Королева - Карен Харпер

Тем не менее ловкий юрист уже оказывал ее высочеству неоценимые услуги, не только открыто, в качестве управляющего скудными земельными владениями, которые оставил Елизавете отец, но и тайно, как ее советник. Буквально прошлой ночью Сесил и Гарри обсуждали депешу, в которой Сесил ответил принцессе на ее вопросы — а еще дал совет, которого она не просила.

Искоса глянув на Сесила, Гарри понял, что тот не выискивает в небе своего кречета, а скорее ждет продолжения разговора. Вытянутое лицо юриста было серьезным. Он выглядел старше своих лет, и это впечатление только усиливалось благодаря широкой бороде, которую он отрастил. Гарри подметил, что когда Сесил говорит, его рот и борода почти не двигаются. Пронзительный взгляд его карих глаз был быстрым, как взмах соколиного крыла.

— Знаю, вы здесь переживаете тяжелые времена, — сказал Гарри, поставив сапог на камень, отколовшийся от ограды. — Надеюсь, вы не считаете, что я проявил трусость, спасшись бегством, тогда как другие остались. Я стараюсь поспевать за ходом событий, пока все мы ждем, что обстановка переменится в пользу принцессы.

— Что до погоды, — невпопад заговорил Сесил, как будто поблизости рыскала толпа королевских шпионов, — в июле буря валила дома в Ноттингеме, а река Трент вышла из берегов и смыла с лица земли два небольших городка. Четырехдневная малярия свирепствовала как чума в летний зной, шел град. А ветер! Подумать только, от Лондона до Центральных графств несло горелой плотью мужчин и женщин, которых королева объявила еретиками и отправила на костер.

— Но перед Богом они были истинными мучениками, — угрюмо вставил Гарри и покачал головой. — Несчастный народ. Я слышал, что уровень инфляции в королевстве как никогда высок, — сказал он в надежде показать Сесилу, что старается быть в курсе последних событий в стране. — И что некоторые оставшиеся без работы трудяги мелют желуди и пекут из них хлеб.

— Да, и это тоже, — сказал Сесил, шмыгнув носом.

Внезапно он поднял руку, и Неподражаемый спикировал на нее, расправив огромные крылья для равновесия, чтобы в следующий миг плотно прижать их к гладкому телу. Его когти вцепились в кожаную перчатку, и Сесил ловко повернулся, чтобы направить птицу клювом против морозного ветра. Если кречету взъерошить перья, он может до полусмерти избить мощными крыльями своего хозяина. У Неподражаемого был острый, но ничего не выражающий взгляд, совсем как у Сесила.

Когда Сесил закрыл кречету голову кожаным колпачком, Гарри сказал:

— В Европе мне тоже жилось несладко. Быть может, на расстоянии ждать еще тяжелее.

Сесил кивнул, и Гарри последовал за ним к рощице, где они оставили лошадей.

— Знаете, — добавил лорд Кэри, повышая голос, чтобы перекричать ветер, — мне до смерти хотелось запустить в их самодовольные католические физиономии тяжелую кожаную перчатку, чтобы все-таки постоять за принцессу.

— Все мы соколы под колпаками, только и ждущие возможности взмыть в небо и броситься в атаку, если надо, верно, милорд?

— Совершенно верно.

— Но смотрите, даже эта птица знает, что нужно терпеливо ждать, пока ее не подбросят, пока не подоспеет добыча, пока не пробьет ее час.

— Да, но у меня в ушах по-прежнему звенит крик убийц, которые хотели расправиться со мной в лесу. — Гарри нервно огляделся по сторонам, хотя поблизости были только два слуги Сесила, да и те ожидали господ на почтительном расстоянии. — Я слышал, как они переговаривались, подкрадываясь ко мне, но был настолько потрясен атакой и падением с лошади, что не запомнил слов. Однако проклятье в адрес Болейнов, которое прокричал один из наемников… Я все пытаюсь определить, в каких краях говорят с таким акцентом. Если принцесса настолько уверена, что отравительница моей матери, Нетти, связана с Кентом, я спрашиваю себя, не мог ли у нападавшего быть кентский акцент? Однако негодяй говорил как-то нараспев, с особым ритмом, и мне не удалось определить, откуда он родом.

— Вы слышали, как говорят люди короля Филиппа при дворе, не правда ли? — поинтересовался Сесил. — С таким, знаете ли, характерным испанским лепетанием и присюсюкиванием?

Гарри замер как громом пораженный, так что Сесилу тоже пришлось остановиться.

— Слышал, но совсем незадолго до того, как покинуть двор. Это мог быть… не просто какой-нибудь провинциальный английский говор, а иностранный акцент. Кто ненавидит нашу Елизавету и всех Болейнов сильнее, чем испанцы?

