Медики, изменившие мир - Кирилл Сухомлинов

Сила угасающей жизни

В 1948 году была опубликована книга Филатова «Тканевая терапия», в которой автор изложил аспекты лечения консервированными тканями животного или растительного происхождения или экстрактами из них. Этот метод основывался на теории, согласно которой в ткани, помещенной в неблагоприятные условия (например холод для животных или отсутствие света для растительных тканей), происходит активация биохимических процессов, в результате чего образуются особые органические вещества (по словам Филатова, «последний резерв угасающей жизни») – биогенные стимуляторы. Эти вещества способны активировать жизнедеятельность ткани, способствовать ее регенерации и повышать сопротивляемость организма в целом. Для тканевой терапии чаще всего используются экстракты алоэ, женьшеня, элеутерококка, лимонника китайского, стекловидное тело глаза, мед и прополис, препарат из рыбьего жира и персикового масла (екорофталмол), мумие, препараты из лиманных грязей – ФиБС, пелоидодистиллят, пелоидин и другие.

В 1931 году при глазной клинике по инициативе Филатова открылся первый глаукоматозный диспансер и станция экстренной глазной помощи. В клинику к Владимиру Петровичу приезжают пациенты со всех уголков страны.

Тканевая терапия и в наше время успешно применяется в медицине и ветеринарии. Несмотря на то что механизм действия биогенных стимуляторов до конца не изучен, официально доказана их эффективность при хронических заболеваниях, инфекциях различной природы и во время восстановительного периода. Консервирование тканей с целью их подготовки к пересадке также активно используется в трансплантологии.

Врач, дарящий свет

Владимир Петрович был искренне верующим человеком. Филатов не побоялся выступить в безбожные 1920-е годы на публичном суде в защиту священника Ионы Атаманского, почитаемого в народе проповедника и целителя, который был канонизирован в 1996 году Имеются сведения, что полученную в 1944 году Сталинскую премию он разделил, направив половину в детские дома, а оставшееся передав на нужды одесского Свято-Димитриевского кладбищенского храма. В письме архиепископу Луке он писал: «Я нередко задумываюсь над вопросом о том, почему жизнь моя так продлена. Вероятно, мне нужно еще поработать на земле либо по науке, либо над самим собой. Думаю, что, скорее, последнее. Но это для меня труднее, чем наука».

Он говорил, что центром внимания у медика всегда должен быть больной: «Представьте себя или своих близких на его месте. Что бы вы выбрали для них, то же возьмите на вооружение и для больного»

Аристократ духа, Филатов старался воспитать у своих учеников высокое отношение к врачебному долгу Он говорил, что центром внимания у медика всегда должен быть больной: «Представьте себя или своих близких на его месте. Что бы вы выбрали для них, то же возьмите на вооружение и для больного». Своим ученикам он посвятил такое стихотворение:

Учитесь силы отдаватьСамоотверженно науке,Так, чтобы зрение возвращатьМогли умело Ваши руки,Чтоб был велик труда размах,Не исчезало вдохновенье,Чтоб скальпель в опытных рукахНес людям счастье и Прозренье.

А еще Филатов писал картины. Его полотна выставлялись в Одессе рядом с картинами Васнецова и других знаменитых художников. Свои этюды он любил писать в живописнейшем месте – Аркадии, на берегу моря, каждая его работа словно лучится радостью и любовью к жизни. Картины Владимир Петрович подписывал незамысловатым псевдонимом «Воталиф» («Филатов» наоборот) и говорил, что если бы не стал врачом, то уж точно пошел бы в художники.

В 1946 году вышел в свет первый номер «Офтальмологического журнала», главным редактором которого стал Филатов, к тому времени действительный член основанной в 1944 году Академии медицинских наук СССР.

На съезде офтальмологов в 1956 году, незадолго до смерти, Филатов выступил с докладом в честь 20-летия Института глазных болезней. 81-летний академик подвел итоги своей жизни, как обычно легко перемежая научные факты остроумными комментариями. Оптимизм и тонкое чувство юмора сопровождали Владимира Петровича до последней минуты. Когда его время было уже на исходе, он иронично заметил: «Готовьтесь, теперь мой бронзовый бюст установят в музее атеизма». Великий врач чувствовал приближение финала, но не страшился этого: за его плечами была долгая и удивительная жизнь, полная преодоления невзгод и ошеломляющих побед, рядом находились любящие близкие, талантливые ученики. Осмысливая прожитое, перед самым уходом Владимир Петрович написал одно из самых проникновенных своих стихотворений:

Прощай, Земля! Настало времяМне изменить привычный путь!И тела тягостное бремяС души измученно стряхнуть.Не помяну тебя я лихом,Ты мне давала много разДни проводить в приюте тихомПод голос грома, в бури час.Знавал я миги вдохновенья,За истину победный бой,Порой – молитву умиленьяИ творчества порыв святой…

Николай Нилович Бурденко

1876–1946

Врач – одна из самых мирных профессий, от которой тем не менее многое зависит в условиях военных действий. Казалось бы, парадокс? Но нет: бравый солдат, минуту назад поднимавшийся в атаку, а теперь плачущий от боли, – суровое испытание даже для стальных нервов. Истинную цену военным победам знают, наверное, только военные врачи. Они – последняя надежда солдата в час, когда кажется, что даже высшие силы отказали в помощи. люди в халатах поверх гимнастерок ведут свою войну с жадной до солдатских жизней смертью. Как было бы хорошо, чтобы в их судьбе войны не было вовсе! Но лучшим из военных врачей выпало их слишком много. Николаю Ниловичу Бурденко, отцу современной военно-полевой медицины и нейрохирургии, – четыре.

Вклад в медицинскую науку:

• Один из основоположников военно-полевой медицины

• Родоначальник отечественной нейрохирургии

Вклад в развитие медицины:

• Военно-полевая медицина

• Общая хирургия

• Нейрохирургия

• Онкология

• Травматология

Отцовское письмо

В конверте лежали четыре почтовые марки. На сложенном листе отцовским почерком было выведено: «Это тебе на письмо. Сообщи, если будешь умирать с голоду». В Томске уже наступили первые холода, а в Каменке, что в Нижнеломовском уезде Пензенской губернии, деревья еще не сбросили свои золотые с багрянцем листья. На берегу Атмиса все так же по вечерам сидели детские товарищи Николая, жгли костры, ловили ленивую по осени рыбеху.