уши?»

– Мы здорово осложним себе жизнь.

Она поймала его взгляд и быстро возразила:

– А вот насчет этого я не беспокоюсь, сэр. Вы профессионал и джентльмен.

– Ну спасибо, – произнес он с облегчением. – Полагаю, я смогу контролировать свое поведение.

«Если ты будешь контролировать свое!»

7

Весна обрушилась на землю внезапно. Тепло и увеличивающийся световой день погнали в рост листву. Все расцветало. В небе послышались трели птиц и шелест крыльев. На лугах резвились ягнята, телята и жеребята. Люди вылезали из сумрака хижин, дыма и вони зимы. Они жмурились от яркого солнечного света, впитывали сладость свежего воздуха и принимались за работу, готовясь к лету.

Еще они чувствовали голод после прошлогоднего скудного урожая. Большинство мужчин отправились на войну за Рейн, и немногие из них вернутся обратно. А Эдх и Хайдхин все еще хранили холод в своих сердцах.

Они шли по ее владениям, не замечая ни солнечного света, ни свежего ветра. Работники в полях видели, что она вышла, но не решались приветствовать ее или обращаться с вопросами. Хотя роща на западной стороне поляны сверкала листвой, с восточной стороны поляна казалась темной, словно тень башни дотягивалась и сюда.

– Я недовольна тобой, – сказала Веледа. – Надо бы отослать тебя прочь.

– Эдх. – Голос его стал хриплым, костяшки пальцев, сжимающих копье, побелели. – Я сделал все, что нужно. Мне было ясно, что ты пожалеешь этого римлянина. А асы затаили достаточно зла против нас.