— Завтра, когда мы будем отсылать слугу Елизаветы обратно в Хэтфилд, можете написать своей рукой дополнение к моему письму, — сказал Сесил. — Право же, кто ненавидит английскую принцессу сильнее испанцев? Впрочем, ручаюсь, что для ее высочества это не новость. Но по большей части как раз об этом я и написал ей — а еще напомнил, что два места в Кенте, где она планирует искать эту искусную отравительницу, связаны не только с Болейнами, но и с враждебно настроенными иностранцами.

Сев на коня, Гарри впервые за много дней почувствовал, что у него отлегло от сердца, хотя он только что узнал о новых опасностях, грозящих его августейшей кузине. Они отправят ее высочеству ключевую подсказку и предостережения. И наконец, умница Сесил проникся к нему таким доверием, что заговорил о чем-то, кроме погоды и овец, крестьянских забот и соколов, хотя даже в беседах на нейтральные темы в его репликах всегда был скрытый смысл. Гарри пришпорил лошадь, чтобы угнаться за спутником.

— Нет, я не могу взять тебя завтра в Кент, — стоя в коридоре перед дверью в свою спальню, сказала Елизавета пухленькой плосколицей Коре Креншоу, одной из кухарок Хэтфилда.

Кэт и Бланш ушли вниз развешивать по кустам простыни и диванные подушки, чтобы те проветрились.

— Говорю тебе, — продолжала Елизавета, — что сама не раз пожалею об этом, потому что мне будет недоставать твоих чудесных пирогов с голубятиной и карпа под апельсиновым соусом. Но я не могу обидеть леди Корниш, явившись в ее скромный загородный дом со своими поварами.

Женщина склонила покрытую голову, и Елизавета решила, что вопрос исчерпан, но в последнее время она почти не разговаривала с Корой и забыла, какой у нее сильный характер. Сжав белые от муки ладони, кухарка произнесла следующие слова глядя в пол, но в ее голосе по-прежнему звучала сила.

— С тех пор как я к вам пришла, миледи Елизавета, вы ни разу не жаловались на желудок и не боялись отравы. Только не от моей руки. А в такое время…

— Да, в такое время… Но мой ответ «нет». И не перечь мне больше. Однако если меня когда-нибудь призовут ко двору… то есть ко двору моей сестры, — поспешно уточнила принцесса, — даю слово, что возьму тебя с собой, чтобы…

Воздух прорезал женский вопль. Елизавета прижалась спиной к стене и окинула взглядом коридор. Это кричала Би? Бланш, Кэт или даже Мег? Кричали во дворе или в доме?

За принцессой никто не прибегал, и тогда, показав Коре, чтобы та шла следом за ней, Елизавета отважилась пойти по коридору к парадной лестнице, заглядывая по пути в каждую комнату. Странно, но в эту минуту ее преследовало воспоминание о том, как в полночь во дворце Хэмптон-корт ей послышался вопль мачехи Екатерины Говард, обезглавленной много лет назад. Та умоляла мужа-короля о милосердии, просила не отсылать ее, хоть и неверную, в Тауэр. Она голосила, вымаливая у великого Генриха хоть толику сострадания…

У Елизаветы мурашки поползли по коже. Она сбежала по лестнице и обнаружила, что парадная дверь широко открыта, но в прихожей не было ни души.

Сопровождаемая Корой, Елизавета шагнула в сторону и выглянула за порог. Би тащила сэра Томаса за руку через подъездную аллею к лужайке, указывая на что-то пальцем и вопя, будто умалишенная. Несколько конюхов и их помощников выбежали на шум, да так резво, что у них из-под сапог полетел гравий. Елизавета пожалела, что Дженкс еще не вернулся из поездки в Лондон, куда отвозил ее письмо королеве, и Стамфорд, в который делал тайный марш-бросок, чтобы увидеться с Сесилом и ее кузеном Гарри. На этот раз ей придется обойтись без любимого помощника. По крайней мере, как всегда любопытный Нед появился в прихожей вместе с Мег, с которой проводил очередной секретный урок, а Кэт и Бланш в эту самую минуту выскочили из-за угла дома.

Елизавета с гордым видом вышла за порог. Длинные завитки рыжих волос рассыпались и стали хлестать ее лицо на ветру. Она зажмурилась от яркого солнца. На что они там смотрят? Дай-то Бог, чтобы они не нашли труп в этой в высокой сухой траве, которую в последнее время не позволяли щипать глупым овцам, потому что в таком узком месте те наверняка переломали бы ноги.

Желудок принцессы свернулся в тугой узел. Би закрыла глаза руками, а Поуп, зажимая нос, вглядывался во что-то в танцующей на ветру траве.

— Что случилось? — прорезал воздух ясный голос Елизаветы.